Не только РПЦ. Чьи голоса не слышны при обсуждении закона о суррогатном материнстве?
С вопросом об этичности суррогатного материнства мы обратились к феминисткам, репродуктологу, психологу и ЛГБТ-активисту
17 марта в парламенте пройдут слушания о регулировании вывоза детей через процедуру суррогатного материнства. Накануне встречи председатель патриаршей комиссии РПЦ по вопросам семьи, защиты материнства и детства Фёдор Лукьянов выступил за полный запрет для иностранных граждан пользоваться программой суррогатного материнства в России.
Напомним, сейчас в стране параллельно ведется два уголовных разбирательства по делам о торговле людьми в отношении сотрудников агентства суррогатного материнства. В первую волну прошлого года особо активно противники сурмата требовали запретить эту услугу для геев и лесбиянок. Анонимные источники даже сообщали, что уже рожденных детей будут отбирать у отцов-геев.
Защитники программы суррогатного материнства часто обвиняют духовенство в клерикализации медицины. На телевидении на баррикадах за естественное родительство чаще всего стоят люди из духовенства и ревнители традиционализма. Зрителю кажется, что церковь и институты духовных скреп — если не единственные, но основные противники явления.
Sobesednik.ru расширяет диапазон критики и мнений. С вопросом об этичности такой вспомогательной репродуктивной технологии мы обратились к феминисткам, репродуктологу, психологу и ЛГБТ-активисту.
«Риски скрываются и не компенсируются»
Александра Назарова, психолог ИНГО Кризисный центр для женщин:
— Суррогатное материнство фактически дегуманизирует женщину, сводя ее до биологической функции. Так же, как и в случае проституции, женское тело тут понимается как товар на продажу.
Для того, чтобы совладать с этим опытом, зачастую у женщин включается защитный механизм диссоциации – мысленного отделения разума от тела. И даже после окончания беременности восстановить связь между разумом и телом бывает очень не просто.
Соглашаясь на суррогатное материнство, женщины в большинстве случаев не имеют полного представления, с чем им придется столкнуться. Опасности и риски как для физического, так и для психического здоровья обычно скрываются и не компенсируются ни агентствами, ни «покупателями» услуги. Разлука с новорожденным ребенком зачастую также является большой травмой.
На мой взгляд, коммерческое суррогатное материнство этически неприемлемо.
«Вы найдете случаи, когда сурмами становились счастливые и обеспеченные женщины?»
Леда Гарина, феминистка, участница социально-художественного проекта «Ребра Евы»:
— Довольно давно я решила посмотреть вакансию суррогатной матери, где подробно описывались требования к ней и её обязанности. Это должна быть молодая женщина от 18 до 35 лет, у которой уже есть свой ребёнок не младше года. То есть её старшая дочь или сын, должны видеть беременность матери, и она должна им объяснить, что бывают дети для себя, а бывают – на продажу.
При этом женщина переходит под жёсткий контроль врачей и стороны, делающей «заказ». Должен контролироваться её рацион, стиль жизни, гормональный фон и так далее. Ты в данном случае – на 9 месяцев больше не ты. Но при этом ты должна выполнять родительские функции по отношению к тому ребёнку, который уже есть.
Давайте объективно представим эту ситуацию. Девушка в 16 лет забеременела, в 17 родила, у неё нет образования, нет партнёра, нет материальной поддержки. По факту – она сама ещё ребёнок. Ребёнок, которого скорее всего обманули и бросили.
Поскольку сайтов «стань суррогатной семьёй» – не существует. Предполагается что это молодые одинокие матери, а точнее – самая бедная и самая незащищённая часть граждан страны. И вот, чтобы выжить, и чтобы выжил их ребёнок, эти девочки должны пойти на беременность и роды повторно. Государство уже не защитило их, не помогло, не поддержало. Не дало пособия, не дало жилья. Теперь всё, что они могут сделать (а с маленьким ребёнком и без образования они не могут выйти работать на полный рабочий день), — это снова вынашивать ребёнка.
То есть, совершая такую сделку, мы упрочиваем систему насилия по отношению к молодым матерям. К ним же уже отнеслись как к удобному беззащитному телу. Почему бы не сделать так заново?
Но, конечно, законопроект, о котором идёт речь, – это дискриминационное комбо. Закрепляющее видовую и классовую дискриминацию. Ты можешь использовать нищих матерей, которым не заработать нормальных зарплат, потому что государство не работает. Но только если ты поддерживаешь государственную иерархию. Трахаешься только с теми, с кем государство велит.
Мне кажется, это похоже на кошмар. Если это не так – найдите случаи, когда суррогатными матерями становились бы женщины из счастливых, полных и обеспеченных семей.
«Этичность коммерческого использования женского тела вообще вызывает большие вопросы»
Андрей Петров, руководитель ЛГБТ-инициативной группы «Стимул»:
— Исходя из того, что обсуждалось на слушаниях в Госдуме 20 января, у нас возникают опасения, что разрабатываемый законопроект будет направлен не столько на защиту прав суррогатных матерей и их новорожденных детей, сколько на дискриминацию людей по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности.
О том, что наряду с иностранцами запретить услуги суррогатного материнства следует одиноким россиянам и однополым парам, открыто высказывались многие участники заседания.
Сразу оговоримся, что этичность коммерческого использования женского тела вообще вызывает большие вопросы, и на этот счет существуют различные мнения. Но, покуда практика суррогатного материнства допустима, она должна быть допустима для всех граждан – вне зависимости от их сексуальной ориентации.
В нашей же стране сейчас однополая пара официально не может быть признана родителями. В таких случаях юридически считается, что у ребенка один родитель, а это влечет правовую незащищенность таких детей и осложняет жизнь ЛГБТ-пар.
Так, например, если юридически единственный родитель умирает, ребенок становится сиротой. Он также не может наследовать за вторым родителем в случае его смерти, со второго родителя невозможно взыскать алименты и так далее.
Жизнь однополых пар с детьми в нашей стране – это жизнь под постоянным дамокловым мечом. Гей-родители все время опасаются того, что у них отберут родных или приемных детей.
И эти страхи далеко не беспочвенны – задокументированы случаи, когда в России возбуждались уголовные дела против органов опеки, допустивших усыновление детей гомосексуальными гражданами, а сами родители и их ближайшие родственники подвергались обыскам, задержаниям, объявлениям в розыск и другим видам преследования.
Есть случаи, когда гомосексуальные россияне, заключившие брачный союз в странах, где однополые браки легализованы, сталкивались со сложностями при получении их родившимися за пределами России детьми российского гражданства.
Плюс постоянные высказывания власть имущих (таких, например, как Виталий Милонов) в публичном пространстве о том, что детей у однополых родителей необходимо отбирать, продуцируют напряженность в ЛГБТ-сообществе, питают страхи перед заведением детей и создают почву для возможностей шантажа со стороны властных органов.
«Мы пока не очень много знаем про отношения матери с ребенком»
Одним из первых, кто отреагировал на новость про возможный отъем детей от суррогатных мам у отцов-геев стал журналист Карен Шаинян. Сам Карен, будучи открытым геем, является «воскресным папой» для сына своей подруги, который был рожден суррогатной мамой.
Долгое время в ЛГБТ-среде тема суррогатного материнства использовалась как аргумент против обвинений о негативном влиянии гомосексуальности на демографию. До тех пор, пока эта тема не встретилась с этическим вопросом.
В дискуссии на Facebook c Кареном не согласилась известный семейный психолог Людмила Петрановская, которую он пригласил на разговор в своем YouTube-канале. Там она и пояснила, почему сурмат в ее понимании не этичен безотносительно сексуальной ориентации родителей:
— Я не против суррогатного родительства, а против коммерческого посредничества. Суррогатное материнство — это такое вмешательство нашего разума в природу. И мы пока не очень много знаем про отношения матери с ребенком, которого она вынашивает. Я знаю, что многие взрослые люди ищут этих людей. И это их право.
Я считаю, что это огромный дар, который может сделать один человек другому — выносить его ребенка. Но этот дар, это таинство, если хотите, требует человеческих отношений: посмотреть в глаза друг другу и договориться, а не просто, — пусть какие-то люди откроют какую-то клинику, а я просто заплачу бабки, а они какую-то женщину используют как инкубатор, я никогда не хочу ее видеть и не иметь перед ней никаких обязательств.
Уж тем более это не может быть коммерцией в странах с абсолютным отсутствием защиты прав, коррупцией: Россия, Украина и другие.
А если с ребенком что-то не то, то он вообще не защищен. Его ни родители не забирают, потому что он «некачественный», ни суррогатная мать его не планирует забрать.
Эта процедура должна быть государственной и находиться под общественным контролем. Я не говорю, что это легко. Это требует большой работы как правовой, так и этической и психологической.
В любом случае это не должно быть, как если бы ты пошел в парикмахерскую и продал свои волосы. Это ребенок девять месяцев находится внутри этой женщины. У него может быть желание с ней познакомиться и она, может быть, хотела бы узнавать, как он растет. И она имеет на это право, чтобы ей раз в какое-то время сообщали, что он жив-здоров.
«Нельзя назвать выбор добровольным, если женщина без работы и в кредитах»
Айтен Якубова, активистка «СоцФем Альтернативы»:
— Мы считаем, что рынок суррогатного материнства сегодня — это эксплуатация женщин. Мы выступаем не против женщин, не против родителей, которые хотят иметь своих детей и пользуются услугами сурмам. Мы против рынка, против бизнеса, который ставит женщин в безвыходное положение и пользуется этим, эксплуатируя женщин. Против клиник-посредников, которые зарабатывают на эксплуатации женщин миллионы.
Исследования и данные от клиник говорят о том, что большинство суррогатных матерей – это женщины из незащищенных слоев населения. Бедные, матери-одиночки, мигрантки, женщины, имеющие долги.
Проблема суррогатного материнства, как и проблема секс-работы – это классовая проблема. Количество суррогатных матерей резко возрастает по мере усугубления экономического кризиса. Пандемия не стала исключением – женщины массово теряли работу, зато обрастали кредитами и микрозаймами. В таких обстоятельствах нельзя назвать суррогатное материнство полностью добровольной сделкой.
Рынок суррогатного материнства в первую очередь наживается на женщинах из бедных стран, чей репродуктивный труд оказывается в разы дешевле, чем услуги матерей из стран Европы, где сурмат разрешен. В этом отражается расизм как системного явления: белые богатые пары и корпорации используют бедных женщин из неразвитых стран как инкубаторы.
Что касается этичных вариантов родительства для однополых пар, то альтернатива проста и давно известна всем. Детские дома переполнены детьми, которые уже родились и которым не повезло иметь семью и дом. И если бы наше государство действительно заботилось о детях, забирать их из детских домов могли бы и однополые пары.
Существование же сурматеринства поддерживает патриархальные установки о сакрализации детей, носящих наш генетический код, и выстраивает иерархию между ребенком «собственным» и ребенком из детского дома.
У людей не то чтобы бы нет возможности иметь ребенка, в детских домах много детей. Но люди просто хотят иметь своего родного, с таким же носом, как у них, с кровным родством. И ради этого желания женщина в тяжелом экономическом положении должна рисковать жизнью и здоровьем.
«Считают ли парламентарии компенсацию расходов и потерь суррогатной матери коммерческой деятельностью?»
Владислав Корсак, президент Российской ассоциации репродукции человека:
— Вопрос продления рода, рождения наследников актуален с библейских времен. Авраам и Сарра «прародители многих племен и народов» решение проблемы бесплодия нашли в служанке Агарь, которую Сарра дала своему мужу в жены.
Очевидно, что Агарь не может считаться «суррогатной матерью» (генетически ребенок принадлежал ей), в этой истории она стала «суррогатной женой». Использование служанок в качестве «суррогатных жен» для решения проблем бесплодия продолжили потомки Авраама и Сарры.
Сегодня суррогатное материнство по закону показано только для решения проблем «женского бесплодия». У женщины должна быть диагностирована патология, не позволяющая иметь беременность и вынашивать детей. И почему в этих случаях нужно отказывать в медицинской помощи больным людям? Нельзя считать достаточным основанием отрицательного отношения к такому пути рождения детей со стороны черного священства.
Тут вопрос, с каких позиций определять этичность.
Есть противники, которым не нравится латинский термин «суррогатное», предлагают перейти на русскоязычный «заменное». Но «surrogacy» – это общепринятый термин не только в отечественной, но и в международной медицинской и юридической практике, а «заменное родительство» и «заменное материнство» используется в юридических документах, связанных с усыновлением. Ребенок, рожденный суррогатной матерью не усыновляется, а в соответствие с законом передается генетическим родителям.
Сами суррогатные мамы говорят, что это способ для них заработать денег, улучшить материальное и имущественное положение своей семьи. У нас программа суррогатного материнства дешевле, чем в других странах, потому что уровень жизни у нас ниже, чем в Америке или европейских странах. Что плохого в том, что наша женщина родила ребенка? Свершился божий промысел – человек родился.
Да, есть шокирующие истории жульничества и преступлений, как и в любой области человеческой деятельности и жизни: в одном городе владелица агентства «наказала» одиннадцать суррогатных мам, не выплатив им деньги. Есть и случаи шантажа и вымогательства со стороны суррогатных матерей.
Законодатели предлагают запретить любую коммерческую деятельность в области суррогатного материнства. Хорошо бы, чтобы они дали определение их пониманию коммерческой деятельности.
Участие в программе сопровождается рисками осложнений, требует изменение беременной женщиной своего образа жизни, режима труда и отдыха, соблюдения известных ограничений, особого питания, приема витаминов и лекарств и многого другого.
Считают ли парламентарии оплачиваемую медицинскую помощь, все вышеперечисленное, компенсацию расходов и потерь суррогатной матери коммерческой деятельностью?
