"Всё кончится быстро": Павловский рассказал о "красной черте" режима Путина
Политолог Глеб Павловский проанализировал, как заявление Байдена повлияет на ситуацию в России и отношения двух стран
Политолог Глеб Павловский проанализировал, как заявление Байдена повлияет на ситуацию в России и отношения двух стран.
– Глеб Олегович, после скандального интервью Байдена журналисту АВС российский дипломат в США Анатолий Антонов вызван в Москву, куда прилетит уже 20 марта. Как вы оцениваете это действие Кремля?
– Это было необходимое дипломатическое действие. Поскольку оскорбление было грубым, независимо от оснований.
Мы можем считать друг друга кем угодно, но государственные руководители не должны говорить это в лицо.
Временный отзыв посла – это нормальный ответ. Речь идёт об умеренной реакции, без желания как-то её обострить, раздуть, эскалировать. Ответ Путина тоже очень мягкий для данного случая и тоже не предполагающий эскалации.
Эта история с заявлением Байдена гроша ломаного не стоит. Это дипломатическая глупость, достаточно умело спровоцированная журналистом. Байден на это попался. Для американского президента это недопустимо, всё-таки он стреляный волк и не должен так легко «раскручиваться» на провокацию. Вот и всё, никаким «сигналом» чего-то слова Байдена не являются.
– Вы действительно считаете, что «стреляный волк» Байден не был готов к такому вопросу журналиста, не осознавал веса своих слов, не понимал, что идёт этим заявлением на конфронтацию?
– Ну, он всё-таки человек немолодой. Как ни странно, он чувствовал себя неуверенно перед журналистом, он его побаивался.
Путина Байден боится значительно меньше, чем своих избирателей, американскую либеральную аудиторию.
Поэтому он и попал в такой «клинч», где несколько прокололся. Не очень сильно.
– По-вашему, посол теперь останется в Москве?
– Да, останется в Москве.
– Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков отметил, что Анатолий Антонов проведёт в Москве «не один день». Видимо, Кремль ждёт от Вашингтона какого-то «шага назад», объяснений, извинений – и, оставляя посла на неопределённое время в Москве, замораживает ситуацию до её прояснения?
– Да. Но что значит «до прояснения»? Вопрос уже задан. Будут ждать какого-то смягчения. Извинений, скорее всего, не будет, но могут быть уточнения. Они могут быть озвучены, а могут быть и не озвучены. Тогда возникнет следующий уровень конфликта. Конфликт создала американская сторона, и, думаю, Москва не заинтересована его развивать.
– В заявлении МИД говорилось, что посла вызывают для некой консультации по американо-российским отношениям, зашедшим в тупик.
– Вызов посла – это уже и есть действие. О чём будут разговаривать с послом в Москве, никого не интересует. «Убийство» уже состоялось, посол отозван. Это сильное дипломатическое действие. В прежние времена за ним могли последовать военные действия, но в данном случае этого не будет.
– Видимо, Кремль всё-таки рассчитывает на «шаг назад» со стороны Штатов. Если этого шага не последует, что предпримут в Москве – какой будет риторика и, самое главное, реальная политика взаимодействия с Америкой в таком случае?
– Сейчас есть вопросы, в которых одинаково заинтересованы Америка и Россия – например, пролонгация действия ядерного соглашения. Сейчас, конечно, Штаты могут это пропустить. Что может быть дальше? Мы живём в мире, где дальше может быть любая эскалация.
Ничего, кроме эскалации, на самом деле нас не ждёт, потому что сам режим санкций предполагает необратимую эскалацию. Санкции не допускают обратного хода. Впереди у нас – свет в конце тоннеля от идущего навстречу поезда.
Но сейчас, в данном случае будет некое замораживание ситуации. И шквал контрпропаганды от государственных СМИ, это к бабке не ходи.
– Получается, раз хода назад нет уже в силу санкций, заявление Байдена всё-таки укладывается в некую общую американскую линию поведения относительно России, развивающуюся в последнее время?
– Скорее оно адресовано американской либеральной аудитории, а не Кремлю. Байден боится показаться слабым своему фан-клубу. Поэтому он не сумел ответить более мягко. Но любой политик, включая таких жёстких, как Обама или Рейган, умеет маневрировать. Байден не смог.
Я считаю, это роскошь в современном мире – в самом начале своего президентства порвать дипломатические отношения. Мы не можем себе этого позволить.
– Как нынешнее ухудшение российско-американских отношений отразится на всех нас – на российском обществе, российской оппозиции?
– Одним определённым образом, и никак иначе. Это дальнейшее ухудшение атмосферы, умножение людей, кадров, которые делают карьеру на конфронтации и эскалации. Как правило, это худшие кадры.
– Давление на оппозицию – параллельно с усилением пропаганды – продолжится?
– У нас с 2012 года идёт усиление давления на оппозицию. Как мы можем полагать, что оно прекратится? Нет, оно усилится.
– Это такая же планомерная «линия», как и режим санкций?
– Санкции действуют не потому, что есть какой-то план, а потому, что нет обратного хода. И здесь тоже нет обратного хода.
Люди делают карьеру на расколе общества, как это сегодня называют в силовых структурах. Они же не могут сказать, что они не компетентны и их надо убрать из силовых органов. Они этого не скажут. Раз депутаты делают карьеру на подлых «драконовских» законах – они же не могут сказать, что они были не правы. Значит, это будет продолжаться. Пока не кончится. А кончится быстро, и вы это увидите.
Всё кончится как система, потому что эта система разрушает нацию, разрушает государственное управление, исполнительную власть и подрывает позиции России в мировой конкуренции.
– Под системой вы имеете в виду вертикаль власти, построенную Владимиром Путиным?
– Никакой вертикали в России нет. Вертикаль есть на Украине, где от президента до руководителя района действительно существует непрерывный канал передачи приказов. У нас нет ничего подобного.
Есть свобода рук разных силовых структур, которые конкурируют между собой за бюджетные потоки. Это отвратительное явление, его называют коррупцией, хотя это не коррупция, это значительно хуже.
Эта система не может не кончиться, как не может не кончиться тяжёлое заболевание. Подойдя к «красной черте», мы увидим ту или иную форму коллапса. Но пока мы к ней не подошли.
Николай Васильев.
