"Он не хотел жить": раскрыты подробности смерти Петрухи из "Белого солнца пустыни"
Падчерица актера Николая Годовикова впервые рассказала о его последних днях и сложных отношениях с родными детьми
Падчерица Николая Годовикова впервые рассказала о его последних днях и сложных отношениях с родными детьми.
Валерия Белякова, дочь последней жены актера Людмилы, дала эксклюзивное интервью Sobesednik.ru.
Актёр Николай Годовиков, знаменитый на всю страну Петруха из кинофильма «Белое солнце пустыни», прослыл среди коллег человеком добрым и радушным. Он с удовольствием общался с прессой и, казалось, не делал секретов из своей биографии. Однако спустя три года после его ухода возникли вопросы, на которые Sobesednik.ru ответил самый близкий Годовикову человек – дочь его жены Людмилы, Валерия Белякова.
С родными детьми Николай Годовиков не общался, о внебрачном сыне Алексее, который недавно заявил о своём появлении, не знал. Роднёй для него стала семья его любимой супруги, с которой Годовиков жил душа в душу до ее последнего вздоха.
После ухода Людмилы падчерица разделила с Львовичем, как она ласково называет Годовикова, тяготы его болезни и проводила в последний путь. Об этом Валерия рассказывает впервые.
– Для моих детей Львович – дедушка, – делится Валерия, – они его любят. Мой сын до сих пор плачет, вспоминая его. Львович, может быть, не состоялся как отец, но дед из него получился шикарный. Внуков он любил, баловал. Лучшего дедушки для моих детей я и представить не могу.
К сожалению, не знаю, каким бы дедом стал мой папа: он умер в возрасте 38 лет. Скажу больше: внешне Львович был похож на моего отца. Может быть, потому что женщины выбирают себе мужчин одного типажа…
Николай сошёлся с моей мамой, когда я была подростком, у нас был сложный период, но, несмотря на все наши тёрки, он прекрасный человек.
Я помню, когда Львович пришёл к нам в первый раз – с банкой кофе и арбузом. Он вообще никуда не ходил с пустыми руками, щедрым был человеком.
– Валерия, Николай пытался наладить отношения с детьми от предыдущих браков – дочерью Марией и сыном Артёмом?
– Мы не лезли в его личную жизнь, дотошно не расспрашивали. Он ничего не рассказывал, да ему и не надо было этого делать.
Одно время он на хорошей ноте общался со своей дочерью Машей, она приезжала к нам на выходные, оставалась ночевать.
Но когда они с Машей в какой-то момент перестали общаться, он сильно переживал. Представьте, мужчина плакал…
Моя мама была с ним в том момент и я. Не знаю, что между ними произошло, он не делился. Львович ни на что никогда не жаловался.
– Ваша мама была за ним, как за каменной стеной?
– Да. Николай Львович никогда не пасовал. Если надо было драться, он это делал. Он был из настоящих мужчин, боевой такой.
Он был очень умным, у него не было высшего образования, но он был необычайно одарён от природы, начитан. Ему не составляло труда разгадывать кроссворды, он очень любил это делать. У него был какой-то супермозг.
Он был рад, когда его приглашали на телевизионные передачи, с удовольствием давал интервью, ему нравилась публичность. Он поработал с мамой какое-то время в Метрострое, но потом оттуда ушёл. У него постоянно были эпизодические роли, ему это нравилось. Он был общительным, добрым ко всем.
У него было много разных друзей, в том числе и сидевших в тюрьме. Он ведь три раза прошёл это испытание...
Люди его узнавали, он быстро находил со всеми контакт. Коммуникабельность – хорошая черта.
– Николай Львович предчувствовал свой уход?
– Да, предчувствовал.
Когда мама умерла, он жить не хотел. Но никто же этого не знает. Не знает, как мы с мужем боролись за него. Я не знала, что с ним делать.
«Дед, – говорила я ему, – у тебя же внуки, есть ради кого жить». Ему было действительно ради кого жить. Но ему казалось, что жизнь после ухода любимого человека потеряла смысл. А потом всё потихонечку улеглось.
Он жил в соседнем доме, мы специально так покупали квартиру, чтобы всегда быть с дедом и с мамой рядышком. Днём он приходил к нам, я всегда говорила: «Дед, делай, что хочешь. Ешь, что захочешь». Но потом он всё равно шёл к себе. Приходил домой, а женщины, которая его любила и которую любил он, не было.
Никто ведь не ожидал такого исхода: маме было 54 года когда она умерла.
Это случилось внезапно. Она сгорела за неделю от крупозного воспаления лёгких. Возможно, Львович бы прожил намного дольше, но его очень подкосила смерть моей мамы.
Через 3 года ушёл и он. Онкологические заболевания в основном рождаются на нервной почве...
– В эти тяжёлые для Николая Львовича дни, когда он боролся с онкологией, вы не пытались разыскать его детей?
– Я брала его телефон втихаря, когда он не видел, чтобы его не обижать, пыталась там найти номера Марии и Артёма, но их там не было. У меня были мысли, что когда я не смогу тянуть эту ситуацию финансово и физически, то найду детей. Я же тоже работаю, у меня двое детей, которые три года назад, когда надо было уделять много внимания Львовичу, были совсем маленькими.
Дед наш держался молодцом, он мог сам себя обслуживать, мы приходили к нему три раза в день, с собакой гуляли и делали всё, что надо. И если бы мне стало невыносимо тяжело, то я бы нашла его детей. Захотели бы они помочь или не захотели – это уже их личное дело. Каждый имеет право относиться к своему отцу, как он относится, я не имею права никого осуждать, разные ситуации складываются в жизни.
Если кто-то из детей Львовича попросит меня сопроводить их на кладбище, где он похоронен, я это сделаю. Но шоу с телевизионными камерами я там устраивать не позволю.
– Алексей Кормилицин может быть внебрачным сыном Николая Годовикова, как вы считаете?
– Не знаю. На деда похож его сын Артём, это я стопроцентно говорю, ведь я много лет прожила с Львовичем под одной крышей.
– Каким было последнее желание Николая Годовикова? Он вас о чём-то просил?
– В тот день, когда его не стало, я должна была везти Львовича в онкологический центр на полное обследование. Но 23 ноября он умер, ему было только 67 лет. Он не ожидал, что уйдёт позже мамы, у них была существенная разница в возрасте.
«Кремируйте меня и мой прах развейте над Невой с Троицкого моста», – говорил он при жизни мамы. Но после её ухода из жизни его желание поменялось.
«Урну с моим пеплом похороните в могиле Люси», – просил Львович. И это было его последнее желание. Мы сделали всё, как хотел наш дед…
