Николай Платошкин: Члены избиркомов не скрывают своей ненависти к нам

Опальный политик левого фланга Николай Платошкин по степени известности в стране может составить конкуренцию несменяемым лидерам только что избранной Госдумы VIII созыва. Самому ему стать парламентарием не позволяет приговор по статье о вовлечении граждан в беспорядки и дезинформации населения, вынесенный 19 мая Гагаринским судом Москвы Платошкин был приговорён к 5 годам условно и штрафу в размере 700 тыс. руб., позже приговор претерпел радикальное изменение, его снизили до 4 лет 9 месяцев, тоже условно.

Летом прошлого года экс-дипломат и доктор исторических наук был помещён под домашний арест и провёл почти год в стенах своей квартиры с перерывами на госпитализацию с ковидной пневмонией, поразившей 75% лёгких, и ранее, с диагнозом «предынфарктное состояние».

Политик, незадолго до помещения под домашний арест и запрета общаться с прессой бывший завсегдатаем ток-шоу федеральных телеканалов, стал объектом внимания и заботы многих общественных и культурных деятелей. С открытым письмом в защиту Платошкина к президенту Владимиру Путину обратились кинорежиссёры Андрей Кончаловский и Владимир Меньшов, певец Виктор Салтыков, ряд депутатов Мосгордумы и учёных. Некоторые из них приходили на судебные заседания по его делу.

«Мы вас не пустим»

– Если бы не ваши злоключения, вы бы участвовали в этих выборах ?

– Бесспорно. И выиграл бы. Мы их, собственно, и так выиграли. Даже с учётом украденных у КПРФ, общее количество голосов, отданных за эту партию, за счёт движения «За новый социализм» увеличилось в два раза, позволю себе так скромно выразиться. Следует говорить о блоке двух основных организаций – КПРФ и нашего движения, другие силы блока, к сожалению, большого участия в выборах не принимали, хотя и поддерживали нас.

– Чем славны нынешние выборы, которые, как и любые другие, оппозиционные политики самых разных направлений поспешили охарактеризовать как «самые грязные»?

– Вот посмотрите: в Якутии наш блок завоевал 35%. Вы где-нибудь такое видели? А ведь в июне нам предрекали 11%. Другими словами, нам поверили люди, поверили по всей стране.

7 сентября мне отменили подписку о невыезде. И мы с кандидатом в депутаты Госдумы Анжеликой Глазковой (супругой Платошкина – Прим. Sobesednik.ru) ездили по участковым избирательным комиссиям, выявляли нарушения и писали жалобы. За 7 дней мы объехали Калининградскую область, Крым и Мордовию. Везде коммунисты, или, скажем так, лево-патриотический блок, прибавили более чем в 2 раза.

– В Москве тоже работали?

– В столице мы работали 17-го, 18-го и 19-го. Я, как доверенное лицо КПРФ, и моя супруга, как кандидат, а также наш юрист, на своей машине объезжали участковые избиркомы, фиксировали нарушения. Многие нарушения нам удалось устранить. Будем писать жалобы ещё.

На этих выборах власти не надеялись выиграть с помощью вбросов и других обычных приёмов, потому что наша кампания была проведена блестяще. Ранее меня арестовали, чтобы я не участвовал ни в парламентских, ни в президентских выборах (этим объясняется «тяжёлая» статья), потом не пустили на выборы Павла Грудинина, сняли сотни кандидатов разного уровня, таким образом они заранее «отбирали» кандидатов.

Ну, и самое главное. Были особенности, на которых базировались фальсификации этой кампании, таких раньше не было. Это трёхдневное голосование, причём важно, что один из дней был рабочий, и в этот день массы работающих людей голосовали под контролем. Они, как обычно, приходили на работу и слышали: иди голосуй, иначе уволим. Такое делалось в регионах.

– А в столице?

– В Москве тактика была другая. Это электронное голосование. Оно прошло ещё в 6 регионах страны, но больше для антуража. Наше расследование показало: во всех участковых избиркомах Москвы (а мы «обследовали» около 40 в разных округах) количество людей, которые якобы добровольно решили голосовать дистанционно-электронно, было практически одинаковым. 563, 571, 564 и т.д., с разницей в несколько голосов. И чем больше было избирателей на конкретном участке – в Москве их, как правило, от 1600 до 2 тыс. человек, – тем больше было число проголосовавших с помощью компьютера. В столице на выборы в Госдуму, как правило, в среднем приходит половина населения, т.е. если на участке зарегистрировано 1600 человек, то голосует 800. Если из них 564 зарегистрировались для участия в электронном голосовании, то мы с вами понимаем: это – абсолютное большинство.

Когда я «вскрыл» эту технологию, мы с Глазковой решили посмотреть, как подсчитываются электронные голоса. Оказывается, есть специальная участковая избирательная комиссия, и мы туда поехали. Я, как доверенное лицо партии, и она, как кандидат, имеем право участвовать в подсчёте голосов в любых избиркомах на территории России.

– Получилось?

– Приезжаем в комиссию на Краснопресненской набережной, видим там людей в спортивных костюмах, которые говорят: «Мы вас не пустим». Наши удостоверения роли не сыграли, мы попросили сказать, от кого исходит запрет, ничего в ответ не услышали. Вызываем представителя КПРФ из городской избирательной комиссии – его тоже не пускают. Супруга написала в общественный штаб Алексею Венедиктову, он не ответил. Через два часа к нам вышел глава этого УИКа гражданин Павлов Юрий Константинович, пожилой человек. Посмотрел на нас снисходительно и сказал: «Ну и что мне ваши удостоверения? Я не хочу вас пускать. Вы нам не нужны, вы нам помешаете». Всё!

С нами вообще не церемонились. Вы не представляете, как они себя ведут на некоторых участках. На одном из участков встретил депутата Госдумы Сергея Шаргунова, мы знакомы. Он говорит: «Николай Николаевич, я здесь голосую, здесь жена живёт». Сзади нас глава комиссии змеиным шёпотом говорит другой даме: «И не одна, наверно». Такой вот настрой комиссии… У меня спрашивают: «Господин Платошкин, а у вас, вообще, ПЦР-тест есть? Он не липовый?» Вот с кем мы имеем дело. О каком честном подсчёте голосов можно говорить, если члены комиссий не скрывают своей ненависти к нам?

Тем не менее, в Москве в ходе обычного голосования бумажными бюллетенями КПРФ одержала такую победу, какой ещё не было. Потом приходят результаты электронного голосования, и что вы думаете? Почему-то все, кто голосовал электронным способом, – голосовали за «Единую Россию». И по результатам «бумажного» плюс электронного голосования оппозиция по Москве не выиграла.

– Никто вообще не ожидал, что КПРФ сможет выиграть в столице по «бумагам»...

– Да, коммунисты в Москве никогда не побеждали по «бумагам», всегда выступали достаточно скромно. Но сейчас за нас голосовали не только левые избиратели, голосовали просто порядочные люди, которым вся эта ложь, грязь и лицемерие надоели. Если бы, скажем, «Яблоко» имело шансы победить «Единую Россию», то, наверное, всем стоило объединиться вокруг «Яблока». Но эта партия не имела шансов пройти в Думу, мы это понимали. А у нас был шанс выиграть выборы, и мы их по «бумагам» выиграли! Но против нас использовали электронное голосование.

Спрашиваю председателя одной территориальной комиссии: «Вы можете объяснить, как это голосование происходит технически? Вот человек зашёл на сайт госуслуг, поставил галочку – куда это все идёт? Кто администратор? Кто скрипты делает?» Слышу в ответ: «Если бы мы это знали. Нам департамент по информационной политике Москвы просто спускает данные». То есть у нас государственное учреждение Собянина, который является одним из руководителей «Единой России», голоса подсчитывает. Это незаконно.

В общем, в регионах – массовый сгон населения на участки в рабочий день, в Москве – электронное голосование. Никакие вбросы не требуются, все «тихо-благородно». Хочу подчеркнуть: мы мобилизовали население голосовать за левый блок, и таких результатов ещё никто никогда не видел. Я горжусь этим. Властям не оставалось ничего, кроме того чтобы пуститься во все тяжкие. К чему это привело?

«За кого нас держат, в конце концов?»

– К чему?

– Народ крайне озлоблен. Избиратели требуют от КПРФ не признавать выборы. Раньше нарушения пытались хоть как-то завуалировать, теперь все налицо… Результаты вначале одни, потом они становятся диаметрально противоположными. Вы верите в то, что на участковых избиркомах Москвы было приблизительно равное количество зарегистрировавшихся для электронного голосования?

– Нет, не верю. Я верю в то, что за электронным голосованием будущее, но кто-то встал на нашем светлом пути к нему.

– Нет у него будущего. Кстати, в Германии его запретил Верховный суд. Там что, хуже нас в этом разбираются? Нельзя проводить голосование, которое невозможно контролировать. Где вы видели электронное голосование, в какой стране?

– В Эстонии, в Швейцарии. Называется I-Voting.

– Я ориентируюсь на страны более «солидные», такие, как Германия. Обратите внимание: на всех участках, кроме двух, реестры внесённых в электронное голосование избирателей – внимание – были не прошиты, не сброшюрованы и не снабжены печатями. Это означает, что теоретически туда можно внести новых людей или вычеркнуть имеющихся. Обычная книга избирателей, т. е. список, в котором вы расписываетесь, чтобы получить бюллетень, обязана быть сброшюрована, на ней должна быть печать комиссии, подпись. Почему же в случае с дистанционно-электронным голосованием такого нет? За исключением, ещё раз повторю, двух участков.

Мы это задокументировали, написали жалобу Элле Памфиловой, и мы будем бороться за отмену результатов выборов на участках, где были выявлены нарушения. Складывать лапки никто не собирается.

«Причем здесь Европарламент, если народ не считает выборы честными»

– 16 сентября Европейский парламент большинством голосов одобрил доклад о новой стратегии отношений с Россией, которая, в частности, допускает непризнание итогов сентябрьских выборов, если они пройдут с массовыми нарушениями. Как вы к этому относитесь?

– Вы знаете, мне стыдно не за Европарламент, стыдно за тот беспредел, который творится здесь. Мне было бы все равно, как к нашим выборам отнесутся за рубежом, если бы наш народ считал их честными. Но у нас их сам народ не признает. 99% обращений и комментариев, поступающих в КПРФ и на ресурсы движения «За новый социализм», содержат требование не признавать эти выборы. Все было очевидно, как и в случае с отменой пенсионного возраста. Люди все поняли. И если сейчас КПРФ и другие левые силы отступят, народ от них отвернётся.

– И все же: как мне, избирателю, следует отнестись к возможному решению Европарламента или другой зарубежной организации о непризнании итогов выборов, в которых я участвовал?

– А вы сами их признаете?

– Теперь уже, разговаривая с вами, ответить на этот вопрос непросто…

– На мой взгляд, выборы не признает честными процентов 90 населения России. И причём здесь Европарламент? Мы должны сами бороться за свои голоса. Выборы это первый шаг. Наша кампания была классная, людям огромное спасибо за поддержку. Нам оказали доверие, теперь мы должны бороться за то, чтобы настоящие результаты выборов были учтены и курс страны изменён так, как этого хотели избиратели.

– Помимо уже отправленных в Центризбирком обращений о нарушениях на конкретных участках, что вы планируете в ближайшее время предпринять?

– Мы соберём руководство левых сил и примем решение о дальнейшей тактике. На 25 сентября и 3 октября единый левый блок запланировал протестные акции, они, естественно, будут законными. Мы должны легальными средствами бороться за победу, которую одержали. Люди от нас этого требуют, и мы должны оправдать их доверие.

Что касается меня лично, то я буду обжаловать последний свинский приговор – 4 года 9 месяцев условно и вместо 700 тысяч штрафа «всего лишь» 500. Буду обжаловать его в кассационной инстанции, если нужно, дойду до Европейского суда. Причём, мне не надо «смягчения», требую только оправдания и принесения извинений. Пока ещё приговор не поступил, ждём.

Мне нечего бояться. Если в 2021-м в России человека судят за фразу «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами» (а это одна из фраз, которую мне инкриминируют для «тяжёлой» статьи), то я не имею права сдаваться. Не имею этого права перед памятью своего деда, участника Парада Победы.