"Я не один, за мной театр..." Марк Захаров ушел, а Дракон остался
Марку Захарову, несомненно, повезло с труппой. Сам он был совсем не похож на звезду, но и в созвездии не затерялся
Не стало Марка Захарова – одного из главных режиссеров России XX века.
Захарову, несомненно, повезло с труппой в Ленкоме: Караченцов, Абдулов, Янковский, Леонов, Броневой, Збруев, Чурикова, Пельтцер, другие звезды двигали режиссера и театр вверх, а режиссер двигал их. Сам он был совсем не похож на звезду, но и в созвездии не затерялся.
К идейной правильности театр под громоподобным названием «имени Ленинского комсомола» при Захарове не стремился. Нет, советский Ленком не был похож на советскую Таганку Юрия Любимова, но стилистика лучших захаровских спектаклей была такой, будто театр совершенно не подвержен идеологическому прессу. То же можно сказать и о его кино: режиссер тяготел к эдаким сказкам, простым, понятным, на первый взгляд наивным, иногда музыкальным, но именно в таких «народных» форматах умел раскрывать главное в нашей жизни. Многое удавалось сказать между строк. Согласитесь, из уст Олега Янковского крылатые фразы Мюнхгаузена звучат в высшей степени убедительно: «Умное лицо еще не признак ума, господа».
Советская цензура привязывалась к песенке про бабочку, которая «крылышками бяк-бяк-бяк-бяк»: Захарову на полном серьезе говорили, что она пропагандирует сексуальную распущенность, и режиссер бился за песню. Не говоря уж про «Убить дракона» – сказку Шварца про диктатуру и свободу, которую Захаров снял в 1988-м. А вот в постсоветское время ни одного фильма так и не создал.
Несмотря на стремление к общественно важным высказываниям, прямой политики часто сторонился. Впрочем, в позднем СССР было несколько смелых эпизодов. Например, когда Марк Анатольевич позвал на спектакль попавшего в опалу Бориса Ельцина. Перестройка уже вовсю шла по стране, но система была еще очень сильной. Позже в прямом эфире программы «Взгляд» сжег свой партбилет, но в нулевые признавался: «Моя жена считает, что это был самый безвкусный поступок в моей жизни. И я с ней согласен».
Главный режиссер Ленкома оставался прогрессистом до последних дней, несмотря на то, что многие его попрекали в заигрываниях с властью. Марк Анатольевич не изворачивался, не оскорблялся, а отвечал так: «Я не один, за мной театр». И до последнего вел диалог с обществом не с трибун и не участием в коллективных письмах, а как настоящий художник – со сцены в своих спектаклях.
В последние годы был привязан к радикальному писателю Владимиру Сорокину, брал у него то, что волновало всегда, в том числе попытки осмыслить или высмеять животную жестокость и слабоумие отмороженной власти. В Ленкоме заверили, что спектакль «Капкан» по мотивам «Голубого сала» и других книг Сорокина, который задумал и разработал режиссер, обязательно выпустят. В память о мастере и в знак уважения...
Утонченный худрук
Захаров точно знал, когда нужно быть настойчивым, а когда включать прагматика, быть мудрым, смиренным и даже робким. В один из дождливых осенних дней Марк Анатольевич пришел в гости в одну московскую редакцию. Пригласить пригласили, а встретить толком забыли. Точнее, ждали звонка от помощников, от свиты, но никто не позвонил. Через некоторое время мы обнаружили одинокого Захарова забившимся где-то в арке, с зонтиком. Стоит, мерзнет, ждет, стесняясь докучать и тем, кто его пригласил, и даже охранникам. И ни малейшего упрека ни во взгляде, ни в словах. Наоборот, тихим, приятно журчащим голосом: «Очень благодарен вам за приглашение, мне это лестно».
Когда уже не стало Абдулова, когда пережил страшную аварию Караченцов, которому не суждено было больше выйти на сцену, а потом случилась беда с Янковским, а потом смерть Броневого, казалось, на театр словно напала эпидемия. Александр Збруев – наверное, единственный уцелевший из звездной ленкомовской плеяды, блиставшей на стыке веков. Причем именно со Збруевым в далеких 1970-х у Захарова могло категорически не сложиться: тот возглавил против молодого худрука... бунт. В разгар репетиций «Оптимистической трагедии» назвал спектакль сомнительным экспериментом и разнес в пух и прах. Но режиссеру удалось ситуацию «заземлить» и не затаить обиду, впоследствии они стали близкими друзьями.
Рассказывают, что Захаров обычно начинал репетиции с дежурного вопроса из-за режиссерского пульта: мол, как дела и что нового сегодня. Однажды Збруев ответил: «Вот гей-парад сегодня в Москве». Марк Анатольевич молча встал со стула главрежа, поднялся на сцену, подошел к заклятому другу и сказал, но так, чтобы все слышали: «Так вас пораньше отпустить?»
Найдете ли вы более неконфликтного, тонкого, тактичного режиссера в России? От нас ушел большой Человек, Гражданин и Художник. Давайте простимся светло...
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №37-2019 под заголовком «Давайте негромко, давайте вполголоса…».
