"Люди увидели страх властей": какая судьба ждет российский протест?
Сергей Митрохин и Лев Шлосберг – о том, продолжатся ли в России митинги, станет ли Юлия Навальная новой Тихановской и что будет с ФБК
Протестные акции, которые захватили Россию в январе, зашли в тупик. Возбуждено 90 уголовных дел, более 12 тысяч человек были задержаны. Глава штаба Алексея Навального Леонид Волков заявил о сворачивании уличной активности до весны. При этом сторонники Навального стали требовать введения санкций против России, используя их как способ давления на власти для освобождения своего лидера. За это, а также за вывод людей на улицы под дубинки на активных оппозиционеров обрушились многие, в том числе Геннадий Зюганов – устно и Григорий Явлинский – в своей статье «Против путинизма и популизма». Продолжатся ли теперь оппозиционные акции и в какой форме?
1. Почему возник и к чему приведет раскол среди оппозиционеров?
Сергей Митрохин:
– Особого единства никогда и не было в оппозиции. Это невозможно: если оппозиция демократическая, она не может шеренгами шагать в ногу. Тем более «Яблоко» никогда не ходило в ногу с большими массами людей – тут ничего нового, к этому все привыкли. Поэтому я не вижу никакого раскола. Просто иногда есть угроза размыть политическое лицо, в том числе и в оппозиционном порыве. А статья Явлинского как раз не позволяет это сделать. Какие бы ни возникали дискуссии, «Яблоко» на будущих выборах может брать и сторонников Навального в списки по своим округам – мы так неоднократно и делали. Это элемент коалиции и объединения, а не раскола.
Лев Шлосберг:
– Нет раскола, это выдумки. Есть дискуссия. Демократические партии – это не казарма, могут быть разные мнения, они должны быть доступны людям, которые могут читать, изучать разные взгляды, составлять свое собственное мнение.
2. Каких результатов достигли январские акции?
Сергей Митрохин:
– На данный момент нет никакого результата. Более того, когда Навального посадили на 30 суток, на улицы вышло больше народу, чем когда ему дали 3,5 года. Нелогично это все.
Лев Шлосберг:
– Самое серьезное, что произошло – люди увидели страх властей. Никогда на улицах не было столько силовиков – полиции, ОМОНа, Росгвардии. Стало понятно, что власть работает только на силу. Нет никакой другой системы коммуникации – нет переговорных площадок, смягчения законодательства, только ужесточение: говорить нельзя, писать нельзя, так выражаться нельзя, свое мнение – тоже нельзя. На каждом шагу выявляют иностранных агентов. Появилось предложение ввести категорию «член семьи иностранного агента». Что, люди не понимают, что это такое?
3. Протест сливают?
Сергей Митрохин:
– Я бы не стал говорить, что кто-то сознательно слил протест. Просто неудачно была выбрана стратегия. Точнее, ее толком и не было с момента возвращения Алексея Навального в Россию. Спад протестов поэтому и произошел. Не было плана действий. И в результате все непонятно чем закончилось – какие-то фонарики во дворах. Ничего не добились, к большому сожалению. Ради чего было столько людей выводить на улицы и подвергать многочисленным рискам?
Лев Шлосберг:
– Слив протеста – лукавый термин. Слив – это когда организовали митинг, а организаторы ведут закулисные переговоры или не знают, что сказать людям. А сейчас этого нет. Сейчас люди ищут способы выразить свое мнение, несогласие с действующей властью. Причем в ситуации, когда нет возможности легально выйти на улицы, в условиях эпидемии. Это очень некомфортная ситуация. Сейчас вообще нельзя считать протестующих – вышло 5, или 10, или 15 тысяч человек. И здесь неправильно говорить: протест сдулся. Дело не в числе вышедших на улицы, дело в сочувствующих, которых становится много.
А сейчас все действия властей работают на усиление протестных настроений – они ведут себя как слоны в посудной лавке.
Массовый протест взрослеет – выборы надо выигрывать. Приходить и голосовать против тех, кому не верите. Один уличный протест не выживет, его замучают дубинками, нужно представительство во власти.
4. Что теперь будет с ФБК* и лично Алексеем Навальным?
Сергей Митрохин:
– Пока Алексей будет сидеть – точно. Возможно, что весь срок он не отсидит – как Ходорковский, который весь срок не отбыл. Но в ближайшее время его не отпустят, кто бы там что ни требовал.
Но никто из соратников сейчас не займет его место, никто из них не является единоличным лидером организации, как Навальный. Если кто-то из-за границы захочет стать лидером, это будет очень плохо, так как власть использует это на полную катушку, чтобы дискредитировать оппозицию.
Обсуждают, станет ли Юлия Навальная новой Тихановской – я бы на ее месте даже не пытался это делать, потому что это смешно будет выглядеть. Это повторение, к тому же не самого успешного сценария: сама Тихановская не очень-то мощно выглядит, сидя за границей и управляя оттуда протестом – вот он у них и закончился.
ФБК* – я бы хотел, чтобы продолжил свое существование, но не знаю, насколько власть им сейчас это позволит. Сеть региональных штабов у них, конечно, остается, но завтра придет к ним полиция, все перекурочит – и как они останутся после этого?
Лев Шлосберг:
– Ситуация очень серьезная для них. Они продолжают получать пожертвования граждан – есть техническая и финансовая возможность работать. Одновременно с этим уже придумано фантастическое дело о том, что пожертвования тратились не так, как хотелось бы людям. Хотя, как я понимаю, пока что потерпевших не нашли. Но ищут, может, испугают кого-то. Я думаю, сейчас будут пытаться создать условия нетерпимости, когда организация не сможет работать полноценно.
Навального закроют на максимально долго – не на 2 года 8 месяцев, а дольше. Могут придумывать все что угодно, чтобы его удерживать.
И оставьте в покое Юлю, ей еще детей надо на ноги поднять. Ее младший сын Захар – школьник, старшая дочь – студентка. Я абсолютно уверен, что это не сценарий Тихановской.
Алексей и Юлия Навальные // Фото: Андрей Струнин
5. Правильно ли требовать санкций для России?
Сергей Митрохин:
– Я не поддерживаю такие требования и считаю, что это только на руку властям, которые укрепят свои позиции, будут говорить, что весь мир против нас, против российских граждан, и только мы, власть, можем вас защитить. Любые санкции работают на эту идеологию осажденной крепости, с помощью которой укрепляется режим.
К тому же даже точечные санкции все равно затрагивают обычных людей – рабочих предприятий, чьи собственники попадают под санкции.
Лев Шлосберг:
– Переговоры всегда были способом давления на руководство других стран. И в советское время. Помните: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана»?
Международные санкции – штука действенная. Но требовать их у нас опасно. Есть мнение, что Володю Кара-Мурзу отравили, а перед этим убили Бориса Немцова за то, что они требовали санкций за дело Магнитского. И сам Кара-Мурза писал, что это месть именно за участие в составлении санкционных списков – они же тогда ездили к Маккейну, встречались с ним.
Но, скажу вам, у нас в Псковской области до сих пор давят тонны продуктов бульдозерами, притом что 20 процентов населения живет за чертой бедности. И это не иностранные, это свои, российские санкции.
*ФБК (Фонд борьбы с коррупцией) признан российскими властями иностранным агентом.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №06-2021 под заголовком «Протест сдулся или еще реанимируется?».
