Андрей Ильин о пенсионной реформе: "Приятно, что мне продлили молодость"
Андрей Ильин стал популярным после роли мужа в «Каменской». Sobesednik.ru обсудил с артистом его политические предпочтения
Актер Андрей Ильин стал популярным после того, как сыграл в сериале «Каменская» мужа главной героини. Сегодня он много снимается и играет в разных театрах Москвы. Сейчас Андрей репетирует новую роль в спектакле Театра имени Вахтангова «Соломенная шляпка». Sobesednik.ru обсудил с артистом его политические предпочтения и выяснил, кем он видит себя в профессии в ближайшие 10-20 лет.
- 1960 – родился 18 июля в Горьком (ныне – Нижний Новгород)
- 1979 – окончил Горьковское театральное училище
- 1983 – окончил театральный факультет Латвийской консерватории
- 1993 – получил звание «Заслуженный артист России»
- 1999 – начал сниматься в сериале «Каменская»
- 2015 – стал актером московского Театра имени Вахтангова
В изоляции столько полезного сделал!
– Андрей, как вышли из самоизоляции?
– Ну, все довольно гладко. Пусть это звучит пафосно, но актерский организм поистосковался по игре, по лицедейству, по партнерам, вообще по сцене. Этот опыт – карантин – новый для нас, мы все обалдели от вынужденной паузы на протяжении пяти месяцев.
Я уже выходил на сцену в антрепризе. Начались репетиции «Соломенной шляпки», где играю роль ревнивого мсье Бопертюи, в фильме его сыграл Ефим Копелян.
– Не боитесь, что постановку и актеров невольно будут сравнивать с этим известным фильмом?
– Мне кажется, нас это только подстегивает. Хотя изначально это была пьеса, которую много ставили на мировых театральных сценах. А уже потом появился прекрасный фильм. Недавно, кстати, с удовольствием его пересматривал. Другое дело, что, уже зная материал, более пристально, с некоторой долей ревности смотришь это великое произведение. А мы делаем свой спектакль, со своим видением этой пьесы. Предварительно премьеру назначили на первую декаду октября.
– Чем занимались на карантине?
– За эти пять месяцев столько полезного сделал у себя на даче: что-то обновил, подкрасил, деревья обрезал, копал, косил, рубил – в основном физическая работа, что тоже необходимо и полезно. Ну и естественно, я был рад возможности посмотреть какие-то фильмы и телеспектакли. Иногда открывал свои роли, пьесы, пытался что-то вспомнить, чтобы мозг не атрофировался совсем. Да и просто отсыпался, что немаловажно.
Признаться, поначалу было непривычно, ведь обычно живу в режиме бега, когда расписание утрамбовано на год вперед. А тут заставили отдыхать. Но через месяц как-то втянулся, мне даже понравилось. Во всяком случае, в любом режиме надо искать положительные стороны.
– Некоторые осуждали власть за слишком жесткие ограничения во время карантина. Другие, наоборот, говорили: надо еще жестче…
– Я – за эти ограничения, за карантин! Может быть, даже за еще более жесткий. У меня много друзей за границей, я с ними созванивался – так вот, в Испании карантин пожестче нашего! Людям вообще запрещали выходить из квартиры, только раз в неделю за продуктами. Если они, например, выйдя из магазина, вдруг сворачивали налево или направо еще по каким-то делам, их штрафовали. Поэтому улицы были реально пусты. И все это воспринимали спокойно, не возмущались, потому что понимали: так надо. Может быть, поэтому они и близки уже к выходу из пандемии.
Любой режим надо воспринимать как должное, понимая, что речь идет о человеческих жизнях. Я не приветствую легкомысленные призывы, что всё это ерунда, наплевать: мол, люди и так умирают, сколько этих штаммов бывает. Это действительно серьезная вещь. Мой двоюродный брат, который по возрасту находится в группе риска, переболел. Он был очень напуган, но, слава Богу, все обошлось. У некоторых моих знакомых умерли родственники. Так что с этой болезнью шутить нельзя!
Телеканал «Дождь» приводит меня в уныние
– В июле вы отметили 60 лет. Это уже пенсионный возраст?
– Нет. Сейчас из-за пенсионной реформы я запутался. По-моему, мужчины моего 1960 года рождения выходят на пенсию в 62. Я-то, слава Богу, еще активно работаю и в меньшей степени нуждаюсь в пенсионном пособии. Для меня, наоборот, чем дальше пенсия – тем лучше. Но ведь кто-то в моем возрасте хочет уже получать вознаграждение от государства за выслугу лет, за нервный труд и так далее.
С другой стороны, в некоторых странах вообще нет пенсии: скажем, в Китае люди копят за то время, пока работают, а потом их обеспечивают дети. Где-то размер пенсии большой, но там такие налоги, что мама не горюй. Наверное, нужна была у нас эта реформа, но ведь мы еще не самая развитая страна, только набираем обороты. Надеюсь, что когда-нибудь наберем, догоним и перегоним!
Конечно, людям досадно: ждали, что через год-полтора выйдут на пенсию, а тут тебе объявляют: «Еще через пять лет…» Знаю очень многих, которые сожалеют по поводу того, что не очень большой прожиточный минимум, да и срок жизни в общем-то у нас невелик. Но лично мне приятно, что мне продлили молодость.
– Вы следите за общественно-политической жизнью страны?
– Моей главной программой по телевизору являются новости. Смотрю, жду все время чего-то хорошего, чего-то позитивного, чего-то нового. На самом деле многое и происходит, и это не может не радовать: страна отстраивается, дороги ремонтируются. Может быть, не так быстро, как хотелось бы.
– Андрей, вы, наверное, смотрите федеральные каналы?
– Разные… Сразу скажу: телеканал «Дождь» я не смотрю – не хочу себя расстраивать, он сразу приводит меня в уныние. Может быть, занимаюсь самообманом, но мне хочется жить духом новизны, наблюдать за строительством, улучшением жизни каждого человека.
Возможно, когда-нибудь я приду к какому-то горькому скепсису. Но позже.
Может, из союза меня уже исключили?
– Если верить интернету, вы состоите не в Союзе кинематографистов Михалкова, а в оппозиционной ему общественной организации «Союз кинематографистов»…
– А я, если честно говорить, и не знаю. Во всяком случае, когда-то был на съезде, где Михалкова переизбирали, и принимал участие в голосовании. Да меня это, признаться, не очень заботит, потому что Союз кинематографистов то ли не активен, то ли мы его уже и не замечаем.
– Вы платите взносы?
– Мне кажется, нет. В Союз театральных деятелей я иногда заношу взносы, раз в несколько лет. Может быть, в Союзе кинематографистов и не состою уже за то, что взносы не плачу. Раньше оттуда какие-то книжечки присылали: что происходит в мире, какое кино надо посмотреть... Сейчас никаких книжечек я от них не получаю. Может, меня уже исключили оттуда?!
– Если вернуться к актерской деятельности, насколько получается с возрастом прийти к новым ролям? Возраст является проблемой для актера?
– Довольно сложный вопрос. Очень важно для актера в любом возрасте быть востребованным, интересным, нужным, обрести свое собственное «я» на сцене или перед камерой. Иногда бывает обидно подходить к зеркалу и видеть, что голова уже седая, а тебе еще хочется героев-любовников поиграть. И такие чувства не чужды каждому человеку, каждому мужчине. Но что делать?! Наверное, скоро придется играть каких-нибудь пожилых людей, старичков. Я этого не боюсь.
Сцена в этом смысле все же щадит, и буквально еще пять – семь лет назад мы играли спектакль «Мой бедный Марат», где героям в начале пьесы по 18 лет. Можно было сделать скидку: зрители же прекрасно понимают, что перед ними не 18-летний человек. Существуют некие условности. В кино это выдержать сложнее – там как бы всё наружу.
Наша профессия благодарная: нас не отправляют на пенсию, мы продолжаем работать, нас только потом выносят из театра... вперед ногами. Хорошо, что в мировой драматургии есть роли для разных возрастных категорий актеров, и ролей для моего возраста тоже предостаточно. Так что я надеюсь быть интересным и в шестьдесят, и в семьдесят, и, дай Бог, в восемьдесят лет.
– Вы и сейчас играете в Московском губернском театре в спектакле «Бесконечный апрель» девятилетнего мальчика?
– Да, играю. Знаете, там возраст – некая театральная условность. И актриса Ира Безрукова, которая значительно младше меня, играет мою маму. Моему герою – девять лет, потом – 12, потом – сразу 50, а потом – 98. Это очень любопытно.
Есть такая условность, которая стирает возрастные ограничения, что меня как актера не может не радовать. Что-то играть, конечно, стало тяжелее, но я стараюсь заниматься собой, своей физической формой, следить за здоровьем, за весом. Хотя он меня побеждает, но мы боремся.
– Александр Ширвиндт предполагает, что репертуарный театр отмирает. Такую тенденцию наблюдаете?
– Я бы так категорично, как Александр Анатольевич, не судил. Мне так не кажется. Или я бы хотел верить, что это не так. Здесь, думаю, многое зависит от личностей. Да, их не так много – меньше, чем было когда-то.
Ну, скажем, режиссура семидесятых – восьмидесятых, а тем более режиссура более раннего периода – Товстоногов, Эфрос, Гончаров, Ефремов, Симонов… Сейчас таких нет.
– А почему такие личности редко стали встречаться?
– Наверное, тогда была сильная советская педагогика. Или люди были крепче. Или театры сильнее. Сейчас, конечно, больше соблазнов помимо театра.
Одно время мне казалось, что театр неспособен конкурировать с жизнью (это было в 90-х и в начале нулевых). Жизнь предлагала гораздо больше, чем мог предложить театр. В том числе антрепризное мощное движение тогда захлестнуло. Но ведь зритель теперь может сам выбирать, на что ему идти – на антрепризу или все-таки в репертуарный театр. А то, что расколов в театрах сейчас много… ну, знаете, раньше они тоже были.
Возьмем, например, МХАТ. Когда он раскололся, это для всех стало сродни взрыву атомной бомбы. Любимов когда-то покинул страну, потом вернулся в Театр на Таганке, и опять что-то не пошло, развалилось. Люди всегда вступали в конфликты. В театре живут и работают очень нервные существа, очень остро воспринимающие действительность, им всегда кажется, что им чего-то недодают, им всегда чего-то не хватает, а тем более когда есть возможность сравнивать с предыдущим руководителем. Это болезненно.
К сожалению, развалить – самое легкое, а вот создать, сколотить, родить команду единомышленников сложно. В этом смысле, на мой взгляд, Театр имени Вахтангова на сегодняшний день переживает ренессанс во главе с Римасом Туминасом и директором Кириллом Кроком. Вот поэтому после девяти лет, что называется, свободной жизни я остепенился и вернулся в лоно театра.
– Олег Павлович Табаков был же шикарным худруком. Почему вы ушли когда-то от него?
– Он был потрясающим организатором, невероятно пробивным, умеющим разговаривать с людьми любого уровня, обладающим колоссальной харизмой, гениальным актером. Но у меня была особая ситуация.
Он попросил меня отказаться от всего и заниматься только театром. Однажды Табаков очень обиделся, когда пришел на премьеру и не увидел меня на сцене. Я в тот период был занят в сериале, которому пришлось посвятить очень много времени. Эта обида потом и сказалась на моем уходе. Тогда, в 2006 году, мне казалось, что одного театра мало: хотелось и сниматься, и участвовать в антрепризах, и самому устраивать свою жизнь, свою биографию, свое расписание.
Может быть, я сделал ошибку, что ушел из театра, потому что многие мне говорили: «Подойди еще раз к Олегу Павловичу, поговори. Он человек отходчивый…» Я же тогда выбрал свободу. А вот правильно ли мы поступаем, когда совершаем подобные поступки, не знаю. Время покажет.
Сыграть Путина интересно!
– Андрей, как вы думаете, вам удалось в сознании зрителей выйти из плена роли мужа Каменской, по которой вас до сих пор многие узнают?
– Сериал действительно успешный. Удалось ли? Наверное, нет, потому что это первое, что вспоминают телезрители. Мне, конечно, досадно, что многие достойные сериалы с моим участием ушли куда-то на второй план – они мне не менее дороги, чем образ Лёши Чистякова. Но я благодарен роли в «Каменской». После нее пришла узнаваемость и популярность, без чего актер, наверное, не может существовать. Ради этого, думаю, мы и работаем.
– Вы играли таких исторических персонажей, как председатель КГБ Семичастный или ученый Эйнштейн. А кого бы еще хотели сыграть?
– Об этом никогда не думал. Недавно узнал, что Женя Миронов сейчас репетирует Михаила Горбачева, а Чулпан Хаматова – Раису Максимовну. Какая потрясающая идиллия! Не про тех, ушедших в прошлое, а вот про сегодняшних наших современников. Прекрасная идея!
– А нашего современника Путина вы бы сыграли?
– Понятно, что я его никогда не сыграю. Но интересно! Это человек непростой судьбы. Мне кажется, довольно противоречивый.
Я не знаю, что там вокруг него творится, думаю, об этом расскажут потом летописцы. Если смотреть объективно, ведь он вытащил страну из полного хаоса и упадка за эти двадцать лет, что руководит страной... Наверное, потом его кто-нибудь обязательно сыграет.
– То есть вы считаете, что мы вышли из хаоса и упадка?
– Мне кажется, все-таки нет. Но мы еще относительно спокойно существуем. Есть свои перегибы – это очевидно. Есть олигархат… Я не очень в этом смысле компетентен, наверное. Знаю, что есть очень много обиженных людей, и я вижу, как живет, к сожалению, наша провинция, малые города, где людям недостаточно платят. Хотелось бы, чтобы регионам больше уделяли внимания. Но, знаете, судить об этом мне сложно.
Пожалуй, так глубоко я в жизни не копаю.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №33-2020 под заголовком «Андрей Ильин: Олег Табаков обиделся, и я ушел из театра».
