"Я – как аист". Шокирующая исповедь суррогатной матери

Нина Дмитрушкова – профессиональная суррогатная мама. К 35 годам жительница Волгограда родила девять детей – четырех своих и пять суррогатных. В ближайшее время Нина хочет снова стать «инкубатором», как она себя называет.

Матом ответила на предложение отдать детей в детдом

– В свое время моя мать переписала дом, в котором я жила со своей семьей, на мою сестру. Та продала его, и я осталась без жилья. Судебные приставы выселили меня, мужа и четырех наших детей с вещами на улицу. Никому не дай бог такое пережить.

На месяц нас приютила соседка. Я начала выбивать временное жилье в маневренном жилищном фонде, как оказавшаяся в трудной жизненной ситуации. Пришла к уполномоченному по правам ребенка в Волгоградской области Нине Николаевне Бондаревой и попросила помочь. Объяснила, что я молодая многодетная мать, не пью, веду нормальный образ жизни, есть муж. Просто так получилось, что я без крыши над головой. Она предложила: мы отправим детей в детский дом, а вы с мужем, когда купите себе недвижимость, их заберете.

Я ответила ей матом: мол, чтобы вам так всю жизнь помогали, как вы мне. Я не наркоманка, не алкоголичка. За что моих детей в детдом?! Чиновники распинаются во всех СМИ о помощи многодетным, а по факту ничего этого нет. Развернулась и ушла.

Я вызвала журналистов, выставила все так, будто мы с детьми и мужем живем на трубах, и мне дали временно комнату в общежитии. Но мне надо было решать свою жилищную проблему. По телевизору я увидела репортаж о суррогатном материнстве: как суррогатные мамы рожают биологическим родителям детей и получают за это прекрасный гонорар. Шел 2010 год, и прекрасный гонорар был 600–800 тысяч рублей, а не миллион, как сейчас.

Первый контракт закончился абортом

– Я стала изучать в интернете, что это такое – суррогатное материнство. Объяснила мужу: так можно заработать. У него была зарплата 10 тысяч рублей, мы даже убогую квартиру за 8 тысяч снять не могли, на жизнь бы почти ничего не осталось. Я показала ему статьи о детях из пробирки, он согласился.

На сайте клиники репродукции я заполнила заявку и по приглашению приехала в Москву на подсадку эмбрионов. В первый раз муж поехал со мной: хотел убедиться, что дети и правда из пробирки и я не сплю с другим мужчиной.

Со мной заключили договор. Прижились оба подсаженных эмбриона, но на 22-й неделе беременности что-то пошло не так. По медицинским основаниям врачи пытались вызвать выкидыш, но не получилось, и мне сделали аборт. Я этого не хотела. Это было ужасно. Когда я после операции встала с гинекологического кресла, тут же потеряла сознание.

«Гладила беременный живот и представляла, что это мои деньги»

– Меня морально поддержала Снижана – агент, которая сводит суррогатных мам и биологических родителей. Спустя три месяца после аборта в 2012 году с ее помощью я снова вступила в программу суррогатного материнства. А чего мне было бояться? Я и мои дети уже бомжи. Я бы лучше сдохла, чем смотрела, как они живут в общежитии. Мне даже приходили мысли повеситься: тогда бы государство обеспечило их как сирот нормальным жильем...

Мы заключили договор с родителями. Сразу после моей беременности они отказались от услуг Снижаны, мы общались с ними напрямую. Заказчики сняли мне и мужу квартиру в Москве, своих детей я отдала на год на воспитание свекрови. Мне платили зарплату – 20 тысяч рублей. Эти деньги я высылала детям, а мы жили на зарплату мужа – он устроился в интернет-компанию.

Мне повезло с биологическими родителями, они не контролировали каждый мой шаг, хотя жили по соседству в элитном квартале. Вместе с мамой мы ездили в клинику на осмотры – и все. Но я вам так скажу: невозможно проконтролировать суррогатную маму. Если она хочет пить, курить, заниматься сексом с мужем, то она будет это делать. Я так не поступаю, потому что должна родить здорового ребенка и получаю за это деньги. 9 месяцев за такую зарплату можно и потерпеть.

Во время беременности я гладила живот и берегла его, но не как своего ребенка. Я мысленно представляла, что это мои деньги. Меня много раз осуждали за эти слова, но я всегда заботилась о ребенке: чуть что не так – вызывала скорую или ехала на прием к врачу. Я с ребенком всегда разговариваю. Говорю ему: «мой пузыречек», «мой пузожитель», «мой квартирантик». Но никогда не называю его «мой ребенок». Как бы это ни звучало, но я для него – инкубатор.

В тот раз биологическая мама параллельно со мной забеременела сама и родила двойню. Я кормила грудным молоком и двойняшек, и мальчишку, которого родила. Мама меня за это отблагодарила, дала не шестьсот тысяч рублей, как мы договаривались, а миллион. Когда она после выписки мне передала деньги, я расплакалась и расцеловала ее и детей. Попробуйте найдите таких биологических родителей!

Боль в душе и каша в голове

– В мае 2013 года я родила этого мальчика, а в 2014 году у меня уже была очередная подсадка. Заказ я снова получила через Снижану. Московский адвокат хотел, чтобы я выносила и родила ребенка его умершего сына и невестки. Про пол ребенка он ничего не говорил, просто хотел наследника, но, когда на 22-й неделе беременности стало ясно, что будет девочка, он прекратил общение и перестал высылать мне в Волгоград зарплату.

Я была в шоке! Делать аборт было поздно, да и муж был против того, чтобы я убила ребенка. Сказал: «Рожай – воспитаем, ты же его не нагуляла». Гормональные препараты – их пьют все суррогатные мамы – покупала за свой счет, как-то дотянула до родов.

Когда я родила Еву, у меня была боль в душе от того, что со мной так поступил заказчик, и каша в голове. Я все еще надеялась, что дед пусть не отдаст мне деньги, но заберет внучку. Я не хотела привыкать к Еве и не могла к ней подойти. Первое время муж мыл ее, кормил, менял памперсы. У него первого проснулся к ней родительский инстинкт.

Люблю ли я ее сейчас? Если бы не любила, она давно бы была в отказниках. Иногда я смотрю на Еву и вижу, что она похожа в повадках на своих родственников: то губы, как они, подожмет, то махнет рукой. Генетику никуда не денешь.

Двойня и кесарево

– Пока я судилась с дедом Евы, отказывала биологическим родителям, которые делали мне предложения о суррогатном материнстве. Я была на нервах и не выносила бы ребенка. Я сама стала агентом – сводила суррогатных мам и родителей, брала 50 тысяч рублей. Сейчас мои кураторские услуги стоят 200 тысяч.

Через три года я успокоилась и вошла в новую программу. Биологические родители тоже москвичи, и, как и в первый раз, я забеременела двойней. Очень боялась повторения той истории, окончившейся абортом... Вынашивать двойню намного тяжелее.

У меня вообще тяжело проходит беременность, мучает токсикоз от начала до самого конца. Я сильно поправляюсь. Стала весить 90 килограммов, в беременность вхожу с весом 100–110 килограммов. Беременность бьет по здоровью, раньше я переносила ее легче. У меня сбилась овуляция, и я теперь не смогу родить сама, без ЭКО. Но не парюсь – у меня уже пятеро детей вместе с Евой, и для меня это скорее плюс.

Обычно я рожаю легко и быстро, через полчаса после родов встала и пошла. Но в тот раз дети лежали в животе поперек, я сама бы не разродилась. Мне делали кесарево сечение. Лучше десять раз родить, чем кесарево! Живот болит, и ты еще долго недееспособная. За двойню и кесарево мне заплатили полтора миллиона рублей.

«Надо обеспечить всех»

– Свои материальные проблемы я решу, когда у меня будет очень много жилья. У меня же пятеро детей, надо обеспечить всех. Сейчас у меня есть две квартиры в собственности и еще доля в доме, который моя бабушка отписала Еве. Сейчас мы делаем ремонт в доме и планируем туда переехать.

Какие испытываешь чувства, когда вынашиваешь чужого ребенка? Материнские, хотя я об этом никогда и не говорю. Я сильная и могу их в себе убить. Понимаю: ребенок мне не родной, и я его рожаю, чтобы помочь своим детям. Конечно, в первые минуты, когда он лежит рядом со мной, как можно его не пожалеть, не поцеловать, не погладить? Это же ребенок! Но я приезжаю домой, обнимаю своих детей и сразу забываю эти чувства и этого ребенка.

Меня часто забрасывают грязью: мол, я проститутка. Но я не ложусь под клиентов. Вынашиваю детей за деньги – такова моя работа. Сама я считаю, что делаю хорошее дело: помогаю семьям, которые не могут сами родить. Я для них – как аист. Я снова хочу в программу, еще раз одного или двойню я выношу и рожу, а дальше – посмотрим. Все будет зависеть от моего здоровья.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №01-2020 под заголовком «"Я – как аист"».