7 главных фильмов "Послания к человеку – 2017": выбор Sobesednik.ru

Кинообозреватель Sobesednik.ru — о самых интересных фильмах фестиваля «Послание к человеку».

Фестивальная суматоха в кинотеатре «Великан-парк» улеглась: 22 сентября подошел к концу главный документальный кинофестиваль Петербурга. Радостей за время фестиваля было много: документальные ленты со всего света, соревнующиеся в конкурсе и показанные вне его; игровое кино с лучших мировых фестивалей в программе «Кино сверхреальности», подготовленной киноведом Андреем Плаховым; ретроспектива кино о революции или программа с современным документальным кино Китая. И это, вы же понимаете, далеко не все.

Звучит здорово само по себе, но здорово это еще и потому, что с каждым годом горизонты того, что показывают ровно неделю сентября в Петербурге, становятся все шире. Начинавшееся как документальную секцию Московского кинофестиваля, «Послание к человеку» теперь сложно представить без внушительной коллекции первоклассного игрового кино, которая может дать фору любой из программ своего московского коллеги.

Но не буду лукавить: несмотря на сильный национальный и международный конкурсы, рассказывать о них я буду мало. Объяснение тому одно: «Послание» из года в год предоставляет любому зрителю уникальную возможность приобщиться к мировым тенденциям кино, не выезжая за физические границы Петербурга. В конкурсе и вне его было показано кино абсолютно разное: противоречивое, спорное, неожиданное, филигранное, медитативное — какое угодно, но не плохое или скучное, что для меня как придирчивого зрителя одно и то же. А это уже, вне сомнений, знак уровня фестиваля.

В очередной раз мое внимание перетянули на себя две программы: документальных фильмов «Панорама.doc» и программа «Кино сверхреальности», в которой были такие выдающиеся ленты, как, например, «Вестерн» Валески Гризебах или «На следующий день» корейца Хон Сан-Су. Безусловно, есть и еще одно объяснение моей предвзятости: большие картины хочется смотреть на большом экране, а вопрос о том, будет ли куплено большинство из этих прекрасных фильмов в российский прокат, передо мной не встает: нет, не будет. Хотя есть и приятные исключения: например, Аки Каурисмяки с его фильмом «По ту сторону надежды», который уже был показан в России в рамках Московского кинофестиваля в июне, или «На пределе» турка Фатиха Акина.

Хочется рассказать о том кино, которое оставит след и спустя недели после фестиваля — самой историей, манерой ее рассказа или красотой кадра. В программах фестиваля легко можно было потеряться, потому что заявленная планка качества была высока. Вот несколько картин (далеко не все!), которые с течением времени точно не потеряют своей значимости.

1. «Насквозь», режиссер Ольга Привольнова

Фильм-участник национального конкурса. Режиссер Ольга Привольнова, выпускница Школы документального кино Марины Разбежкиной, известной своими строгими принципами в отношении документалистики в целом и режиссера в частности, сняла двухнедельное кино-путешествие студентов Школы-студии МХАТ из Москвы во Владивосток. Актеры, за плечами у многих из которых на сегодняшний момент уже не одна важная роль в театре и кино, отправились на поиски новых героев для спектакля, а Привольнова пустилась вслед за ними в поисках героев для себя. Задача удивительно проста и невероятно сложна: за две недели найти своего героя среди людей в поезде и «нащупать» его историю, которую ты потом захочешь рассказать зрителям. Это часто дается с болью и скрипом — у студентов сдают нервы, сама идея выманить у кого-то их суть через слова вводит в ступор, и мхатовцы не знают, что делать с этим чувством. Где проходит грань между использованием историй этих людей — и настоящим, глубинным творческим поиском? Вместе с молодыми актерами Привольнова ищет ответ.

2. «Напалм», режиссер Клод Ланцман

Документальная лента знаменитого французского документалиста-ветерана Клода Ланцмана, автора восьмичасового фильма-эпопеи «Шоа» о еврейском геноциде — фильма, не использующего ни единого кадра из архива и составленного из интервью с выжившими свидетелями. Для нового фильма вдохновение Ланцман черпал из совсем иных сфер. Его новая лента — о мимолетной любви, в которую Ланцман окунулся с головой во время пребывания в Северной Корее десятки лет назад. Трогательное повествование об очень личном вплетается в кадры разрушенного и отстроенного заново Пхеньяна, вплетается в саму историю корейского города, а диалог Ланцман ведет преимущественно с самим собой, исповедуясь перед немой камерой.

3. «Впусти солнце», режиссер Клер Дени

История художницы Изабель, легкомысленной и предельно романтичной искательницы приключений, жизнь которой по сути крутится вокруг череды сменяющих друг друга любовников, с помощью которых она хочет найти ответы. Но ответ предсказуемо в ней самой, но с собой оказывается труднее всего договориться. Банкир, актер, прохожий в рыбной лавке — Изабель не отчаивается найти настоящую любовь. Это очаровательное кино не похоже на то, что привыкли видеть поклонники француженки Клер Дени: в этом фильме нет агрессивной истории, какая была в «Белом материале» или «Славных ублюдках», зато есть завороженность рассказываемой историей, что было свойственно Дени и раньше. Найти в типичной любовной истории что-то невыносимо личное и трогающее — такова исповедь героини Жюльет Бинош глазами Дени.

4. «Вестерн», режиссер Валеска Гризебах

Третий фильм немки Валески Гризебах, талантливой представительницы «берлинской школы» наряду с Марен Аде, режиссером нашумевшего фестивального «Тони Эрдмана». «Вестерн» был впервые показан в рамках программы «Особый взгляд» Каннского кинофестиваля в этом году. Название — обманка: в ленте Гризебах нет ни одного ковбоя, зато есть «чужие» и в помине нет «своих». Группа немецких рабочих приезжает зарабатывать на хлеб в Болгарию, где сталкивается с неприятием на разных уровнях: от бытового до общечеловеческого. Смысл названия горек: отсутствие жестоких стычек, характерных для якобы обозначенного жанра, лишь вскрывает моральную глубину, на которой эти стычки могут вестись. Главный герой, Мейнхард, находится между двух огней: «своими» и «чужими», а собственные желания и искания заводят его в тупик, из которого трудно выбраться.

5. «Неподкупный», режиссер Моххамад Расулоф

Картина иранца Моххамада Расулофа — тоже из каннского «Особого взгляда». Фамилию Расулофа очень хочется вписать в череду таких фамилий, как Киаростами, Махмальбаф или Фархади. Возможно, в нем нет пока еще того веса, которым обладают первые два режиссера, а картина Расулофа натужно амбициозна и сложна. Впрочем, «Неподкупного» уже окрестили иранским «Левиафаном», но схожесть историй о выживании в авторитарном государстве все-таки не дает еще права на сравнение. Дело не только в национальной специфике, но и в абсолютно противоположных подходах Звягинцева и Расулофа к рассказываемой истории.

6. «На следующий день», режиссер Хон Сан-Су

Фильм самого известного, пожалуй, корейского режиссера Хон Сан-Су, автора «Прямо сейчас, а не после». В «Следующем дне» средних лет владелец издательства по имени Бонгван завтракает, напарывается на выяснения отношения с женой и следом идет на работу — помогать втянуться в творческий процесс новой помощнице Арым, пришедшей на место бывшей любовницы. События одного дня принимают неожиданный оборот: на работе появляется жена Бонгвана и принимает новую помощницу за понятно кого. «На следующий день» снят по той же модели, что и «Прямо сейчас, а не после», только более усовершенствованной, со сшиванием разных временных пластов, что заставляет зрителя чувствовать, будто события на экране готовы в любой момент ускользнуть от него. Чуть ослабишь зрительскую хватку — и замечательный флер готов раствориться в воздухе — так тонок шарм режиссерского стиля. Герои пьют корейскую водку и ведут задушевные разговоры — в лучших традициях Хон Сан-Су. 

7. «Сомнилоги», режиссеры Верена Паравель, Люсьен Кастен-Тейлор

Научные сотрудники Лаборатории сенсорной этнографии Гарвардского университета сняли это видеоисследование разговоров во сне. Нью-йоркский певец из 1970-х Дион Макгрегор невероятно отчетливо проговаривает свои страхи, сомнения, радости и печали на фоне обнаженных тел в расфокусе, делая изображение совсем уж магическим и не имеющим ничего схожего с реальностью. Это видеоэссе, принимающее сомнамбулические формы, видеофантазии под совершенно осмысленные и готовые сложиться в цельную картинку отрывки фраз Макгрегора.

* * *

«Кроткая», режиссер Сергей Лозница

Фильм закрытия «Послания к человеку» — что уже вызывает молчаливый вопрос у тех, кто хотя бы отдалено знаком со скандальной историей этого фильма на Каннском кинофестивале. Там картина была освистана — не за чернуху изображаемого в ней (чего уж мы не видали после Балабанова и Звягинцева), а за узколобость метафоры. Сергей Лозница, замечательный режиссер-документалист («Прощание», «Блокада»), решил снять фильм о том, как плоха власть в России, но перестарался настолько, что Россия оказалась не историческим фоном для образа тоталитарной власти и творящегося беспредела, а историей о России, и только. Безымянная Кроткая, взятая у Достоевского, получает обратно посылку, которую она отправила сидящему в тюрьме то ли мужу, то ли сыну, то ли брату. Посылка приходит обратно, а Кроткая едет в тюрьму — ничего другого ей вроде как не остается. На пути ей попадается весь цвет российской нации: пьяницы, проститутки, берущие взятки лейтенанты и вся возможная голытьба. На одной из остановок в этом Аду ей снится сон, в котором начинается совсем уж диковинная фантасмагория со Сталиным в главной роли и «Почтой России» как наиболее почему-то не угодившей Лознице организацией. Снимая, по собственным словам, кино о всякой тоталитарной власти, Лозница с пеной у рта практически в каждом кадре указывает на конкретную локацию, в которой происходит его Ад. Лозница попеременно захлебывается то желчью, то вопросами, но на вопросы он умеет отвечать и сам. «Ты таракан, вот и терпи».