Этот выбор, как любой выбор, субъективен. Я ни за что не взялся бы выбирать 100 главных книг в истории человечества. Тут 100 книг, которые больше всего люблю я сам. Кроме того, мне кажется, именно они лучше всего помогают вырасти человеком – в той степени, в какой чтение вообще может на это повлиять. Даты указываются по первой публикации либо, если книга долго лежала в столе, – по последней авторской редакции.

| Глава 1 | Глава 2 | Глава 3 | Глава 4 | Глава 5 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 |

Льюис Кэрролл
ПРИКЛЮЧЕНИЯ АЛИСЫ В СТРАНЕ ЧУДЕС (1864)

Математик Доджсон был человек со странностями: сочинял парадоксальные логические задачки и абсурдистские стишки, семьи не имел, дружил по-настоящему только с детьми. Из всего его обширного литературного наследия, где есть и романы, и статьи, и поэмы, – самую большую славу приобрела сказка, которую он как-то рассказал дочерям своего приятеля во время воскресного путешествия в лодке, чтобы отвлечь их от томительной жары. «Алиса» – один из главных памятников викторианской литературы с ее духом навязчивой несвободы, тайны, строго логичного бреда; это сон в жаркий английский полдень, когда и хочешь, и не можешь проснуться, – сон, в котором сверхзначение придается мелочам, а главного никто не помнит и не понимает. Книга эта, несмотря на всю свою изобретательность и несколько натужное веселье, оставляет впечатление странное и тяжелое – любят ее только самые умные дети, а взрослые, кажется, вообще ничего не понимают. Из «Алисы» получился почти весь Кафка, Хармс и отчасти даже Оруэлл – можно представить себе, как смеялся бы Доджсон.

• Оригинальное название книги Alice’s Adventures in Wonderland, но русские издатели часто используют короткий вариант – «Алиса в Стране чудес». Набоков свой перевод вообще назвал «Аня в Стране чудес». 

КОГДА ЧИТАТЬ: Вот когда вам покажется, что весь мир вокруг – тяжелый абсурдный сон в летнюю жару, «Алиса» будет для вас глотком свежей воды. 

Шарль де Костер
ЛЕГЕНДА О УЛЕНШПИГЕЛЕ (1867)

Единственная на весь XIX век удавшаяся попытка в одиночку написать народный эпос (разве что некрасовское «Кому на Руси жить хорошо» сравнится по дерзости попытки). Де Костер в сорокалетнем возрасте создал бельгийскую и нидерландскую литературы, совершил подвиг, поставивший его в ряд с Рабле, Сервантесом и Данте. «Уленшпигель» – самая поэтичная из национальных эпопей, великолепный синтез страшной сказки, семейной саги, романа-странствия и жесточайшей сатиры, история нидерландской революции XVI века, увиденная глазами отважного и трагического шута. В этой книге есть всё. Изобразительная и поэтическая мощь ее сравнится только с Библией. Великолепны ее гротеск, ее готический колорит, ее мистика и веселье. Уленшпигель и Ламме Гудзак – голландские Дон Кихот и Санчо, вечная парочка «хитрец-рыцарь и обжора-оруженосец» – навеки вошли в литературный пантеон, но, рискну сказать, книга о них написана лучше, чем роман Сервантеса. За де Костером – опыт раннего европейского модернизма с его интересом к средневековым легендам и барочной пышности, с его мастерством стилизации, с его знанием о том, чем обернулись великие иллюзии Просвещения.

• Спектакль «Тиль», поставленный в 1974 году Марком Захаровым по пьесе Григория Горина, стал визитной карточкой Ленкома, прославил Николая Караченцова и шел в театре до середины 1980-х

КОГДА ЧИТАТЬ: Впервые – лет в девять, не оглядываясь на запреты вроде: «Ты многого не поймешь». Потом книга сама будет напоминать о себе в нужные моменты.

Генрик Ибсен
ПЕР ГЮНТ (1867)

Ибсен был уверен, что эту книгу поймут только норвежцы – настолько она пропитана духом местного фольклора, предрассудками, политическими намеками, которые и в Норвегии-то сегодня мало кому понятны, – но оказалось, что его драматическая поэма (с уже неотделимой от нее музыкой Грига) понятна во всем мире и читатели всех возрастов плачут над ее финалом. Ражий и храбрый парень Пер Гюнт, норвежский Иванушка, уходит странствовать в поисках счастья, покинув дома мать и невесту Сольвейг; счастья не находит, встречает всех персонажей норвежских сказок – троллей, гномов, стерегущих драгоценности, Доврского деда, – и наконец попадает в лапы таинственного Пуговичника, который отправляет праздные души на переплавку. От Пер Гюнта при жизни было мало толку, и в жизни будущей из него предполагается сделать оловянную ложку. Чудом спасшись, старый Пер возвращается к старой Сольвейг, которая прождала его всю жизнь. Он засыпает под ее колыбельную. Пьесы столь мощной, глубокой и трогательной не было со времен Шекспира – все прочие пьесы Ибсена, часто блестящие, на ее фоне – как домишки на фоне дикой лесистой горы.

• Ибсен написал пьесу, находясь в Италии. Обремененный долгами на родине, он смог уехать туда на средства писательской стипендии от Академической коллегии для собирания и изучения норвежского фольклора.

КОГДА ЧИТАТЬ: Идеальное чтение для людей, которым кажется, что жизнь растрачена и все пропало. Сразу становится ясно, какие вещи не пропали и пропасть не могут.

Чарльз Диккенс
ТАЙНА ЭДВИНА ДРУДА (1870)

Если из всех романов Диккенса – истинного творца современной английской прозы – выбирать один, то, наверное, этот, потому что его соавтором был Господь Бог. В этой книге есть все преимущества и фирменные приемы Диккенса: тайны, крепкий сюжет, сентиментальность, милосердие, незабываемые герои, язвительность, безошибочные социальные диагнозы, мрачный колорит и вера в неизменное торжество человечности, – но нет обычного диккенсовского многословия и некоторой избыточности, расхлябанности, композиционной дряблости. Диккенс решил написать образцовый детектив – и успел написать ровно половину его, загадав все загадки и дав читателю часть ключей. К тайне Эдвина Друда добавилась другая, куда более волнующая тайна Чарльза Диккенса: что он все-таки придумал, каким потрясающим финтом хотел все это закончить? Сам Бог отозвал Диккенса, не позволив написать развязку, которая неизбежно разочаровала бы кого-то: тайна сильней, значительней любой правды. Мы никогда не узнаем, кто такой Дэчери, жив ли Друд и какая расплата ожидает злодея Джаспера. Но величие Диккенса нигде не выступает так ярко, как в этой последней его книге – странной, как сама жизнь, необъяснимой, как сама смерть.

• Диккенс рассказывал, что во время работы над книгой ее персонажи находятся рядом с ним и нередко докучают ему, мешая жить и писать. Приходилось спасаться от их общества, гуляя по людным улицам

КОГДА ЧИТАТЬ: Иногда человеку кажется, что все загадки раскрыты и в мире не осталось ничего таинственного. Вот фиг-то.

Михаил Салтыков-Щедрин
ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА (1869)

Первый русский роман, автору которого удалось впихнуть всю историю отдельной цивилизации в летопись выдуманного города: впоследствии эту задачу наиболее успешно решил Габриэль Гарсиа Маркес, у которого вместо города Глупова – латиноамериканская деревня Макондо. Роман начинается, как яростная пародия на «Историю государства Российского», но, увлекаясь, автор поэтизирует и даже возвеличивает всю эту поистине титаническую глупость, ложь и неумелость, привычку к рабству, всю эту робость перед новизной и преклонение перед древностью. Глупов вырастает до символа России не потому, что Щедрин с великолепной точностью подмечает особенности российских оттепелей и заморозков, – а потому, что он ужасно любит этот город и страстно жалеет его, и другого города у него нет. Каждое слово Щедрина приложимо к сегодняшней, да и завтрашней России – но не в сатире дело, а в том, что перед нами лучший памятник русской цивилизации. Кроме того, Щедрин – великий утешитель: всё уже, оказывается, было, и ничего – выжили.

КОГДА ЧИТАТЬ: В дни сомнений. Лучшее средство от презрения к родной истории, равно как и от чрезмерного восхищения ею.

Николай Некрасов
РУССКИЕ ЖЕНЩИНЫ (1870)

Некрасов радикально расширил русский поэтический словарь, тематику и жанры отечественной лирики. Он умудрился найти верный тон и стиль для разговора о вещах, от которых поэзия прежде пугливо отдергивалась. «Русские женщины» – по сути пересказ французских записок декабристки Волконской, изданных лишь в XX веке. Но, весьма точно пересказывая их фабулы, Некрасов находит новую интонацию, необычайно трогательную, гордую и трагическую. Сцена, в которой Волконская, «прежде чем мужа обнять, оковы к губам приложила», вдохновляла миллионы читателей вне зависимости от того, сочувствуют они декабризму или нет: не в декабризме дело, а в способности достойно и солидарно противостоять зверству. Со времен Пушкина и Лермонтова русская поэма не знала такого прорыва. екрасов радикально расширил русский поэтический словарь, тематику и жанры отечественной лирики. Он умудрился найти верный тон и стиль для разговора о вещах, от которых поэзия прежде пугливо отдергивалась. «Русские женщины» – по сути пересказ французских записок декабристки Волконской, изданных лишь в XX веке. Но, весьма точно пересказывая их фабулы, Некрасов находит новую интонацию, необычайно трогательную, гордую и трагическую. Сцена, в которой Волконская, «прежде чем мужа обнять, оковы к губам приложила», вдохновляла миллионы читателей вне зависимости от того, сочувствуют они декабризму или нет: не в декабризме дело, а в способности достойно и солидарно противостоять зверству. Со времен Пушкина и Лермонтова русская поэма не знала такого прорыва.

КОГДА ЧИТАТЬ: Когда бывает чувство, что женщины – существа слабые, лживые и всегда неверные. (Бороться с таким ощущением надо не потому, что оно не политкорректно, а потому, что это не так.)

Лев Толстой
АННА КАРЕНИНА (1877)

Вероятно, самый совершенный роман, когда-либо написанный, – не зря Толстой тратил на него все силы в лучшее свое время, каковым ему представлялся период от 45 до 50 лет. Параллельная история двух семей – созидающейся и распадающейся. Панорама России семидесятых, в которой реформы едва начались и уже увязли. История женщины, решившей выбрать другой путь и погибшей в этой безнадежной попытке, – и страны, в которой попытка жить иначе закончилась таким же разочарованием и крахом. Множество точно проведенных лейтмотивов, лучшие в мировой прозе описания неизбежных семейных драм и праздников: измен, родов, смертей, свадеб. Подспудное движение могучей авторской мысли, которая, однако, нигде не выходит на поверхность – тут Толстой вообще обходится без авторских отступлений… Все это превращает «Анну Каренину» в литературный шедевр, в книгу, которая утешает и гармонизирует любого читателя, показывая ему его собственную жизнь с высоты толстовского всевидящего взгляда. А кто прав – преступная жена Анна или добрый семьянин Левин, тоже чуть не покончивший с собой на пике счастья, – нам судить не дано: «Мне отмщение, и Аз воздам». 

• Внешность Анны Карениной срисована с дочери Пушкина Марии Гартунг, Анне досталось и ее любимое лиловое платье, и ожерелье крупного жемчуга.

КОГДА ЧИТАТЬ: Во всяком возрасте и настроении, но лучше всего – в состоянии дисгармонии и внутренней тревоги. Толстой незаметно настраивает душу и улучшает Вселенную вокруг.