Михаил Ширвиндт: Если у нас будет работать закон, мы станем развитой страной

Sobesednik.ru встретился с актером и телеведущим Михаилом Ширвиндтом, который в последнее время прочно обосновался в интернете.

На канале YouTube Михаил открыл свой видеоблог «Съедобное несъедобное», где ведет репортажи из разных поездок, а иногда появляется вместе со своим отцом – народным артистом РСФСР Александром Ширвиндтом. Помимо этого, он часто записывает на видео высказывания на злобу дня и выкладывает в социальных сетях. Об этом, об отношении к власти и к сегодняшнему телевидению актер поговорил с нашим корреспондентом.

• 1958 – родился 14 августа в Москве
• 1977 – отчислен из театрального училища за то, что сорвал госфлаг с крыши архитектурного института
• 1981 – все-таки окончил Театральное училище имени Щукина
• 1995 – начал вести передачу «Дог-шоу. Я и моя собака», которая просуществовала в эфире 10 лет
• 2000 – пробует себя в роли ресторатора (открывал рестораны «Штольц», «Семь сорок» и Bronco)
• 2017 – выпустил автобиографическую книгу «Мемуары двоечника»

«Я готов наступить на собственный страх!»

– Михаил, такая активность в интернете – это монетизация?

– Конечно, только я не зарабатываю на этом, а, наоборот, много трачу денег. Все наши гастрономические путешествия – за свой счет. В идеальном случае нам предоставят гостиницу по бартеру. Поэтому когда пишут в комментариях, мол, Ширвиндт путешествует, что-то там жрет, а ему еще за это деньги платят… Хотел бы я этому человеку, который знает, кто мне деньги платит, посмотреть в глаза.

– Порой вы высказываетесь в видеороликах и о политических событиях в нашей стране. Например, недавно рассуждали насчет поправок в Конституцию. Сравнили голосование пакетом с рестораном, официант которого говорит, что нужно взять всё меню сразу – и никак иначе. Зачем вам это? Ведь власть не прислушается…

– Если продолжать тему денег, то напрашивается, что в этом случае про меня могут сказать: это ему госдеп платит!

Вообще люблю подобные комментарии. Хотя если мой «крик души» посмотрели 600 тысяч человек, то из них очень небольшое количество подобных высказываний. Но там такие понятия иногда звучат: «либерасты», опять же «на деньги госдепа». Если про Украину, то обязательно – «бандеровцы» или «правосеки». Я уверен, что 98 процентов пишущих эти слова смысл их не понимают. Просто у них принято в таких случаях писать это. А спросить их, то они ответить и не смогут. Но «либерасты» и «дерьмократы» у них уже в этой гнилой крови устаканились.

Если же говорить, зачем я высказываюсь… Например, про поправки в Конституцию, думаю, я выразил мнение 98 процентов населения страны, которые тоже, как и я, не понимают того, что происходит с этими псевдовыборами, псевдоголосованиями.

• "Путин, выходи драться": Как голосовали за поправки и где после этого митинговали

– Михаил, а не боитесь? Наша власть может каким-либо образом за такие высказывания отомстить. На телевидение опять же не выпустят.

– Что касается телевизионной деятельности, с ней я завязал. Приглашают принять участие в той или иной передаче – как правило, отказываюсь. Если только поговорить о моей деятельности на канале YouTube, то соглашаюсь.

Конечно, страх есть, как у любого человека в нашей стране. По-моему, еще от Сталина пошло обвинять ни в чем не повинного человека в распространении детской порнографии. Сейчас появилась другая мода – наркотики подбрасывать. Удивляюсь: откуда у них наркотики в таких больших объемах?! А вообще, я не высказываю уж совсем крамольных мыслей. Я задаю вопросы.

Почему с таким авралом нужно было вносить двести поправок в Конституцию? Разве компетентны те люди (артисты, спортсмены), которые эти поправки якобы придумывали? Где многолетняя проработка специалистов, юристов? Почему нам внушают, что мы бы умерли, если срочно не проголосовали бы за эти поправки?! И всё это в разгар эпидемии! И почему президент в своих призывах голосовать ни разу не обмолвился, что главная поправка – это обнуление его срока?!

Эти вопросы возникают у любого нормального человека, здесь нет крамолы. Да, были звонки от моих друзей, которые спрашивали: «Ты не боишься?» Ну ведь страшно жить боясь. Настолько я внутренне против этих закручиваний гаек, тоталитарного контроля над всем, против доносов, подкидываний и запираний, что готов наступить на свой собственный страх.

«Думаю, папу раздражают мои взгляды»

– Когда мы с вами договаривались об интервью, вы предупредили, что о политике не будете говорить. Почему?

– Вы не заметили, что с вами уже о ней говорим... Понимаете, политика – это не моя прерогатива. Я не политический обозреватель, просто эмоционально реагирую на какие-то вещи.

– А вы ходили на какие-либо митинги, шествия оппозиции?

– Да, выходил несколько раз. Но делал это больше для самого себя, для своей совести. Знаю, что подобные митинги ничего не изменят, к нам не прислушается власть, но, понимаете, я ведь так  же хожу на выборы, зная, что их нет и ничего это не даст. Но когда кто-то из моих детей или внуков ко мне подойдет и спросит: «А почему мы в таком кошмаре оказались?» – я отвечу: «Это по крайней мере не по моей вине».

Когда люди говорят, что от нас ничего не зависит, это и есть катастрофа, это тупик, это всегда плохо кончается. Действительно, у нас поразительно терпимое и аморфное общество.

– Может, как раз из-за страха, чтобы не посадили?

– Не думаю. Просто у нашего человека есть любовь к начальнику, кем бы он ни был. Поэтому большинство голосует за любого начальника, который в данный момент есть. Не знаю, откуда это берется генетически, но принцип «ты – начальник, я – дурак» никто не отменял.

Помню, на последних выборах мэра Москвы за Юрия Лужкова проголосовало больше 90 процентов. И я верю в эти цифры. Хотя много разговоров о нем ходило нелицеприятных. Помните анекдот, когда Лужкова журналист спрашивает: «Юрий Михайлович, а почему вы даже зимой в кепке? Не пробовали теплую шапку надеть?» – «Пробовал. Горит». Говорили про коррупцию, которая при нем расцветала, но тем не менее проголосовали же. Но когда его сняли, а потом он снова баллотировался, то набрал уже в районе двух процентов у тех же самых людей, которые еще недавно голосовали иначе. А потому, что уже не начальник, уже неинтересен. «Акела промахнулся». Вот этот принцип, к сожалению, очень популярен в нашем обществе.

– Ваш отец Александр Анатольевич аккуратен в своих суждениях о власти. Он с вами не говорит на эту тему? Например: «Миша, не лезь на рожон»?

– Думаю, что его и мою маму иногда раздражают мои взгляды. Они люди старой закалки, поэтому их настороженность объяснима и понятна. У них тоже есть это ощущение начальника, как у любого советского человека. В этом смысле я более свободен.

Но еще раз скажу: я не радикал, не ярый оппозиционер. Просто высказываю, что думают многие. Но не все говорят.

«Всё, что говорит Соловьев, бесчестно, позорно и стыдно»

– Михаил, прочитал некоторые комментарии под передачами на вашем видеоканале, где вы общаетесь с папой. Вас упрекают, мол, пиаритесь на популярном Александре Ширвиндте. Что бы вы этим людям ответили?

– Послушайте, я делаю свои личные развлекательные страницы – что на видеоканале, что в социальных сетях. У меня хорошее количество подписчиков. Хотя на этом, повторюсь, я не зарабатываю денег.

Я пиарюсь на имени отца?! Людям хочется скандальных определений. Между прочим, это мой папа, мы с ним очень дружно сосуществуем, и ему нравится участвовать во всех наших посиделках, съемках, и мне это нравится. А если кому-то не нравится, то пошел он… в одно место – прекрасное место, где можно уединиться с самим собой, в компании там редко кто бывает!

• Михаил Ширвиндт: "Думаю, папа вернется в театр в любом случае"

– Вспоминаю вашу замечательную передачу «Дог-шоу. Я и моя собака», также ваша телекомпания создавала и «Путешествия натуралиста», и «Охотников за рецептами», и многие другие. Сейчас неужели не хотели бы что-то делать на телевидении?

– Мне кажется, телевидение постепенно умирает, независимо ни от чего. Это даже рекламодатели определили, реклама уходит с телевидения в интернет. Скоро останутся на телевидении только пропагандистские деньги, на которые хороших передач не сделаешь. Весь бюджет уйдет в этих истеричных Соловьевых, Шейниных, Киселевых. Хотя я не против каких-то милых смешных программ, как у Максима Галкина, например. Но все равно над всем этим висит меч идеологической помойки, и невозможно от этого абстрагироваться.

Кстати, у меня есть друзья, которые смотрят передачи Соловьева и получают от этого какое-то мазохистское удовольствие. Гадость, мерзость, и это даже интересно. А я не могу это смотреть, от одного вида и звука начинает трясти. Всё, что он говорит, это бесчестно, позорно и стыдно. Вот у Никиты Михалкова есть передача «Бесогон», а я подумал: пора уже делать программу под названием «БЕСчестье» – знак сегодняшнего телевидения и пропаганды.

Мне иногда люди пишут: «Как вам не стыдно, мы вот встаем с колен…» Уже двадцать лет как встаем! Это наивные, обманутые люди вот этими бесчестными телевизионными деятелями.

«У нас пока работают не законы, а понятия»

– Сейчас много пишут и говорят о деле журналиста Ивана Сафронова, который якобы продал какие-то государственные тайны. Ему грозит 20 лет заключения. Ваше мнение об этом деле: неужели журналист может знать какие-то гостайны?

– Я ничего тут не могу сказать, поскольку не знаю ни самого Сафронова, ни конкретно в чем его обвиняют. Но ведь проходили всё это в нашей стране во времена Сталина: изменники Родины, шпионы, иностранные агенты. Вспомните хрестоматийную историю «Мальчик и волки», когда мальчик все время шутил, кричал, что напали волки. Прибегали люди. А потом, когда волки действительно напали, к нему никто не пришел – и его съели.

Когда из раза в раз с одними и теми же клишированными обвинениями хватают людей, а потом под влиянием общественности, как это было с журналистом Голуновым, все это разбивается и не наказывают никого, то невольно перестаешь в это верить. Даже если кто-то что-то украл и его наше государство обвиняет, но уже не веришь! Как сейчас с губернатором Хабаровского края. Увы, но мы уже не верим в наше правосудие.

Вот меня иногда спрашивают: «Если не ОН, то кто?» Знаете, в счастливой стране, допустим в Бельгии или Норвегии, многие жители зачастую не знают имени своего президента или премьер-министра. Им это по барабану. У них настолько сформировано общество, настолько отлажено законодательство, что чиновник-менеджер, которого они посадили на эту должность, совершенно не играет никакой роли. Ведь кто такой президент? Это начальник ЖЭКа, а премьер-министр – главный инженер ЖЭКа. Вы что, должны любить начальника ЖЭКа? Нет. Вы к нему обращаетесь, когда у вас крыша протекает или свет не работает, и вы с него требуете. Потому что платите ему деньги и он обязан делать вашу жизнь лучше. Если он плохо работает, надо менять! Есть слово из пяти букв, которое сделает нашу страну преуспевающей, – ЗАКОН. Если у нас будет работать закон, мы станем развитой страной. А пока у нас работают ПОНЯТИЯ. Отжимают, отнимают, запирают.

– И мы уже радуемся условному сроку режиссера Кирилла Серебренникова…

– Да-да, ОНИ нашли самых больших преступников в стране. Ведь сами же создали систему, что ты не можешь не нарушать закон, если распоряжаешься бюджетными деньгами. И они это прекрасно знают! Нельзя поставить спектакль в строго отведенные суммы, нельзя сказать художнику по костюмам: сделай нам вот на такие-то деньги и не больше. Он же художник! И все это понимают. Но так устроена наша система финансирования, что любого можно поймать на перерасходах денежных бюджетных средств, было бы желание. Однако не дай бог тронуть, кого нельзя, кто своровал денег в сотни раз больше, чем инкриминируют Серебренникову!

А так – за что-то проучить, за что-то наказать по понятиям – это работает!

• Лия Ахеджакова: Это омерзительно – сотрудничать с властью по зову сердца

«Ненавижу дилетантизм»

– Михаил, а вы когда-нибудь сталкивались с бюджетными деньгами?

– Пожалуй, когда я работал в театре «Сатирикон» под началом моего друга, прекрасного режиссера Константина Райкина. Там я получал бюджетные деньги в виде зарплаты. А дальше у меня была моя частная телекомпания, которая была независимая и негосударственная.

– Наверняка, как и многие в нашей стране, находили ходы, чтобы платить меньше налогов?

– Так принято во всем мире – законным способом уйти от налогов! Но, например, в Америке налоговое преступление – одно из самых страшных: порой судят, как за убийство. И вся страна состоит из юристов, которые придумывают, как легальным способом избежать больших налогов.

Хотя лично я в этом ничего не понимаю, потому что у меня этим занимались бухгалтеры и люди, которые в этом «рубят». Да, в своей телекомпании я значился как генеральный директор, но когда на переговорах меня спрашивали: «А это цена с НДС или без НДС?», я становился такой тупой. Они не знали, что в этот момент меня можно было взять, как рыбу, голыми руками и делать со мной что хочешь. Поэтому такие вопросы я предпочитал доверять профессионалам. А сейчас я – пенсионер, это единственная моя денежная связь с государственными деньгами.

– В последнее время много пишут про уход Александра Анатольевича с поста художественного руководителя Театра сатиры. Он сам признавался нашему изданию, что задумывается об этом. А вот если бы вам предложили занять эту должность?

– Нет, ну что вы?! Как в басне у Крылова: «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник…» Я ненавижу дилетантизм. Тридцать лет я занимался телевидением. И вот когда человек, который носил в монтажную комнату кассеты, через какое-то время становится режиссером-постановщиком большой программы или человек, которому показали, как нажать на кнопку, становится оператором-постановщиком – это гимн дилетантов.

Во всем должны действовать профессионалы! Было же такое в советское время, когда министрами культуры становились химики и ткачихи. Разве это правильно?!

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №27-2020 под заголовком «Михаил Ширвиндт: С телевидением я завязал, оно умирает».