Сергей Алексашенко: Заначки Минфина хватит Путину на 5 кризисных лет
Эксперт -- о том, что наносит экономике больший урон: нефть или коронавирус. И за сколько лет Россия проест средства ФНБ
Известный экономист, первый замглавы ЦБ России (1995-1998) Сергей Алексашенко объясняет, почему коронавирус наносит экономике гораздо больший урон, чем снижение цен на нефть. И дает прогноз, сможет ли устоять Россия в условиях мирового кризиса.
«Победит тот, у кого жирок толще»
– Обвал рубля начался как раз после падения цены на нефть. А вы говорите: виноват коронавирус...
– На биржевом мировом рынке действительно развернулась борьба на выживание по следующему принципу: кто первый накачает больше нефти, кто первый найдет потребителя на нее, у кого издержки ниже, резервы больше, кто сможет дольше продержаться на накопленном жирке, тот может и стать победителем. Все так.
Эта ситуация неприятна для экспортеров нефти, зато очень благоприятна для импортеров. У них-то издержки на нефть как раз снижаются. Становятся дешевле личный автотранспорт, транспортировка грузов, авиаперевозки и т.д. То есть у потребителей высвобождаются средства, которые можно потратить на что-то еще. Собственно, это и будет поддержкой экономического роста в других секторах экономики.
Не все экспортеры будут испытывать трудности. Например, бюджеты Норвегии или Канады зависят от нефти незначительно, поскольку экономика диверсифицирована. Этим странам переживать падение цен на нефть будет проще. Гораздо более тяжело это будет для тех стран-экспортеров, у которых бюджет сильно зависит от нефти. Это Россия, Саудовская Аравия, Кувейт, Арабские Эмираты…
Но сразу скажу: ожидать краха российской экономики из-за того, что цены на нефть упали, не следует.
«Технологические цепочки разрываются»
– Если дешевая нефть – благо для потребителей, почему заговорили о кризисе?
– Потому что серьезный удар по мировой экономике сейчас наносит эпидемия коронавируса. Во-первых, разрываются технологические цепочки. Современная глобальная экономика построена по принципу разделения производства. Это, как правило, сочетание предприятий, находящихся в десятках стран мира. Полуфабрикаты/комплектующие привозят из многих стран, и достаточно, чтобы остановка производства случилась в одной из них, чтобы экономика других стран почувствовала удар.
К примеру, почти два месяца был закрыт Китай. И объем мировых морских перевозок из Китая упал примерно на 30%. Экспорт из Китая за первые 2 месяца года упал на 17%. Конечно, это неизбежно скажется и на ассортименте потребительских товаров на прилавках, и в работе тех предприятий, которые употребляют китайские комплектующие, оборудование для телекоммуникаций и т.д.
Сейчас Китай заявил, что прошел пик эпидемии. Но теперь самые острые события происходят в Европе, где Италия, Испания, Франция уже закрыты на карантин, Германия «отстает» от них на пару дней. А значит, с высокой степенью вероятности можно ожидать, что вот-вот в Европе тоже будут проявляться ограничения на движение товаров. Это те технологические цепочки, которые рвутся. И они будут рваться. Причем непредсказуемо – в каких странах и по каким позициям. А дальше – Америка, которая отстает от Европы дней на 8-9…
Но эти потери со временем экономика сможет восполнить. Ведь если вы производственная компания и запланировали инвестиции, но видите, что из-за кризиса на вашу продукцию нет спроса, вы можете их отложить. А потом, когда ситуация восстановится, спокойно сделаете то, что наметили.
Рецессия скорее всего случится
– То есть кризис бьет не слишком сильно?
– Нет. Потому что второй удар по глобальной экономике – это все, что связано со сферой услуг. Тут потери невосполнимы.
Если, скажем, пассажирские авиаперевозки сегодня упали уже в два раза, понятно, что авиакомпании не смогут компенсировать эти убытки. И если гостиницы пустуют, очевидно, что в будущем догнать эти убытки они уже не смогут. Пустые кинотеатры, пустые кафе, рестораны, закусочные… Закрываются университеты, школы, отменяются концерты, спортивные мероприятия, под угрозой Олимпиада, Чемпионат Европы по футболу этого года…
Сфера услуг, конечно, ощущает самый сильный удар. Именно это, на мой взгляд, является предвестником глобального кризиса. Совершенно точно не то, что происходит на рынках нефти.
– Есть ли шанс, что мирового кризиса удастся избежать?
– Еще месяц назад экономические индикаторы были гораздо более благоприятные. Так что сейчас большинство аналитиков говорят, что рецессия скорее всего неотвратима. И скорее всего она случится. Оптимистов, которые считают, что мы сможем справиться с коронавирусом в течение месяца, я давно не встречал.
Сейчас речь скорее идет о том, как долго продлится эта эпидемия. Большие надежды связываются с летом (вдруг в теплое время года распространение эпидемии естественным образом сожмется?). Но пока, надо сказать честно, ни одна страна не может заявить, что она приостановила распространение вируса. За исключением Китая, который попросту окружил город Ухань непроникаемым кольцом, и Южной Кореи, оттестировавшей 210 тысяч человек (больше, чем все остальные страны вместе взятые) и погасившей всплеск коронавируса.
Поэтому оптимизм ни на чем не основан. При всей важности и Китая, и Южной Кореи, сейчас самое главное – то, что происходит в Европе и в США.
«Нервы у саудитов оказались крепкими»
– Если столько бед от коронавируса, зачем Россия усугубила ситуацию еще и выходом из сделки с ОПЕК?
– Просто, как мне кажется, в голове российского руководства коронавирус – это одна проблема, нефтяной рынок – другая, уровень жизни населения – третья… И они никак не совмещаются.
Сегодня можно спорить о том, правильным ли было решение России объединиться с ОПЕК в 2016-м. Но то, что сейчас, когда экономика и так на грани спада, Россия поступила неправильно, выйдя из сделки, очевидно.
Россия попыталась блефовать на переговорах со странами ОПЕК, видимо, посчитав, что у Саудовской Аравии нервы слабые… Но нервы у саудитов оказались крепкими.
– Чего ждать россиянам?
– Для России все, что происходит, сильно неблагоприятно. При этом я не имею в виду ситуацию с бюджетом. За бюджет ближайшие три года я совершенно спокоен: он профинансирует все запланированные расходы.
Но цены на нефть оказывают на российский бизнес сильнейшее эмоциональное воздействие: все понимают, что от низких цен ничего хорошего не будет, что это означает дорогой доллар. Дорогой доллар означает дорогой импорт. Дорогой импорт означает инфляцию. А инфляция означает снижение доходов населения, потребительского спроса, инвестиционной активности (ведь значительную часть оборудования приходится покупать по импорту)... Не дай Бог, еще Центральный банк ставки повысит, а Минфин какие-то новые налоги предложит.
А тут еще внешняя среда становится негативной. Если в 2018-м, в 2019-м можно было смело говорить, что Россия на грани рецессии, хотя внешняя среда очень благоприятная, то сегодня мы точно понимаем: ситуация изменилась, и спрос на все сырьевые товары снижается. Посмотрите статистику Газпрома – экспортная выручка за два месяца 2020-го упала на 40%. Аналогичная ситуация у угольщиков – спрос на уголь в Китае упал, падают и объемы добычи угля, железнодорожные перевозки...
Ясно, что неблагоприятная внешняя среда будет бить по российской экономике и вычитать доли процентов (или полные проценты) из экономического роста, и без того достаточно вялого.
«Кубышки Путина» хватит на несколько лет
– Появились прогнозы, что власти начнут тратить средства Фонда национального благосостояния (ФНБ), чтобы поддержать экономику. И что уже месяца через три он закончится…
– Это неправда. ФНБ составляет сегодня 125 млрд. долларов. Из них 20% – это неликвидные активы, их в принципе невозможно превратить в деньги. Остается 100 млрд. долларов.
Возьмем ситуацию 2015-2016 годов, когда внешняя среда для России была такой же неблагоприятной, и цены на нефть были низкие. Тогда Минфин ежемесячно тратил из Резервного фонда примерно 1,5 млрд. долларов, в год – 18 млрд. долларов. Округляем до 20. Чисто арифметически получается, что средств ФНБ России хватит на 5 лет.
Но давайте ограничимся тремя годами. Уверен, что в течение 3 лет с российским бюджетом ничего серьезного случиться не может, он будет выполнять все свои обязательства.
– Но с тех пор появилось много новых проектов...
– Глядя на то, как Россия проходила кризис 2014-2015-2016 годов, готов предположить, что никаких дополнительных расходов из ФНБ Путин делать не будет.
Вот в 2012-2013 году, когда он почувствовал, что экономика на подъеме, все вроде как начинает расти, из ФНБ начали тратить деньги на различные инвестиционные проекты, на инфраструктуру, на железные дороги и т.д. Но как только начался кризис, все проекты были заморожены, и из ФНБ уже ни одной копейки не уходило. Думаю, и в этот раз будет то же самое.
На днях Путин решил свою электоральную задачу, дав понять, что в 2024-м никуда не уйдет. Поэтому ему важно, чтобы все бюджетные обязательства финансировались по графику, чтобы не было сбоев. А тут появляется негативный фактор – в подорожавших товарах, в падении уровня жизни.
Он же только что выражал надежду, что в этом году начнется рост доходов, а тут опять девальвация. Допустить в этой ситуации, чтобы с бюджетом начались перебои, он не может. И повторю, что и с финансовой точки зрения у Минфина все в порядке: заначка настолько большая, что в ближайшие 3 года можно вообще не беспокоиться.
