"В нашей квартире до сих пор слышу голос Вали": Фирсов разрыдался при словах о Легкоступовой
Юрий Фирсов, которого долгое время обвиняли в смерти Валентины Легкоступовой, дал первое откровенное интервью
В деле о смерти Валентины Легкоступовой поставлена точка. Экспертиза показала: к смерти певицы ее последний муж – яхтсмен Юрий Фирсов – не имел никакого отношения. Артистка скончалась из-за полиорганной недостаточности, связанной с хроническими заболеваниями, вызванными многолетним употреблением алкоголя. Юрий Фирсов наконец-то смог вздохнуть с облегчением: теперь его невиновность доказана окончательно.
«С детьми Вали хочу расстаться мягко и навсегда»
С Юрием Фирсовым наши корреспонденты встретились за кулисами одного из ток-шоу. Вдовец выглядел весьма бодро. Впрочем, как только разговор заходил о Вале, Фирсов не мог сдержать слез.
– Недавно я побывал в Крыму – в тех местах, где мы с Валентиной были счастливы, – сообщил Юрий. – Походил по улицам, побывал в храме, где мы венчались. Даже вышел в море на лодке, на которой мы с Валей плавали после венчания. Думал, наступит облегчение. Нет, только сердце себе разорвал – и все.
– Экспертиза подтвердила, что вы никакого отношения к смерти Валентины не имеете. Почувствовали облегчение, когда опубликовали результаты?
– Конечно. В мою сторону были жесткие обвинения в насилии. Это крайне неприятная вещь. Так как я человек все-таки публичный и в парусном спорте нахожусь не на последнем счету, мне было непросто. Такие жесткие обвинения со стороны Анетты, ничем не подтвержденные, больше отдают клеветой или женской фантазией. Теперь все доказано официально.
– Говорят, что на вашем здоровье трагедия с Валентиной и все последующие события отразились не лучшим образом. Это правда?
– Конечно, я уже восемь месяцев сижу на таблетках, принимаю антидепрессанты. Такое давление сверху не идет мне на благо точно. Я бы давно закрыл эту тему, но та сторона не дает. Если вы помните, то изначально все это начал не я. После того как произошла трагедия с Валей, я первые три месяца не отвечал ни на какие комментарии. Уехал в Турцию и просто работал. Зимой, пока было время, защищался от нападок и обвинений, как мог. Слава Богу, я нашел очень опытного и разумного адвоката. Он ведет меня четко по своей линии. Теперь я ничего не делаю без согласования с ним. Он оказывает мне большую поддержку. Пока меня нет в России, он отслеживает всю прессу, что-то комментирует. На меня вылилось столько грязи, что мой адвокат даже предлагает на кого-то в суд подать.
– Будете судиться с теми, кто вас оскорблял?
– Пока еще подумаю над этим делом. Не исключаю, что буду. Я-то знаю, что правда на моей стороне. Это самое главное.
– Наверное, поэтому и не боитесь ходить на ток-шоу и встречаться там с Анеттой и Матвеем?
– Да, я знаю, что ни в чем не виноват. Что касается ток-шоу, то я вообще не боюсь камер. В спорте мне частенько приходилось давать интервью. К тому же я периодически организовывал какие-то проекты и так или иначе контактировал с прессой.
– Как вы думаете, вы с Анеттой и Матвеем сможете помириться и начать когда-нибудь нормально общаться?
– Навряд ли. Но хотя бы достигнуть какой-то договоренности нам необходимо. Хочется Вале поставить достойный памятник, когда будет годовщина со дня ее смерти, чтобы люди ее помнили. Она – достойная женщина, прекрасная артистка и заслужила всего самого лучшего. Мне хотелось бы найти компромиссы в отношениях с Матвеем и Анеттой. Чтобы на мягких нотах расстаться, и желательно навсегда.
– Сейчас они не хотят идти на контакт. Но если вдруг та же Анетта скажет: «Юра, прости меня за все», простите?
– Конечно, прощу. Я – не жестокий человек, это раз. Во-вторых, Анетта и Матвей – дети Валентины. Она их очень любила. Для меня это тоже важный момент.
– Пока вы отсутствовали, про вас ходили разные слухи. В тусовке болтали, что вы уже нашли замену Легкоступовой и даже собрались жениться. Правда?
– Нет, это очередной вброс с той стороны. Как я могу собраться жениться, если в моем сердце до сих пор находится только Валентина? На данный момент это просто невозможно. Я уже говорил, что со мной работают женщины. Но это не значит, что у меня с ними романтические отношения. Я хоть как-то отвлекаюсь только благодаря работе. Вот буквально на днях вернулся из Турции, где ремонтировал свои лодки, подготавливал их к наступающему сезону. Несколько дней довелось походить с сыном на яхте. На позитиве провели время, подзагорели чуть-чуть, подергали веревки, вспомнили былое. В общем, к сезону готовы.
«Валя была вся в кредитах»
– Вы сейчас живете в квартире Валентины. При этом ходят упорные слухи, что вы собираетесь ее продавать.
– Про квартиру почему только я должен говорить? В первую очередь мы должны раздать долги за Валю. В общей сложности у нее около четырех миллионов долгов. Что-то из имущества, естественно, придется продать. Можно было бы машину. Но она не решит всей проблемы. Машина стоит два миллиона шестьсот тысяч рублей. Наверное, придется продавать и квартиры, чтобы раздать все за Валентину. Выйти в нули лично мне было бы очень хорошо.
– А что у нее за долги? У кого занимала?
– Она вся закредитована была. Машина у нее – в кредит, квартира тоже. Валя брала деньги на обучение сына. Матвей же какое-то время учился в институте. У него были и микрозаймы. Сейчас в почтовый ящик приходят бумаги, что нужно оплатить задолженность. Но, надеюсь, ко мне это отношения не имеет.
– Пока вы были в Турции, ваши личные вещи оставались в квартире, где вы жили с Валентиной. Не боитесь, что можете вернуться, а там ничего нет?
– Зачем им мои личные вещи? У меня и так все забрали. Ничего особо ценного не осталось. Кроме того, я установил в квартире камеры видеонаблюдения. Они все четко пишут. И если кто-то совершает попытку зайти в квартиру, мне сразу же поступает сигнал.
– Он уже срабатывал?
– Да. Не так давно кто-то пытался зайти в квартиру.
– Матвей с Анеттой?
– Нет, не они, а другие люди. Я прямо в камеру им сказал: «Кто вы такие? Чего хотите?» Они ушли. Если бы не ушли, то полицейский наряд приехал бы и закрыл эту тему. Да, у Валентины – несколько наследников. Естественно, маме и детям принадлежит треть квартиры: они имеют право там жить. Я этого не отрицаю. Но для начала они должны в общем-то оплатить свою долю по «коммуналке», долги по которой погасил я. Да и зачем им снова сверлить замки, когда ключи есть у моего адвоката. Пока все оплачиваю я единолично.
– Валентина вам снится?
– Снится (в глазах Фирсова появляются слезы, поэтому разговор продолжаем после некоторой паузы. – Авт.). Очень часто снится. Мне кажется, что она помогает мне с небес.
– А спится в той квартире, где вы были с ней счастливы, вам хорошо?
– Хорошо. Но только иногда происходят странные вещи. Ночью будто кто-то звонит. Я подбегаю, а никого нет. Иногда просто Валя скажет: «Юра». Я отчетливо слышу ее голос до сих пор. Не знаю, как это объяснить. Наверное, Валя мне помогает с того света.
– Валентина, конечно, никогда бы не одобрила ту вакханалию, которая происходит после ее смерти!
– Была бы в шоке. Она была очень честная по отношению к себе, к другим людям. Она не из выдумщиц. И все, что я говорю от ее имени после смерти – чистая правда. Валя ушла, а я взял ее принцип жить по чесноку. И знаете, мне стало легче.
