"Раньше армию сравнивали с тюрьмой, а теперь это подворотня": как живет непобежденная дедовщина

9 ноября срочник Антон Макаров расправился с тремя сослуживцами. Год назад солдат Рамиль Шамсутдинов убил восьмерых сослуживцев, которые над ним издевались. При этом еще в конце августа зам. министра обороны Андрей Картаполов объявил о полном искоренении дедовщины в российской армии. Так точно ли одержана победа над так называемой дедовщиной?

Не дедовщина, а уголовщина

– Термин «дедовщина» я не люблю с самого начала, с советских времен, – говорит ответственный секретарь Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова. –

Это эвфемизм, который придумали советские замполиты, чтобы не употреблять слово «преступление».

Не знаю, с какого перепугу Картаполов все это наговорил, но ситуация сейчас не такая, как раньше. Поскольку контроль за служебными взаимоотношениями в армии утерян совершенно, на всех уровнях, никто вообще не смотрит за тем, что происходит. Кто кого обирает, бьет и доводит до суицида.

• Минобороны: Мы победили дедовщину. "Солдатские матери": Стало еще хуже!

Сейчас, по словам эксперта, самыми распространенными преступлениями в армии стали поборы и побои. Причем распространяются они не только на зеленых новобранцев-срочников.

– Недавно к нам обращался мужик-контрактник, – рассказывает Мельникова. – Ему 28 лет, у него уже второй контракт. И все равно его там пытаются нагнуть на деньги, а он сопротивляется. В ответ офицеры делают его жизнь невыносимой: пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И в наряды посылают на шесть суток через трое.

Почему рядовой с воронежского военного аэродрома Балтимор Антон Макаров с топором напал на майора Ермолаева, забрал его пистолет и застрелил еще двоих – рядового и ефрейтора, пока загадка. Сам парень, задержанный в день совершения преступления, отказался давать показания, воспользовавшись 51-й статьей Конституции.

– История непростая, – считает Валентина Мельникова. – Откроются ли все обстоятельства или нет, не знаю. Мальчонка до этого кому-то писал, что-то говорил, но это тоже все непонятно. Всегда в таких случаях начинается суета, следаки посредничают и т.д.

Воронежские части, по словам эксперта, уже давно привлекают внимание правозащитников.

– Они там все беспризорные, – поясняет Мельникова. – Наш 30-летний опыт говорит, что, если солдат начинает так бешено сопротивляться, значит, его довели до упора.

В меру своей подлости

С того момента, как Каргаполов выступил со своим заявлением, в базе данных ГАС «Правосудие» появилось 40 дел по ст. 335 УК РФ (неуставные отношения). И ни одного по ст. 286 УК «Превышение должностных полномочий». По мнению Валентины Мельниковой, это может свидетельствовать о том, что такие дела попросту заминаются. Что характерно, большинство из тех «неуставных», что уже были рассмотрены, прекращены либо по примирению сторон, либо суд не нашел там состава преступления. Но и приговоры, хоть и изредка, случаются.

Например, в октябре этого года Южно-Сахалинский гарнизонный военный суд оштрафовал некоего Кичигина (звание в судебном акте скрыто. – Ред.) на 30 тыс. рублей. В конце августа, незадолго до отчета Картаполова, Кичигин «недовольный тем, что рядовой Д., не состоящий с ним в отношениях подчиненности, проигнорировал его требование принести стулья с плаца в расположение казармы... схватил Д. за китель... и нанес удар правым предплечьем в челюсть слева». Челюсть – в хлам.

Или – тоже в октябре – Курский гарнизонный военный суд дал «двушечку» военнослужащему Анфалову, который «с целью показать свое мнимое превосходство над военнослужащим более позднего срока призыва» избил сослуживца Паюсова, придравшись к нему на пустом месте. Позже врачи диагностируют у избитого разрыв селезенки с внутрибрюшным кровотечением.

Еще один октябрьский приговор по «драме», разыгравшейся в сентябре в одной из частей Мурманской области. Некто Лобанов, «будучи недовольным отказом сослуживца», который только что сменился с наряда и устал, «убраться в помещении штаба... дивизиона», ударил его кулаком по лицу. Парень после этого уехал на длительное лечение в госпиталь. Заозерский гарнизонный военный суд приговорил Лобанова к году лишения свободы. И таких инцидентов – пруд пруди.

– Раньше мы происходящее в армии сравнивали с тюрьмой, а теперь уже непонятно, с чем сравнивать, – говорит Валентина Мельникова. – Это какая-то подворотня. Младший офицерский состав очень плохой, что понятно: те, кто училище окончил, прошли через всю эту казарму с гребаными традициями вплоть до макания в унитазы и опускания. Безнадзорность офицеров и приводит к тяжелым преступлениям.

Молчание – зло

При этом, как следует из слов эксперта, присутствует некоторый парадокс. С одной стороны, в комитет поступает масса жалоб – без них не проходит и недели. С другой – военнослужащие, подвергающиеся пыткам и истязаниям, предпочитают помалкивать. То есть, судя по всему, гласности предается лишь малая часть происходящего.

– Однажды из части нам позвонил солдат по призыву, – рассказывает Мельникова. – Ситуация: пять человек их там бьют. Прошу прислать хотя бы фамилии обидчиков, чтобы было с чем идти к прокурору. Ничего не присылают. И пропадают. Прокурору я, конечно, позвонила. Попросила хотя бы провести анонимное анкетирование, проверить, что там происходит. Наверное, что-то сделали. Но, когда не жалуются, нереально что-то раскопать. Если только приедет проверка, а у кого-то на лице синяк. С 2008 года – спасибо Дмитрию Медведеву – с этими синяками было столько уголовных дел на офицеров и на солдат, которые эти синяки ставили... У начальства позиция была четкая: нельзя бить сослуживцев, и все. Мы уже хотели распускаться в 2012 году, не получив ни одного обращения, а оказалось, что рано. К концу года снова пошли жалобы.

Еще одна проблема, по мнению эксперта, – большое число младших офицеров, побывавших в горячих точках и не прошедших реабилитацию.

– Много тех, кто побывал в Сирии, – говорит Мельникова. – У них у всех посттравматический синдром с садистскими последствиями. Специалистов по посттравме много, а программ реабилитации нет. Единственное, где есть реабилитация после боевых действий – в Росгвардии. Там неплохие психологи. Мы тоже хотели это делать. На психфаке МГУ есть специальное отделение, где готовят таких специалистов, они работают еще с начала Афгана. А нам все отвечали: ничего не надо, все здоровы.

• "Издеваются над солдатами там, где командование смотрит сквозь пальцы"

Кстати

Как пишет в работе «Дедовщина: ретроспектива» кандидат исторических наук Сергей Тутолмин, у этого явления есть дата рождения – 12 октября 1967 г. Тогда срок службы был сокращен с трех до двух лет. «Тем, кто тянул лямку третий год, было обидно, что следующий за ними призыв будет делать это на год меньше, – считает автор. – И дабы компенсировать несправедливость, они по полной программе отыгрались на младших». Офицеры не справились с проблемой и «стали использовать ее... для поддержания дисциплины».

Ранее, отмечает автор, «подобное столкновение уже имело место в армии: после смерти Сталина множество уголовников было амнистировано, и уже в середине 1950-х гг. призывной контингент стал приобретать заметные блатные черты».

Также разделение на «стариков» и «молодых» наблюдалось после ВОВ: фронтовики не сразу уходили в запас, а в армию приходили молодые солдаты. И это разделение «стали претворять в жизнь повидавшие такую практику старослужащие».

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №46-2020 под заголовком «Непобежденная дедовщина».