Как противоречия украинского кризиса наносят двойной удар по России
Существует две популярных — и полярных — точки зрения на украинский кризис, которому скоро пойдёт второй год, и если смотреть на вещи реально, это РФ становится Новороссией
Существует две популярных — и полярных — точки зрения на украинский кризис, которому скоро пойдёт второй год.
Согласно первой из них, события в Крыму, а затем и в Донбассе в немалой мере инспирированы российской властью, которая решила продемонстрировать своим гражданам в порядке профилактики: свержение вороватой и лживой власти путём массовых мирных протестов (которые после начала беззаконных избиений безоружных демонстрантов превращаются в немирные, но при этом ещё более массовые) — это плохо. Потому что начинаются война и смута, национальные окраины бушуют, а вчерашние братья рвут страну на части.
- Поучаствуйте в опросе. Что важнее: рубль, бензин, пенсии и еда или Путин с Крымом?
Согласно второй точке зрения, Россия обязана, не может не реагировать на массовые добровольные и самочинные выступления русскоязычного населения регионов Украины, которому необходимо обеспечить защиту от фашистов и бандеровцев, пришедших к власти в Киеве после спроворенного ЦРУ государственного переворота. Потому что этим людям угрожает реальная опасность, однако они уже сформировали собственные отряды самообороны (почему-то называемые «ополчение», как будто они помогают какой-то другой, регулярной армии) и в силах самостоятельно обороняться без всякой военной — последнее слово произнесено с нажимом — помощи России. То есть подразумевается, что от Москвы требуется помощь политическая и дипломатическая, поддержка и продвижение, представление на международной арене не только РФ, но и всего нарождающегося «русского мира».
[:same:]
Судя по риторике, избранной в последние недели, Россия именно к такой цели готова — готова на правах того самого медведя, который, как сказал Владимир Путин, «не собирается переезжать в субтропики — ему там некомфортно» (симптоматично, что сказано это было на Валдайском форуме в Сочи), но в своей тайге «ни с кем советоваться не собирается».
Эту метафору, к слову, уже подхватили на недавнем фестивале «Мы едины!», прошедшем в День национального единства 4 ноября в центре столицы. Трудно судить, насколько это мероприятие наследовало Поклонной и прочим лояльным митингам с организованным подвозом народных масс автобусами, но жанр — фестиваль — был почти новый. Наверное, так могло бы выглядеть этим летом «Нашествие», ударившееся в «крымнаш», будь музыка другая, контингент посолиднее, а погода похолоднее.
Но архетипический медведь животное, во-первых, не хитрое, а во-вторых хотя, возможно, и не самое умное, но уж явно не сумасшедшее. Между тем маячащее на горизонте признание выборов в ЛНР и ДНР не просто выборами, но и этапом выполнения Минских договорённостей о перемирии — это, с первой упомянутой точки зрения, давно разгаданная всеми хитрость, а со второй — двурушничество.
Потому что с первой точки зрения нелепо на голубом глазу утверждать, что выборы в ЛНР и ДНР прошли в соответствии с украинским Законом об особом статусе районов Донбасса — а меж тем именно такие выборы предписывают провести Минские соглашения. Представители самопровозглашённых республик ссылаются теперь на некие устные договорённости, а их сторонники в России — на то, что эти заявления никак не опровергают на Западе. Это, впрочем, не отменяет бессовестного, неприкрытого и, что хуже всего, неумелого шулерства: договаривались об одних выборах, проведены — другие, но нас уверяют, что они те же самые и больше никаких иных не надо.
Если же допустить, что в Москве смотрят на ситуацию со второй точки зрения и готовы закрыть глаза на формальности, лишь бы обеспечить населению Донбасса сравнительную безопасность и сносное существование, — то нет ничего хуже с этой точки зрения, чем обеспечить переизбрание на полувиртуальных выборах с наблюдателями от некой АБСЕ (которая, как кто-то заметил уже, отличается от ОБСЕ примерно как продукция марки Abibas от продукции другой марки схожего звучания) людей, которые во всеуслышание объявляли о намерении в ближайшие недели возобновить военные действия. Это с имеющимися-то ресурсами, в основном чужими: гуманитарные конвои из России еле успевают загружать-разгружать.
[:rsame:]
Кого, спрашивается, имеют целью спровоцировать подобные заявления? «Киевскую хунту» — или Россию, как предположил в прошлую субботу, извините, Генеральный штаб Министерства обороны РФ?
В России, однако, почему-то предпочитают видеть провокацию не в непрекращающихся попытках втянуть Москву в донбасскую войну по уши, а в предупреждениях Брюсселя и Вашингтона о возможности новых санкций в случае признания выборов в ЛНР-ДНР. Опять-таки, с первой из рассмотренных нами в начале статьи точек зрения, в новые санкции нужно просто не верить. Обратите внимание: почти никто и никогда в публичной дискуссии не ставил вопрос о запасе прочности России — он само собой разумеется неисчерпаемым, и разговор ведётся исключительно о том, когда Западу надоест. «От санкций страдают обе стороны», — повторяют и МИД, и Госдеп, но только МИД при этом добавляет: «Но нам будет только лучше!»
Со второй же точки зрения санкции нужно просто — принять. Такова-де расплата за то, что мы не подчинились архитекторам тайного мирового порядка, а защитили русскоговорящих братьев-украинцев от «карателей-марионеток» этих архитекторов. Но если так, то необходимо принять ещё одно. На одном из митингов, проходивших в Москве 4 ноября (не так важно, на каком именно — они все мимикрировали друг под друга), был замечен плакат «Присоединим Россию к Новороссии!». Именно так, а не наоборот. Хвост, говорите, виляет собакой?
[:same:]
В этом свете вариант первый, когда события в Донбассе предстают если не рукотворными, то вполне контролируемыми, кажется ещё не самым катастрофичным. Потому что тогда остаётся только один вопрос: зачем ломать комедию, если нити её сюжета давно очевидны всем вокруг?
Ответ нетривиален, хотя по сути ненов. Внешняя политика России стала её внутренней политикой: дипломатические победы компенсируют домашние неурядицы, а неудачи на внешнем контуре служат оправданиям провалам внутри страны. Печально только, что верно и обратное — внутренняя политика России становится инструментом политики внешней. Разлад может нарастать, а экономическое падение углубляться — всё равно: главное — не сморгнуть первыми. Положение россиян при этом будет отличаться от положения жителей ДНР и ЛНР, фактически заложнического, некачественно. Россия превращается в Новороссию; что и требовалось доказать.
