Яна Макарова: Есть фильмы, о которых мы понимаем сразу, что это не для нас

Яна Макарова — о том, как начиналась одна из самых узнаваемых независимых кинопрокатных компаний в России «ПРОвзгляд».

Кинопрокатная компания «ПРОвзгляд» была основана в 2012 году в Петербурге. Яна Макарова и Таня Долженко привезли в Россию фильмы Ксавье Долана, «Лицо» Малгожаты Шумовской, «Коммивояжера» Асгара Фархади. «ПРОвзгляд» выпустил в российских кинотеатрах «Аритмию» Бориса Хлебникова и «Осколки» Алисы Хазановой.

Последние релизы компании — это «Пылающий» Ли Чан-дона и «Между рядами» Томаса Штубера, оба обласканные главными международными кинофестивалями. В ближайших планах у команды «ПРОвзгляд» — выпустить на экраны лучший дебют «Кинотавра» — фильм «Кислота» Александра Горчилина.

Ксения Ильина поговорила с Яной Макаровой, генеральным директором кинокомпании «ПРОвзгляд», о том, как сделать фестиваль короткометражных фильмов из студенческой работы, закупить берлинских премьер без денег, а затем основать одну из самых узнаваемых независимых кинопрокатных компаний в России.

— Как компания «ПРОвзгляд» стала заниматься закупками, ездить на фестивали? Почему вы решили показывать кино?

— Все началось с фестиваля короткометражного кино «ПРОвзгляд». Я делала его, основываясь на своей дипломной работе, которая называлась «Кинофестивали как один из способов продвижения фильмов на российский рынок» (Яна окончила Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения — прим. авт.). Я ездила на разные российские фестивали, смотрела, что мне нравится, и создавала свой лучший фестиваль. (смеется)

— А когда это было? 

— Хм, в 2008 или 2009 году… Я не помню. Наверное, в 2009 году был мой первый фестиваль короткометражного кино. Да, мне было 22 года.

Тогда еще были времена такие, что нужно было [через] «ВКонтакте» высылать приглашения, не было все так развито. Я ездила по фестивалям, искала режиссеров и с ними общалась.

В первый год мне пришло около 200 работ, потом все больше и больше, и вот на последнем фестивале, который я делала (всего я делала пять), уже пришло где-то порядка четырехсот работ. Все нужно было отсмотреть, я брала на себя все функции по организации. У меня был друг, который мне помогал, но очень локально. Я смотрела по 300–400 короткометражных фильмов в год, выбирала по 30–40 фильмов, которые мы показывали в конкурсе, и всем зрителям нравился мой выбор. Меня это очень сильно воодушевляло. Даже люди, которые приезжали из ВГИКа, петербургского университета, Екатеринбурга, говорили, что такого крутого контента они не встречали. После этого на самом деле начинаешь интересоваться русским кино.

Все началось с фестиваля в Череповце. У меня была концепция делать это именно в небольших городах, где люди отрезаны от такого сегмента, как авторское кино. То есть там три-четыре кинотеатра, где показываются только блокбастеры, и люди в принципе не знают, что это такое. Искать что-то непонятное в интернете тогда было как-то не очень принято. Короткометражное кино вообще все воспринимали как какие-то короткие ролики, что может быть полноценный фильм за 15 минут — никто этого не мог даже представить.

Мне хотелось сломать эти стереотипы, хотелось, чтобы люди выходили за их рамки. И уже на второй год мы стали делать показ финалистов в разных городах, последний год финал показывали в пятнадцати городах России. И, что было важно, именно люди решали, кто лучше. И для режиссеров на самом деле это было очень важно, что люди дают оценки. И обсуждения мы устраивали. Было классно. 

В принципе, задача фестиваля была в том, чтобы развеять миф о том, что русское кино находится «в одном месте». [Показать,] что есть новая волна, новые фильмы, новые взгляды. Были даже такие случаи, что люди понимали, что они тоже хотят творить, это их вдохновляло. Это вдохновляло и меня, и я этим занималась, ничего на этом не зарабатывая, только отбивая свои затраты на организацию за счет продажи билетов, каких-то минимальных спонсорских денег.

В это время еще я параллельно работала — занималась организацией курсов радиоведущих. Все знали, что я занимаюсь еще и фестивалем, потому что, пока шли курсы, я сидела и смотрела короткометражки. Сама сделала фестиваль, сама занимаюсь — какая-то странная история, но тем не менее.

На наши курсы пришла девочка, с которой мы как-то очень подружились. Она жила в Москве, но каким-то образом оказалась в Петербурге. И она говорит: «Ой, ты же кино занимаешься? Я была недавно на показе одного фильма "Написано Сергеем Довлатовым", тебе нужно его посмотреть, это вообще преступление, что фильм не показан в Питере. Режиссер снял его и не понимает, что с ним делать. Там какие-то показы точечные в Москве, нужен срочно показ в Петербурге». Она была тем самым человеком, который мне сказал, что нужно этим заниматься.

Я связалась с Ромой [режиссер фильма «Написано Сергеем Довлатовым» Роман Либеров — прим. ред.], мы с ним очень долго общались, он прислал мне диск прямо в Петербург. Я посмотрела, вдохновилась, сама написала пресс-релиз и пошла по кинотеатрам Петербурга. Меня все отшивали, я вообще не знала, что есть сети, я ходила по кинотеатрам, и мне отвечали: «У нас вся роспись (составление репертуара кинотеатром) из Москвы». Я такая думаю: «Что за роспись, почему нельзя просто договориться…»

«Аврора» меня тоже не восприняла серьезно, а вот «Родина» и «Дом кино» заинтересовались. Я познакомилась с Аленой Волковой (ответственная за репертуарное планирование кинотеатра «Дом кино»), и, в общем, она перебила «Родину», и мы стали делать премьеру там. И оно как-то просто пошло как по маслу: люди в очереди стояли до фонтана, билетов было не купить — зал был на 400 мест. Рома даже тогда поменял билет, купил на следующий день, потому что мы сделали повторную премьеру — и опять собрали полный зал.

Потом я уже просто звонила в кинотеатры, в интернете вбивала всякие дома кино, договаривалась с ними. Я воодушевилась тем, что собираются залы и что можно зарабатывать неплохие деньги, стала считать, и мне показалось это дело безумно прибыльным.

Я поехала на фестиваль «Темные ночи» в Таллин — и там даже не ходила на фестиваль: я просто закрывалась в какой-то комнате просмотровок и смотрела все фильмы подряд. Мне очень понравился грузинский фильм «Keep Smiling», там была режиссер, но денег не было даже на покупку прав. Я просто договорилась с режиссером, что она даст фильм бесплатно на разделение прибыли: будет прибыль — мы заплатим, нет — ничего не заплатим. Этот фильм уже вышел «в ноль», мы стали собирать команду, более обдуманно к этому подходить. Вот с этого всего все начиналось.

А потом мы с мужем купили билеты в Берлин и полетели туда на Берлинский кинофестиваль. Там накупили фильмов — тоже вообще не знали, как это все делается…

— А где деньги нашли?

— Да не было денег! Просто заключили договор. А денег не было. (смеется) Нужны были уже значительные суммы, десятки тысяч долларов — потом разберемся... Мы вернулись, и так получилось, что мы нашли Таню (Татьяна Долженко, совладелица компании «ПРОвзгляд»).

Я просто всем писала — мне было 25 лет, у меня вообще тормозов не было, — я просто понимала, что я найду, просто всем нужно рассказывать. Но ко мне все очень скептически относились. У меня были связи на ТВ, но все не понимали, что я несу. (смеется) А Таня вдохновилась.

Мы стали налаживать эти процессы, но изначально были похожи на слепых котят. Вначале было очень непросто. Первые трудности — это, наверное, то, как привести людей на фильм. Первый наш фильм собрал буквально 100–200 тысяч рублей. Причем, казалось бы, фильм с Софи Марсо («Арестуйте меня»), вроде бы она звезда, но фильм собирает 200 тысяч.

С кинотеатрами поначалу тоже было очень непросто: сети вообще со мной не общались, говорили: «Ну вы поработайте полгода, посмотрим на вас». Никто не хотел с нами работать из крупных сетей. И, наверное, только с фильмов Долана, с «Мамочки» что-то стало получаться, на нас стали серьезно смотреть.

— Как находить баланс между тем, что нравится вам, и потенциально коммерчески успешным в прокате кино?

— У нас есть понимание того, какие фильмы будут крайне успешны коммерчески, но мы их все равно можем никогда не купить.

Не хочется выпускать глупое кино. Вот, допустим, мне искренне нравится комедия «Жених на двоих» — это просто задорное легкое кино, а для Тани этот фильм позорный. Но мы на нем все равно заработали, мы просто решили, что да, мы его выпускаем.

Есть фильмы, о которых мы понимаем сразу: это не для нас. Допустим, ужасы мы вряд ли когда-то будем выпускать. Я в это мало верю, хотя на них зарабатывают. Анимацию мы пробовали, но у нас не получилось. Мне кажется, с ней нужно по-особому работать. Хотя с японской анимацией я бы поработала.

Должен быть какой-то концепт, мы к этому стремимся. Хочется выдерживать стиль, чтобы было понятно, что за те фильмы берутся одни компании, а за эти другие. Хотя мне кажется, только пять процентов зрителей в кинотеатре понимает, что у фильма есть прокатчики, и тогда непонятно, действительно ли нужно выстраивать свой «бренд».

В любом случае есть индустрия, и у тебя должен быть свой образ в этой индустрии. Потому что помимо зрителя есть кинотеатры, для которых ты должен иметь имидж, ведь, как ни крути, спроси у кинотеатра — и каждый тебе про отдельную компанию характеристику выдаст.

— Хорошо, что ты заговорила про индустрию. Я хотела задать вопрос о конкуренции. Как конкурировать? Понятно, что есть мейджоры (крупнейшие прокатчики, являющиеся официальными представителями голливудских студий в России и СНГ), есть независимые компании, и меня интересует конкуренция в поле независимых дистрибьюторов.

— Тебя интересует конкуренция в покупке фильмов или в их выпуске? Это разные вещи.

В покупке все просто. Это рынок. Он так и называется: рынок, market. Кто больше заплатит, тот и купит. Но у всех сейлзов [агентов, продающих права на фильм] разные стратегии: у кого-то стратегия просто подороже продать, им без разницы, как это потом будет идти в прокате. Кто-то, допустим, все время работает с одной компанией, она заплатит чуть меньше, чем другая, но они в ней уверены. Такое стратегическое мышление. Кому-то продюсеры говорят: мне обязательно нужно, чтобы был хороший бокс [сборы фильма в прокате] в какой-то стране, и они тоже смотрят и спрашивают: «А подобные фильмы вы выпускали? Какие у вас боксы?» Тут есть лояльность, и нужно уметь общаться. Естественно, деньги тоже важно иметь, но также важны долгосрочные отношения, доверие.

— А про выпуск?

— А в прокатном плане есть какие-то негласные правила. Хотя, может быть, мне только кажется, что они есть. Тем не менее когда мы выбираем дату старта проката, я открываю сайт «Кинометро» и смотрю, что стоит на эту дату. И, естественно, если там будет стоять три фильма из условных Канн, я не буду ставить туда наш фильм. Мне кажется, все-таки такие правила есть: нужно успеть первым забронировать дату, а дальше уже другие подстраиваются под тебя.

— Хочу задать вопрос по поводу «фестивального закона», который недавно принят. Коснется ли он прокатчиков?

— Косвенно, конечно, коснется. Если мы захотим показать наш фильм за три месяца до проката в России, как, например, фильм «Ангел» Луиса Ортеги (был показан на последнем Каннском кинофестивале, в российский прокат выходит в январе 2019 года — прим. авт.), на «Послании к человеку», то мы должны будем озаботиться прокатным удостоверением гораздо раньше. Нужно скорее получать материалы, нужно будет больше шевелиться.

В нашем случае это скорее решаемо, чем нет. Для прокатчиков, может быть, в этом законе и нет большого вреда, потому что ретроспективы и фестивали, по большому счету, забирают у нас нашу аудиторию, так что просто будет меньшая конкуренция. Если говорить исключительно про бизнес, то нам, прокатчикам, это даже на руку. Я не могу сказать это от себя лично, потому что мы занимаемся не только коммерцией — мы за хорошее кино в целом.

Но с точки зрения искусства и возможности для зрителя увидеть на большом экране те фильмы, которые мы не купим все равно, это огромный минус. Есть фильмы, которые нужно смотреть на большом экране. Поэтому, естественно, я не вижу в этом ничего хорошего.

— Напоследок: какой твой любимый кинофестиваль?

— Берлин. Он в профессиональном плане очень удобный: все кинотеатры находятся рядышком, нет соблазна, не знаю, погреться на солнце, как в Каннах или Сочи. (смеется)

«Кинотавр» я тоже очень люблю на самом деле, там совершенно другие ощущения, там история не про бизнес. А Берлин хорош всем. Там все очень хорошо организовано, ты успеваешь очень много посмотреть, на все можно попасть. Все быстро, там наступает утро — и незаметно наступает вечер. Не нужно стоять в какие-то гигантских очередях — я вообще там ни разу в очереди не стояла.

В Каннах, например, если у тебя нет определенной аккредитации, ты стоишь в этих очередях. И еще там сейлзы неудобно сидят: они раскиданы по всему побережью, а в Берлине это два места — отель и выставочное пространство. Меньше тратится времени на передвижение, более продуктивная обстановка. В Торонто (Международный кинофестиваль в Торонто с одним из главных кинорынков мира, в этом году проходит с 6 по 16 сентября), куда Таня сейчас поедет, тоже, думаю, все продуктивно сделано. Потому что у них такое же мышление.