Прозрения Бориса Гребенщикова*

Ревущие восьмидесятые

– Борис Борисович*, прессу вы, по слухам, не жалуете?

– Ненавижу. Я надеюсь, хоть «Собеседник» – желтая пресса?

– Как вам сказать… Цветная.

– Ну, отлично.

– Мы беседуем в преддверии девяностых. А как вы встречали восьмидесятые?

– О, довольно странным образом. Наш знакомый остался один в пустом выселенном доме на Гончарной. Мы поставили туда всю свою звуковую аппаратуру, получилось довольно громко. Недели три там происходило что-то, поражающее воображение. Милиция, не в силах найти источник звука, сбивалась с ног. Тогда многое было намечено и многое было предсказано. Один наш друг произнес пророчество: настают ревущие восьмидесятые. Это, в общем, сбылось. Видите, что делается…

– И вам это нравится?

– Очень. Жить и работать сейчас замечательно. Кто-то из дзенских патриархов сказал, что у человека не должно быть ни пола под ногами, ни крыши над головой. Я не скажу, что это оптимальное состояние для жизни, но для работы оно мне необходимо.

– Ваша религия, наверное, непривычна?

– Я просто понимаю Библию как некий свод духовных основ, где для меня ясны, может быть, полпроцента. Но мне хватает. Понимание Библии как сказки о загробной жизни – не просто догматизм, а идиотизм. Мне лично она видится как духовная история каждого человека: любой переживает свой апокалипсис, свое возрождение…

– Есть теория, по которой художник – всегда эгоист, замкнут на себе.

– Ну да… но это очень узкий взгляд. В каждом художнике, кроме творческого человека, живет еще нормальный. А в том, что люди по природе своей – светлое и благое начало, я убежден абсолютно. Даже после всего, что было и есть. У Заболоцкого, которого я по-настоящему прочел только года 3–4 назад, есть строчки: «Жук ел траву, жука клевала птица…»

– «Хорек пил мозг из птичьей головы…»

– Да. А человек – первое существо, которое может существовать не за счет поедания кого-то.

Самая прочная страна

– И что же далее?

– Знаете, главное, что нужно сейчас делать? Посмотрите, в каких условиях у нас дети родятся и воспитываются. Эти роддома, эти больницы, в которые не кладут, пока коридор не вымоешь; эти сады, ясли. Если сейчас у нас изменить отношение к детям, мы через 20–30 лет будем жить в совершенно другой стране. Надо начать с этого. Россия ведь тоже не нуждается в абстрактной любви. Мне представляется, что Россия в упрощенной модели избрана Богом как экспериментальный полигон. Это самая прочная страна. Никакая другая просто всего этого не выдержала бы.

- Что же вы ждете от наступающих девяностых?

- Сейчас... Можно у вас "Стрелку" стрельнуть, а то у меня "Беломор" кончился?

- А можно я у вас "Салем" стрельну?

- Конечно, пожалуйста... Так вот, если в наших песнях что-то вдруг сбывается - иногда буквально, - меня это пугает, это происходит независимо от меня. Мне кажется, что после ревущих восьмидесятых настанут деревенские (или долгопятые) девяностые. Мы прочно входим в фазу деревенского отношения к жизни, где весь мир предстанет глобальной деревней с ощущением тихого праздника. Человек ощутит себя частью традиции. Это будет время спокойного занятия своим делом.

Опровержение слухов

– Правда ли, что в «Аквариуме» распространена наркомания?

– Неправда. Во-первых, хороших наркотиков здесь не достанешь, а во-вторых, это превращает в овощ. Лишает возможности работать. А кайф от работы – будь то хоть живопись, песни, концерты – значительно сильнее. Пить – это да, раньше мы пили больше, сейчас меньше.

– Вы окончили университет?

– Да, по специальности «прикладная математика». Но я никогда ничего в компьютерах не понимал. Отец мой – инженер, мать – юрист, потом модельер, сейчас социолог. Наши песни ей нравятся.

– Вы работали когда-то на сборе цитрусовых?

– Никогда. Самая экзотическая моя профессия была ходить по лесу под Ленинградом. Я работал с экспедицией, отмечал краской какие-то деревья…

– Что вы думаете о последних фильмах С. Соловьева?

– Я люблю его и верю ему. Хотя и к «Ассе», и к «Розам» отношусь двойственно. «Розы» люблю больше. Там очень чистый герой…

– А как вы относитесь к танцам на портрете Брежнева на премьере «Ассы»?

– Это что, было?! Ну, это типичные московские пережимы… Танцевать на чьем-то лице нельзя ни при каких обстоятельствах.

– Когда выйдет ваша новая пластинка?

– На ней будут песни из «Роз», а еще мы записали несколько вещей последних лет, в том числе и «Поезд в огне».

– Вы семь лет назад провозгласили: «Рок-н-ролл мертв…»

– Свою функцию он выполнил. Он уничтожил барьер между культурой и цивилизацией, он снова сделал культуру модной. В Штатах даже считают, что культура началась с 30-х годов, а все, что было раньше, не то…

– А вы?

– Нет, я ощущаю себя в контексте предыдущих десяти тысяч лет человеческой истории.

– Как долго вы еще собираетесь играть?

– Пока это будет доставлять нам счастье. Как сейчас.

/Дмитрий Быков*.

*Признаны в РФ иноагентами три десятилетия спустя после того, как состоялось это интервью.