Владимир Долинский: Как мы радовались Путину, надеялись и на него. Но...

Sobesednik.ru поговорил с Владимиром Долинским о годах жизни в тюрьме, об Алексее Навальном и ссоре с другом из-за политики

Не секрет, что в 1970-х актер Владимир Долинский отбывал срок за валютные операции. Но это не помешало ему потом, выйдя на свободу, снова работать в своей профессии и не затеряться среди коллег. Об этом, об Алексее Навальном и о том, как актер поссорился с другом из-за политики, «Собеседник» поговорил с Долинским.

1944 – родился 20 апреля в Москве
1966 – окончил Театральное училище имени Щукина
1969 – дебютировал в кино («В тринадцатом часу ночи»)
1973 – был осужден за незаконные валютные операции
2007 – выпустил книгу «Лакомый кусочек жизни»

Не общайтесь с этим почетным валютчиком

– Владимир Абрамович, до сих пор многие осуждают Ксению Собчак за то, что не так давно взяла интервью у «скопинского маньяка» Мохова. Столько споров на эту тему! А как вы к этому относитесь?

– Считаю, что с каждым человеком можно побеседовать, и не только журналистам. Если он разрешит, можно опубликовать. Этот маньяк отсидел же свой срок, отбыл наказание, и он больше никому ничего не должен. Конечно, у кого-то могут сработать уже какие-то моральные категории, я не знаю, хорошо он там спит или плохо из-за содеянного. Но Собчак имеет полное право взять интервью у кого угодно.

– Владимир Познер рассказал, что в Америке, когда берут у таких людей интервью, то по закону не имеют права платить им деньги...

– Она ему заплатила?

– Некоторые источники утверждают, что да.

– Послушайте, но у нас же нет такого закона, чтобы не платить. Считаю, что не запрещено законом, то разрешено. Почему мы должны ориентироваться на Америку? Знаете, когда нам надо, мы киваем на зарубежные страны, говорим с грустью: мол, вот у них так, а у нас нет. А когда выгодно кому-то, говорят, что в Европе–Америке этого не делают, а вот мы – молодцы – делаем... Потом выяснится, что вы не имели права брать у меня интервью, потому что я когда-то отсидел четыре года... Другой вопрос: может быть, надо было этого человека расстрелять или дать ему пожизненный срок?! Но уж дали столько, сколько дали. Он отбыл. Всё. К нему никаких претензий быть не может. Хочет – пусть рассказывает об этом, а ваше право – смотреть или не смотреть. Я лично это интервью не смотрел и не буду.

– Некоторые считают, что этот разговор – как пособие к действию. Возможно, кто-то захочет поступить так же.

– Полный абсурд. В 1970-х я покупал иконы, продавал за валюту. За это меня и посадили. И что? Если я рассказываю вам об этом – это уже призыв действовать так же?! Мол, не общайтесь с этим почетным валютчиком!

Первым на воле меня позвал Захаров

– Сейчас часто вас вижу в различных ток-шоу. Особенно вы защищаете Наталью Дрожжину и Михаила Цивина, которых обвиняют в махинациях с квартирами. Зачем вам участие в таких передачах?

– Я участвую в подобных передачах, если мне есть что рассказать. Например, когда идет речь об ушедшем недавно Вите Проскурине – человеке, с которым мы вместе работали в театре, которому я очень симпатизировал. Мне есть что о нем рассказать. Когда мы говорим про Борю Грачевского, я высказываю свое мнение, что его предыдущая жена – Анна – в какой-то мере виновата в его смерти, как это ни жестоко звучит. Думаю, она разбила ему сердце своей изменой. Если говорить о Дрожжиной с Цивиным... Я хожу не защищать, а попросить людей, чтобы не было пустых оговоров. Даже преступник имеет право на суд, а приговора еще не было. Почему же мы огульно их обвиняем? Зачем вешаем ярлыки, когда ничего дурного за ними не доказано?! Дрожжина в свое время опекала Дом ветеранов кино. Так теперь кто-то кричит: «Ах, какая тварь! Выискивала квартиры! Ах, какая гадина!» Да ее боготворили в этом доме! Если суд признает, что они аферисты, мошенники, которые загубили чью-то жизнь, я сам извинюсь перед аудиторией и скажу: «Был не прав!»

– Говорят, что за кулисами этих ток-шоу редакторы указывают экспертам, против кого или за кого нужно выступать...

– Со мной такое не проходит! Мне нельзя сказать: сегодня ты их давай меньше защищай, а в следующий раз ты будешь больше. Нет! У меня есть свое мнение, и, значит, я буду его высказывать. Если нет, то я уйду к чертовой матери с этого шоу, пропади оно пропадом. С другой стороны, когда меня спросят про то, что я сам не знаю – например на юридическую тему, – честно признаюсь, что на этот вопрос ответить не смогу.

– Вам же Цивин в свое время помог приобрести квартиру?

– Послушайте, я Мишку помню с 7–8 лет. Моя двоюродная тетушка была знакома с Мишиным папой, ответственным работником в Госплане и очень уважаемым человеком. Мои родители знали отца Миши, и я знал. Потом нас жизнь раскидала, но иногда пересекались случайно, тем более много общих друзей. Ту квартиру я купил 14 лет назад. Кому она принадлежала до него, меня не колышет. Миша мне продал это жилье по рыночной стоимости, там потом моя дочь жила. От того, что я буду защищать Цивина, эта квартира не станет дешевле или дороже. Она и сейчас находится в собственности нашей семьи.

– А вы сегодня общаетесь с Дрожжиной и Цивиным?

– Конечно. Но мы не видимся. Иногда я звоню, узнаю, как у них дела, иногда они мне. Люди попали в беду, их нельзя бросать.

Наталья Дрожжина и Михаил Цивин // Фото: Global Look Press

– А многие отвернулись от них?

– Многие актеры, среди которых Саша Панкратов-Черный, Марат Башаров, Оля Кабо, которые были с ними достаточно близки. Где они сейчас? А я счел своим долгом заступиться за них именно потому, что их все облаивают. Я бы больше очков приобрел, если бы вступил на ту же стезю и кричал бы: воры, негодяи, мошенники! Меня бы благодарили в интернете. А тут написали: «Мы вас так любили, вы были у нас в Калининграде. Больше не приезжайте к нам, вы же вступаетесь за этих мерзавцев!» Понимаете?!

– Когда вас посадили, наверняка у вас тоже были моменты, что кто-то отвернулся?

– А я откуда знаю, кто и как к этому отнесся? Мои друзья остались моими друзьями. Ко мне на свидания, когда можно было, приезжали многие актеры, родственники. Мне приходили письма пачками, люди всячески поддерживали. И потом писали прошения в защиту, благодаря которым я вышел на год раньше. И когда я оказался на воле, одним из первых меня к себе позвал пообщаться режиссер Марк Захаров.

Навального уважаю: смелый человек

– Вы наверняка знаете, что Алексей Навальный сейчас находится в колонии. Оттуда он жалуется, например, на то, что не предоставляют услуги врача, хотя он плохо себя чувствует. Такое может быть?

– Это надо либо знать, либо не знать. Если бы я интересовался этим вопросом, я бы знал. Но сказать, что меня сегодня больше всего интересует судьба Навального, не могу. Хотя к нему отношусь с большой симпатией, он очень смелый человек. А что там на самом деле происходит, не знаю.

– Вы сказали, что уважаете его...

– ...как смелого человека.

– И не вступаетесь за него...

– Нет. И на митинги не хожу. Я политические темы не буду обсуждать. Прав он или не прав в своих деяниях, время покажет.

– Вспоминается «Кабачок «13 стульев», где вы играли пана Пепичека. Там же для тех лет были достаточно острые шутки?

– Но ни одной политической не было. Только такие, когда сперли дворники с одной машины и перепродали самому хозяину. Однако было объяснение, почему пропускали такое на телевидение: действие-то происходит в Польше, а у нас такого не может быть. Ничего там смелого не было. Единственное, тогда были почти запрещены джаз, песни на английском, французском, итальянском языках. А там наши девочки пели под фонограмму модные за рубежом песни и позволяли себе одеваться модно, не так, как наши кухарки в то время. Политики никакой не было. Забудьте! Тем более сам генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев очень любил эту передачу.

– Кстати, вы же играли Брежнева в сериале «Красная площадь»...

– Да, и с большим удовольствием. Но играл не секретаря ЦК, а больного, старого, во многом разочаровавшегося человека.

– Владимир Абрамович, как считаете, при каком руководителе наша страна жила лучше?

– Наши люди всегда живут надеждой. У нас такая нация, которая всегда надеется на царя. Генералиссимус, или первый секретарь ЦК, или премьер-министр, или президент – неважно. Бывало, что были недовольные и при Сталине, несмотря на весь страх перед ним. И было за что. Но кого не били и не пытали, они считали эти дни светлыми, появлялась надежда. То же самое и в хрущевские времена – оттепель, надеялись, что будет лучше и лучше, а потом разочаровывались. И при Брежневе так же. Как все радовались Ельцину, пока не начали срывать шапки в подъездах, расстреливать на улице. Как мы радовались Путину, надеялись и на него. Но... Хотя бы без войны живем.

Хотел уехать жить в Америку

– Это правда, что в 1990-х, будучи уже узнаваемым артистом, вы работали референтом у какого-то бизнесмена?

– Тогда работы у артистов не было. Я очень переживал за дочь: какое у нее тут будущее? И решил уехать жить в Америку – выиграли грин-карту на всю семью. Уже собирались уезжать. И тогда один мой близкий друг – Юрий Александрович Глоцер – спрашивает: «Сколько тебе в месяц нужно денег, чтобы прожить?» Я назвал, кажется, тысячу долларов. Он меня и позвал к себе в фирму. Поначалу чувствовал себя пятым колесом в телеге, а потом втянулся. Помогал ему во всем, моя узнаваемость тоже помогала. Так несколько лет проработал. А потом снова активно начал сниматься. И театральные антрепризы у меня пошли. Постепенно выкрутился. Я до сих пор благодарен Глоцеру за то, что тогда помог мне остаться в стране.

– То есть не пожалели, что не уехали?

– Наоборот, я счастлив. Здесь я чувствую себя как рыба в воде: меня знают, меня любит зритель. Ко мне подходят люди, приветливо улыбаются, вступают в диалог: «Здравствуйте, как вы поживаете?» Такого в Америке не могло бы быть.

– Вы же снимались в зарубежных картинах. Сравнивали, у кого комфортнее сниматься – там или у наших?

– Седьмая серия американского фильма «Полицейская академия» снималась в России. Так что здесь тоже были недочеты, свойственные нашему кинематографу. А вот когда я снимался в Германии... О! Это такая пунктуальность, такая требовательность к актеру по всем параметрам! Нужно идеально знать текст. И всё по времени! Ни одной лишней минуты тебя на площадке не продержат! Но и ни одной минутки тебя ждать не будут! Будешь оштрафован.

– А у нас здесь пока еще не так?

– Скажу мягко: к сожалению, не всегда так! Я сейчас снялся у мощного, талантливого режиссера Виктора Гинзбурга в фильме «Ампир V». Он в основном живет в Америке и знает американский кинематограф. Там огромные массовки были, декорации великолепные, прекрасная музыка, талантливый подбор актеров! Вся его команда работала очень слаженно. Вот это было близко к западному образцу.

Впечатление, что мир сошел с ума

– Владимир Абрамович, вы же давно не работаете в репертуарном театре. Считаете, он себя изжил?

– Да, я так думаю. Это такая болезненная тема для многих актеров, которые уже десятилетиями сидят в театре, ничего не делая, и получают нищенскую зарплату. Унылое, ужасное житье. Понимаете, они играют пятого гриба на поляне в течение 10 лет, получают копейки и запивают от безысходности. А чем хороша антреприза? В антрепризе ты должен все время доказывать, что имеешь право там участвовать, что публика хочет видеть именно тебя. Если не соответствуешь, тебя меняют.

– На более известного?

– Нет, необязательно. От более известных тоже избавляются, когда они халтурно работают и неправильно ведут себя в коллективе. Потому что антрепризный театр – это в какой-то мере семья. Мы же много ездим вместе, нам надо комфортно общаться друг с другом. Это в государственном театре: пришли, порепетировали, разошлись. И там настолько уже привыкают актеры друг к другу, что всегда знают, как тот или другой сыграет. Я не знаю, выживет ли репертуарный театр или нет, но очевидно, что принцип его устройства надо в корне менять.

– А что сейчас происходит в мире, замечаете?

– Конечно, впечатление, что мир сходит с ума. Четвертый, пятый пол уже открывают, родитель №1, родитель №2. Сплошной ужас! Мне очень не нравится, когда обезличивается нация, сплошная глобализация. Это все как-то не по-божески, не по-христиански, это разлагает и разъединяет людей. Ненавижу стукачество, которое сейчас расцветает, ненавижу политику двойных стандартов.

– Прочитал, что вы недавно на Украине снимались, а туда же многих российских артистов не пускают. Как вы избежали этого?

– Я уже много лет не был в Крыму.

– А вы туда не ездили из-за убеждений?

– Не совпадало. Наверное, еще подумал бы: ехать или нет. Мне очень нравится бывать на Украине, и я с удовольствием езжу туда и с удовольствием снимаюсь. Но считаю, что они делают ошибку, когда туда не пускают наших актеров, которые имеют свою точку зрения. Не надо путать божий дар с яичницей, хрен с пальцем. Актеры живут своей жизнью, они работают на поприще искусства. Мне кажется, эти запреты – искусственное нагнетание.

– А вы из-за каких-либо своих политических рассуждений с кем-то из друзей ссорились? Сейчас это часто бывает...

– Да. С одним моим добрым приятелем, который живет в Санкт-Петербурге, мы перестали общаться потому, что схлестнулись на политической почве. Спорили до хрипоты, плевались. А потом поняли, что нам лучше не общаться. До свидания – и всё. Наши взгляды на мир не совпали. Понимаете, политика, хотим мы этого или нет, присутствует в каждом доме. Один говорит: «Включи телевизор, хочу передачу Соловьева посмотреть». Другой: «А я хочу слушать «Эхо Москвы». Один любит попа, другой – попадью, а третий – их дочь.