Этот выбор, как любой выбор, субъективен. Я ни за что не взялся бы выбирать 100 главных книг в истории человечества. Тут 100 книг, которые больше всего люблю я сам. Кроме того, мне кажется, именно они лучше всего помогают вырасти человеком – в той степени, в какой чтение вообще может на это повлиять. Даты указываются по первой публикации либо, если книга долго лежала в столе, – по последней авторской редакции.

| Глава 1 | Глава 2 | Глава 3 | Глава 4 | Глава 5 | Глава 6 | Глава 7 | Глава 8 |

Оноре де Бальзак
ОТЕЦ ГОРИО (1831)

Французские гении XIX века хотели описать все человеческие типы, все социальные роли – на меньшее не соглашались. Одну из самых масштабных инвентаризаций человечества задумал Бальзак, чья «Человеческая комедия» должна была состоять из 150 романов и повестей, но оборвалась на 96-м. «Отец Горио» – первый из романов о Растиньяке, провинциале, покоряющем Париж. Здесь Растиньяк – еще наивный и чистый юноша, живущий в дешевом пансионе. На его глазах разворачивается история современного короля Лира – разорившегося фабриканта Горио, который был когда-то умным и опасным хищником, но пожертвовал всем ради счастья обожаемых дочерей и теперь доживает век в том же пансионе. Бальзак сентиментален, но при этом жесток; в его писательской манере есть что-то от монологов самого обаятельного и опасного циника французской прозы, его собственного героя Вотрена, который в «Отце Горио» объясняет молодому Растиньяку, как устроен мир. Большинство романов «Человеческой комедии» отягощены многословными описаниями – неизбежная вещь при инвентаризации мира, но в «Отце Горио» их почти нет, что и делает этот роман самым читаемым из всего цикла.

• По мнению знатоков, одна из лучших экранизаций книги – одноименный французскорумынско-бельгийский фильм 2004 года с Шарлем Азнавуром в главной роли. 

КОГДА ЧИТАТЬ: В дни молодых приступов честолюбия, старческих приступов мизантропии.

Михаил Лермонтов
ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ (1841)

Печорин – совсем не Онегин: это герой действительно умный и сильный, решительно не знающий, куда себя девать в заболоченной и замороженной стране. Кроме кавказской войны, для него нет никакого достойного поприща. Победы над женщинами даются ему легко, а больше побеждать некого: горцы ему скорее симпатичны – им есть за что умирать, и Печорина, как и Лермонтова, привлекает ислам с его безжалостностью и фатализмом. Пять повестей, написанных еще небывалой, динамичной, острой, желчной прозой; сочетание юношеской обидчивости и страстности с рано выработавшимся, почти старческим пониманием чужой души. Печорин ненавидит людей и не может без них; знает свои способности и тяготится ими; вечно хочет любви и не может удовлетвориться ничьей любовью. Он мучает людей, кажется, только для того, чтобы они встали вровень с ним, – но это никогда не удается. А душа мира – жестокая, холодная, прекрасная – не дается ему в руки, как девушка из «Тамани». «Тамань» содержит тройной автопортрет: душа Лермонтова – это и Печорин, «странствующий офицер», и поющая красавица, и несчастный, одинокий, всеми брошенный слепой, который все про всех понимает.

• «Никто еще не писал у нас такой правильной, прекрасною, благоуханною прозою», – отзывался о Лермонтове Николай Гоголь уже после смерти поэта. При жизни они встречались лишь однажды – в Москве весной 1841-го: Лермонтов по дороге на Кавказ был среди прочих именитых гостей на именинах Гоголя.

КОГДА ЧИТАТЬ: Лучше всего утешает после очередной любовной драмы, когда мы понимаем, что мир нас опять отверг.

Николай Гоголь
МЕРТВЫЕ ДУШИ (1842-1852)

Придумав Украину («Вечера на хуторе близ Диканьки»), да так хорошо, что она до сих пор существует по этим лекалам, – Гоголь решил выдумать и Россию. И почти преуспел. Его русская «Одиссея», сочинявшаяся одновременно с работой Жуковского над русским вариантом гомеровской поэмы, содержит множество параллелей с греческим эпосом: Чичиков – Одиссей, Манилов – Сирена, Ноздрев – Эол, Коробочка – Цирцея, Собакевич – Полифем; проблема в том, что у этого Одиссея нет Итаки, ему некуда вернуться, и куда несется его тройка, пожирая русскую пустоту, – неизвестно. Во втором томе Гоголь попытался угадать типов новой России – и многих угадал: Обломов впервые появляется у него – это Тентетников; есть даже тургеневская девушка Улинька и Левин – Костанжогло, но дожить до нового поворота в русской истории и увидеть этих типов наяву Гоголь не успел. Образ России – стремительная дорога в никуда, посреди неотличимых губернских городов и одинаково тоскливых деревень – в русской прозе прижился. Почти все ее герои куда-то едут, а приехать никуда не могут. Гоголевское настроение тоскливого восторга, с которым поется обычно русская песня, – тоже почти всегда возникает при виде дождливого простора, готового тебя то ли принять и пожалеть, то ли навеки засосать.

• На обложке первого издания книги был рисунок, сделанный самим Гоголем. Коляска символизировала Россию, движущуюся вперед, а черепа вокруг нее – живых людей, у которых мертвые души.

КОГДА ЧИТАТЬ: Идеальная книга для путешествия по России. Хороша также в эмиграции как концентрат такого путешествия.

Эдгар Аллан По
РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ (1849)

Отец американского триллера, баллады, гротескно-сатирической фантастики, предтеча нашего Грина и американского Лавкрафта, вечный странник, умерший при невыясненных обстоятельствах от белой горячки, создатель самых причудливых и страшных кошмаров в мировой литературе, Эдгар По остается автором самого знаменитого американского стихотворения «Ворон» и кумиром читающих подростков. Триллер может быть либо прекрасным, либо никаким – насмешить читателя куда проще, а вот чтобы испугать, надо быть профессионалом высокой пробы. Ожившие мертвецы, замурованные враги, таинственные бледные возлюбленные, которые гибнут, чтобы вечно преследовать несчастного повествователя, – таков мир Эдгара По, в чьих новеллах традиционные темы европейской готики инструментованы с американским размахом и американской же любовью к сильным, хорошо разработанным спецэффектам. Как поэт был выше всех современников, как прозаик – неизменно в десятке самых читаемых новеллистов мира. Первым создал ученого, чья наблюдательность и эрудиция превращают его в непобедимого сыщика («Золотой жук»). Такие рассказы, как «Падение дома Ашеров», «Вильям Вильсон» и «Маска красной смерти», и сегодня способны нагнать ужаса на читателя любого возраста и веса. 

• По женился в 27 лет на своей 13-летней кузине. Они прожили вместе 11 лет. После ее смерти в 1847 г. пытался покончить с собой, лечился от депрессии алкоголем и умер два года спустя.

КОГДА ЧИТАТЬ: Лучше всего в отрочестве, зимой, на ночь...

Герман Мелвилл
МОБИ ДИК (1851)

Роман американского моряка, путешественника и таможенника был мало кем замечен: слава пришла к Мелвиллу лет через двадцать после смерти, когда страна открыла его заново. «Моби Дик» – первый великий американский роман, каким мы его знаем: бешеный динамичный сюжет, основанный на погоне и преследовании; сложный синтез жанров – от религиозной притчи до боевика, от автобиографии до путеводителя; глубокий и таинственный смысл. «Моби Дик» – история о том, как капитан с библейским именем Ахав преследует Белого Кита – одновременно и самое прекрасное, и самое опасное существо на свете. Одни считают, что это роман о бунте человека против Бога; другие – что это мрачная сказка о поиске истины; третьи – что это приключенческий морской роман, которому только мешают библейские ассоциации. Вполне можно читать его именно так, заодно почерпнув оттуда массу экзотических сведений о китах и китобоях; но в действительности перед нами, конечно, один из мрачнейших и таинственнейших романов об участи человека в мире. Из «Моби Дика» выросли и «Улисс» Джойса, и фантастические морские рассказы Лавкрафта, и множество историй об охотах и погонях – за зверем или за смыслом. Герман Мелвилл МОБИ ДИК (1851) И кто бы только мог подумать, что все важные леди и джентльмены станут пользоваться веществом, которое находят в презренном брюхе больного кита!

• Современники плохо приняли роман Мелвилла. Писатель печатался под псевдонимами, служил на таможне и умер в забвении. Был «переоткрыт» лишь в 20-е годы XX века.

КОГДА ЧИТАТЬ: Хорошо читается лет в тридцать или чуть позже, когда вдруг ясно понимаешь, что все твои неудачи складываются в единый сюжет и имеют первопричину.  

Александр Дюма
КОРОЛЕВА МАРГО (1845)

Романы Дюма из французской истории XVI–XVII веков более или менее равноценны, и «Королеву Марго» мы рекомендуем главным образом потому, что «Мушкетеров» и так все читали или прочтут. Но. Есть, однако, в этом романе нечто особенное, и прежде всего – его мистический колорит. Екатерина Медичи с ее роковым коварством, королевский парфюмер Рене – таинственный горбун, знающий секреты всех ядов; история отношений блистательного Коконнаса и палача, которому он отважился подать руку (сразу ясно, что им еще предстоит встретиться и что палач не забудет этого благодеяния) – всё это если не заслоняет, то отодвигает на второй план фигуру Генриха Четвертого, еще не верившего тогда пророчествам о своем восхождении на французский престол. Вообще из романов Дюма этот едва ли не самый поэтичный, в нем тайны судьбы важней и интересней тайн французского двора, а сам Дюма, с великолепной наглостью нарушавший все законы литературы и творивший новый жанр романа-фельетона, тут вдруг вспомнил о важности символов, лейтмотивов, о кружеве тонких намеков. Когда он хотел писать тонкой и сухой кистью, а не обычным своим помелом, – выходило и увлекательно, и таинственно, и, вы не поверите, достоверно.

• Во Франции книга была экранизирована четыре раза, в России – однажды, в сериале 1996 года. Заглавную роль исполнила Евгения Добровольская, Генриха Наваррского сыграл Дмитрий Певцов. 

КОГДА ЧИТАТЬ: Осмелимся рекомендовать этот роман скорее девочкам, скорее двенадцати-тринадцатилетним, не столько начитанным, сколько мечтательным.

Иван Тургенев
ОТЦЫ и ДЕТИ (1861)

«Отцы и дети», в которых впервые появилось придуманное Тургеневым слово «нигилизм» – отрицание, неверие, задорная спесь молодости, – на самом деле, конечно, не о нигилисте Базарове и даже не о попытках русского реформаторства в эпоху Александра II. Это роман о том, что в русском историческом цикле так уж все устроено – колесо проворачивается раз в двадцать – тридцать лет, и отцы с детьми обязательно оказываются в противофазе. Отцы – реформаторы, дети – консерваторы, а иногда наоборот. И когда люди все время проверяются историей на излом, от них требуется умение жить вместе, искусство находить общий язык поверх этих неизбежных идейных и бытовых разногласий. Нигде в мире конфликт поколений не обостряется до такой степени, нигде преемственность не разрушается так грубо, и детям надо очень любить отцов, а отцам – детей, иначе мир треснет. Надо уметь жить с людьми, без этого и самые талантливые обречены. Вот почему главный победитель в этом романе – добрый Николай Петрович Кирсанов, которому достается все: и семейный лад, и любовь, и относительное благосостояние. А Базаров, который так умен, обаятелен и силен, – гибнет, потому что ни любовь, ни милосердие, ни простая человеческая дружба ему не даются. В России надо быть человеком, иначе станешь либо прахом, либо чудовищем; вот и весь роман, а сколько отцов из-за него перессорились с детьми!

• Как свидетельствовал сам автор, он задумал роман, находясь в Англии. Туда писатель уехал после тяжелого разрыва с журналом «Современник», – его напугала статья Добролюбова о «Накануне», куда более радикальная, чем сам роман.

КОГДА ЧИТАТЬ: Обязательно перечитайте эту книгу, когда вам покажется, что родители/дети ничего не понимают в жизни и всё проиграли.

Продолжение следует