Олег Митяев: я знаю, как сегодня можно зарабатывать деньги, но мне это противно
Sobesednik.ru встретился с народным артистом РФ Олегом Митяевым, которому недавно исполнилось 65 лет
Что с авторской песней? Безнадежно устарела и исчезла под ворохом пары совсем других поколений, изредка ублажая ностальгирующих в стоящем на вечном приколе арбатском троллейбусе? Или существует в андеграунде, деля пыльные каморки в областных центрах с романсами и прочими жанрами, не успевающими за темпом новой жизни?
«Собеседник» поговорил с Олегом Митяевым. Поводов сразу три. В этом году Грушинский фестиваль авторской песни проводится в Москве 3 и 4 апреля, в киноклубе «Эльдар». Вышел фильм «Родные», где странноватый глава семейства везет семью на ту самую «Грушу» под Самарой. Наконец, самому Олегу Григорьевичу только что стукнуло 65.
- 1956 – родился 19 февраля в Челябинске
- 1978 –написал будущий гимн бардов «Как здорово, что все мы здесь…»
- 1981 – окончил Институт физической культуры
- 2000 – издал книгу «Непраздничные вещи»
- 2008 – записал альбом «Романтики больше не будет»
– Почему «Груша» вдруг понаехала в Москву?
– Это же не в первый раз. Грушинский фестиваль уже проходил в Москве. И мне кажется, что чем больше будет Грушинских фестивалей и по всему миру, тем лучше. Потому что начало ему положил подвиг: Валерий Грушин, молодой пацан, погиб, спасая детей, и его друзья через год решили помянуть его. Они написали маленькое объявление в авиационном институте в Куйбышеве, и пришли две тысячи человек! А потом уже было и 30, и 40, и 50 тысяч, а в лучшие годы Грушинский собирал 400 тысяч – а это, на минуточку, четыре Вудстока! Это же национальная гордость. Вот на чем нужно воспитывать подрастающее поколение. Ну а Москва – это прекрасно, в «Эльдар» придет много артистов, мы посмотрим фильмы о фестивале (раньше мы говорили: «Давайте посмотрим слайды», а сейчас – видео). Приедут самарцы, приедет киногруппа из фильма «Родные», герои которого как раз едут на Грушинский фестиваль. Я уже договорился с Сергеем Шакуровым, он обязательно будет. Монеточка приедет, и Семен Трескунов, Ира Пегова тоже собирается, может, и у Сергея Бурунова получится, хотя все очень загружены.
– Создатель «Родных» Жора Крыжовников – человек саркастичный, и его кино – комедия. Вы там камео, и для вас грушинская история и вообще культура авторской песни совсем не комедия, наверное. Вы уютно себя чувствовали в этом формате?
– Эх, спасибо, что, как говорится, не обесчестили, – смеется Олег Григорьевич. – Как-то выстоял. Но на самом деле все это было очень уважительно. Хотя есть какой-то общий перегиб в изображении бардов как чуваков в драных свитерах, с бородами, с палатками и с песнями на три аккорда.
Пиаф и Азнавур – наши кровные родные
– А как на самом деле сегодня выглядит бард? Не зашкварно ли барду надеть смокинг или вечернее платье?
– Бард и тогда, и сейчас – это яркая индивидуальность и поэтическое осмысление мира. А внешняя сторона никогда бардов особо не волновала. Да и в лесу, где они все-таки чаще собираются, без свитера не очень-то попоешь. Но мы всегда мечтали о французском шансоне – ну и, наверное, о платьях. Мы всегда понимали, что Эдит Пиаф и Азнавур – наши кровные родные, как и вся эта тихая высокая эстрада со скрипками, саксофоном, контрабасом. Эх, морду надо было набить человеку, который придумал русский шансон, испортив такое прекрасное слово. Теперь это тюрьма и параша.
А должно быть всё не так. Когда мы в перестройку впервые поехали в Германию, мы увидели уважительно разговаривающих людей, живущих в прекрасных условиях. От них исходило такое доверие, что нам – а мы же такие ушлые – они даже показались какими-то расслабленными недотёпами. А потом чешешь в затылке и думаешь: так и надо, живут-то они хорошо. Я и сейчас думаю, что в бардах сохраняется человечность, которая переждет железный век. Такое состояние души – наше будущее, мы все должны стать немного лириками, относящимися к жизни восторженно и романтично. Это очень красиво, и мне кажется, что с издевкой относиться к бардовской культуре – это неумно.
– Вы действительно видите будущее у бардовской культуры? Это не отмирающее явление?
– Нет. Оно просто притихшее, потому что люди бросились зарабатывать. Как сказал еще 35 лет назад Юрий Визбор: «Всё на продажу понеслось… и спрос не сходит на интриги». А в конце там: «Моя надежда на того, кто, не присвоив ничего, свое святое естество сберег в дворцах или в бараках». Это стихи человека, который пел про «палатки» и «милую мою».
Мы слышим только Киркорова
– Хорошо. Но бардовская культура не может совсем застыть и не откликаться на реальность. О чем сегодня поют барды?
– Весь спектр вечных и актуальных проблем присутствует в песнях бардов и сегодня. Единственная новость на сегодняшний день, как сказал Пастернак, это талант. Так вот барды и сегодня талантливо рассказывают о жизни. Просто кому-то не надо, чтобы широкая аудитория это воспринимала. К сожалению, мы не слышим, о чем поют сегодня барды, потому что слышим только то, о чем поет Киркоров.
– Вы имеете в виду, что бардов не показывают по телику?
– Конечно. По телевизору мы не видим и не слышим ни Пушкина, ни бардов. Ни Сергея Гандлевского, ни Тимура Кибирова, ни даже Веры Полозковой. Ни стихов, ни глубоких мыслей. Это не приносит денег. Их не знает широкая публика, да ей это уже и не надо – ее приучили к тележвачке.
Мы уже перешагнули какой-то рубеж. Когда-то кто-то из императоров сказал, что певцы перестали воспитывать, а только развлекают. Так это про нас. Когда раньше я слышал, как кто-то говорил, что всё это делают специально, чтобы произошло отупление нации, я смеялся: ребята, да что за ерунда такая! А сейчас я уже не смеюсь. Мы даже до авторской песни перестали дотягиваться.
Раньше, когда, например, Тамара Гвердцители делала программу на стихи Марины Цветаевой, это воспринималось с уважением. Сейчас это стало бессмысленным – не для кого петь, к сожалению. Ох, что-то я развыступался...
– Всё правильно. Но, может быть, бардовской песне для популярности просто не хватает шоу? Сейчас рулит визуальное восприятие. YouTube неспроста так популярен.
– Авторская песня – это лирика и поэзия. А эти вещи бессмертны. И они есть у нынешних молодых, но в другой обертке. И это сегодня, кстати, бывает гораздо более сложным и изысканным. Что, возможно, еще больше сужает аудиторию. Но на самом деле, какая бы ни была обертка и что бы ни хотел ты сказать, скажи это талантливо. Это главный магнит. Нам нужно воспитать молодых людей для будущего, но на это всё нужны деньги, и это должно быть национальной идеей.
Барды – оппозиция «совку»
– Вот вы говорите, что авторская песня должна воспитывать молодежь, а мне на ум сразу приходит то, что сказал Гумилев Ахматовой: «Аня, если я начну пасти народы, придуши меня, пожалуйста». Мне кажется, искусство, ставя себе целью воспитание, умирает. У него красота на первом месте должна быть, тогда воспитание само собой происходит. Нажимать на воспитание – не ошибка разве?
– А знаете, я с вами согласен. Но таких глобальных целей перед авторской песней никто и не ставит. Нужно просто давать возможность выбора. А для этого хоть иногда показывать высокие примеры. Скажем, в фильме «Доживем до понедельника» есть пример того, каким должен быть учитель. Никто же не будет спорить, что учитель – это наиважнейшая фигура в нашей жизни. И государство просто обязано искать на эту работу достойных людей и платить им соответствующую зарплату. Только так можно воспитать нацию. А иначе мы обречены строить заборы и устанавливать замки от взломщиков и воров.
– Раз уж зашла речь о глобальном, я бы спросила и о политике. Бардовская культура сильно ассоциируется с понятием «совок». Причем бардовская песня возникла, как некоторая оппозиция «совку». Заграницы у советского человека не было, был только «внутренний туризм» – сплав по рекам, лес, походы и песни у костра. Плюс те же песни и разговоры на кухнях зимой. А сегодняшний бард так же критически настроен по отношению к каким-то негативным явлениям в нашей жизни?
– Знаете, сегодня всё немного не так. Изменилось время. И мы, к сожалению, потеряли ту традицию коллективизма. Прежние традиции коммуны были действительно хороши.
– Барды были такие советские хиппи?
– Если приблизительно, то можно и так сказать. Люди собирались и думали об общем благе, думали о других, и в этом даже было отражение христианской традиции. Ты мог приехать в другой город, постучаться в какую-то квартиру, сказать, что ты из клуба самодеятельной песни Барнаула, и тебе говорили: да заходи, вот тебе еда и постель. Мы были счастливы, и мы это всё потеряли. Сегодня процветает индивидуализм. Мы чуть-чуть капитализировались, мы больше ориентированы на бытовой комфорт, но с точки зрения душевного роста мы очень сильно потеряли. Это понятная история: у нас не было удобств и благополучия, нам хотелось и квартиру, и машину, а потом уже сесть на хорошо оборудованной кухне и поговорить о политике. Но политика – это вообще отдельный вопрос. Что о ней говорить...
– Ну как что... Это сейчас самое интересное.
– А меня никогда не интересовали общие тенденции, меня как художника всегда интересовали исключения и детали.
– Понимаю. А есть ли сегодня аналог бардовской песни в других странах?
– Знаете, поиск аналогов везде неизбежно упирается в разницу поколений. Это как Вольф Бирман (бард из ГДР) и его приемная дочка-панк Нина Хаген. Это как Окуджава и Моргенштерн. Ничто не стоит на месте. Бирман дружил с Окуджавой и боролся за объединение Германии. А его дочь – уже с цветными волосами, танцующая и поющая в совершенно другом стиле. Это другое поколение, оно более ultra, и мы о нем почти ничего не знаем.
Порнушные шоу и доход
– Интересно, а вы кого видите своим продолжателем: Монеточку, Моргенштерна, «Шортпарис» или Слепакова?
– Я бы продолжателями никого из них не назвал. Но есть необарды – например Паша Пиковский, Ромарио и другие, имена которых вам ничего не говорят. А это потрясающие люди. Но их опять же нигде не показывают. Да что там, даже о Грушинском фестивале люди знают только из народной молвы, потому что до сих пор ни один канал не приехал и не снял этот фестиваль на хорошем уровне, как Олимпиаду. Но порнушные шоу, которые идут по телевизору, приносят больше дохода, потому что будят низменные инстинкты, на которых можно много заработать.
– А авторская песня хоть какой-то доход приносит?
– В свое время, когда у нас был проект «Песни нашего века», мы опередили по продажам дисков Филиппа Киркорова, и мне кажется, что это было правильное направление в жизни нашей страны. Я, конечно, знаю, как сегодня можно зарабатывать деньги, но мне это противно. Я занимаюсь любимым делом... а что уж зарабатывается, то зарабатывается.
– Почему Грушинский фестиваль этой весной проходит в киноклубе «Эльдар»?
– Так получилось – случайно, – что министр культуры Москвы предложил мне художественное руководство киноклубом «Эльдар». Для меня это было очень неожиданно. Но так как я был много лет хорошо знаком с Эльдаром Александровичем Рязановым и Эммой Валериановной, которая в силу возраста собиралась отойти от дел, то я спросил ее согласия, и она с большим воодушевлением приняла мое назначение. Я всегда говорил о том, что в Москве очень мало мест, где можно было бы выступать поэтам или джазменам, да и вообще, человеку образованному и интеллигентному у нас вечером и пойти-то особо некуда, кроме филармонии. Надеюсь, что мы достойно продолжим ту же полифоническую политику, которая была при Рязанове, мы с ним дуем в одну дуду.
– А рэперов будете звать? Или вы к ним не очень?
– С одной стороны, совсем уж заигрывать с молодежью – опасная штука, но подружиться с новым поколением я бы хотел. Как со своей дочкой Дашей. У нас прекрасные отношения.
Суровый Челябинск и Росгвардия
– Вашей дочери 20 лет. Какую музыку она слушает?
– Она – в потоке своего поколения и слушает пока что всё подряд.
– Не говорит вам: папа, ты устарел со своей бардовской песней?
– Ха, говорит, конечно! Она разделяет «мы» и «вы», но при этом она говорит: если бы не ты, папа, я бы никогда не знала о существовании Сергея Урсуляка, Владимира Меньшова, Аллы Суриковой, и я бы даже не подозревала о том, что где-то на свете есть такой бард Олег Митяев. Кстати, Даша на журналистике учится, на третьем курсе.
– Молодец она у вас. А вы, конечно, очень знаменитый человек, и у вас масса наград. В этом году, например, стали почетным гражданином Челябинской области. Да, вы родились в Челябинске, в самой гуще рабочей жизни, но вас не задевают мемы про суровый Челябинск и суровых жителей Челябинска?
– Но на самом деле это же правда! Как это может напрягать или смущать? Во-первых, я не могу, да и не хотел бы изменить место своего рождения. Во-вторых, у нас в Челябинске есть прекрасная история – премия «Светлое прошлое», и за 17 лет мы уже больше 140 человек наградили! И это потрясающие люди. Это, например, Анатолий Карпов, Александр Градский, Лидия Скобликова, космонавт Константин Феоктистов, это режиссеры, Герои России, чемпионы мира – и это всё Челябинск, Челябинск, Челябинск, давший невероятное количество потрясающих людей. Например, Евгений Новоселов, который спас людей, посадив самолет в тайге на неподготовленную полосу, – это тоже наш человек, уральский.
– Но вы и не суровый и вообще не жёсткий человек?
– М-м-м… Знаете, актер Александр Паль тоже на самом деле не такой, как в кино. Он мягкий в жизни, и при этом он челябинский парень. И для меня «Почетный гражданин Челябинской области» – это очень ценная и почетная награда.
– А в 2019 году вам вручили медаль от Росгвардии – с формулировкой «За содействие». За что эта награда?
– Это за то, что мы выступали перед матерями погибших в Беслане детей. Участвовать в таком выступлении, как-то утешить и помочь – это было святое дело. И если меня за это отметили, я, разумеется, не могу отказываться.
– А при чем здесь Росгвардия, которая была организована гораздо позже, чем случился Беслан?
– Она сформирована в том числе и подразделением «Альфа», имеющим непосредственное отношение к тем событиям. Они и проводили эти мероприятия для матерей Беслана.
P.S.
О жене-актрисе
– То, что у меня жена – актриса, позволяет мне очень многое знать о театре, – интриговал Олег Григорьевич еще на этапе договоренности об интервью. – Собственно, наша история началась с «Принцессы Турандот», где Марина играла принцессу 16 лет, в этой роли я ее и увидел впервые. Это был судьбоносный для меня спектакль. Были в моей жизни и другие значимые спектакли, были и Фоменко, и Ульянов, и Яковлев – люди, вошедшие в мою жизнь. И я, конечно, никуда не могу деться от чувств, когда смотрю спектакль по произведениям моего любимого Шукшина в Театре Наций, где играют Евгений Миронов и Чулпан Хаматова. Это огромное наслаждение. Единственное, что не люблю – это ходульные и пафосные вещи на котурнах, мне просто скучно.
Но сам я не театральный, жизнь меня отводила от театра. Помню все эти ёлки в детстве, но почему-то во дворце пионеров, где я прошел все кружки... Единственный кружок, куда я не попал, был театральный. Видимо, судьба мне сказала: подожди, ты еще настоишься на сцене. Это было примерно как с самолетами: до 21 года я ни разу не летал, зато теперь – как на трамвае, каждый день да через день в разные города и страны.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №11-2021 под заголовком «Олег Митяев: С издевкой относиться к бардам — это неумно».
