Ходорковский на Майдане, будущее России и слезы Путина

Михаил Ходорковский снова стал героем ленты новостей: в Берлине 14 марта прошла историческая встреча экс-главы ЮКОСа с Юлией Тимошенко. Впрочем, и без этого МБХ является ныне самой обсуждаемой (по крайней мере, в отсутствие заброшенного в бездну молчания Алексея Навального) фигурой российской оппозиции: его внезапный визит на Майдан Незалежности в Киеве оказался шагом настолько удачным, что и блогосфера и даже эксперты обсуждают то выступление до сих пор...

В самом конце минувшего года Михаил Ходорковский был помилован Владимиром Путиным и очутился за границей. При этом он счастливо не заметил шлагбаума, который должна была опустить перед ним служба судебных приставов из-за многомиллионного штрафа, назначенного судом. Позади остались и опасения по поводу возможного «третьего дела ЮКОСа». Эксперты тогда полагали, что одним из условий освобождения Ходорковского было его невмешательство в российскую политику. Сейчас они добавляют, что уже в феврале — а тем паче в марте — выход «узника тишины», как окрестили Михаила Ходорковского журналисты, был бы невозможен в том числе из-за политической конъюнктуры.

Политические заявления, которые Ходорковский сделал по прибытии за рубеж (про необходимость бороться за Кавказ и проч.), могли удивить только тех, кто совсем не следил за эволюцией взглядов опального олигарха в десять тюремных лет. В конце концов, это он первым сформулировал мысль о необходимости «левого поворота» страны, перенесшей становление капитализма в девяностые годы. На этом в общем спокойном фоне поездка Ходорковского на Майдан стала информационной бомбой ещё и потому, что воспринимается как нарушение конвенции. Впрочем, была ли та конвенция? События на Украине изрядно уронили акции экспертного сообщества, потому что практически ни один из его представителей не угадал ни одного поворота, ситуации в Киеве, а затем в Крыму в последние два месяца.

Сейчас эксперты изощряются в исторических аналогиях, сравнивая Ходорковского, подавшего документы на вид на жительство в Швейцарии, с Владимиром Лениным. Под рукой сравнения с 1914-м годом — а там, глядишь, и с 1917-м... Однако подобные сопоставления, будь они стократ обоснованы, всё же больше похожи на художественный образ. И здесь экспертам в области политики, конечно, не тягаться с креативным редактором «Собеседника» Дмитрием Быковым, который уже развил эту тему в своём «Пятом колесе» — вариации на тему «Красного колеса» Солженицына.

С другой стороны, не стоит ударяться и в другую крайность — в дилетантство. Политика — это всегда борьба за власть или за её удержание, но политические пертурбации, в ходе которых эта борьба обостряется донельзя (в смысле — до того, что стороны начинают «фолить»), привлекают немало зрителей, которым в более спокойную пору политика кажется чересчур скучной. Разбираются они в происходящем примерно так же, как сугубо «олимпийские» зрители разбираются в хоккее, который смотрят раз в четыре года. Вот и кричат потом тоже про разные незасчитанные шайбы.

Слова Ходорковского на Майдане трудно воспринимать как программную речь или даже как серьёзное политическое заявление — это было слишком эмоциональное выступление. Кажется даже, что бывший олигарх с трудом сдержал слёзы, рассказывая о фанерных щитах, которыми прикрывались от автоматных пуль митингующие. Впрочем, и политологи, и публицисты, кажется, признают, что главным тезисом выступления Ходорковского было заявление о существовании «другой России».

Отличие России Ходорковского от «официальной» — той, что сидит на международных конференциях за табличкой «RUSSIAN FEDERATION» — в слезах его, экс-главы ЮКОСа, и Путина. Сравнение, которое поможет разобраться, напрашивается само — мы все помним, когда и что трогало до слёз Владимира Путина: якобы ветер и мороз на верноподданном митинге, прославляющем его победу, да шансон на концерте ко Дню милиции.

И у «официальной», и у «другой» России много сторонников среди россиян. Сторонники России «официальной» порой грозят сторонникам «другой» России репрессиями и вспоминают добрым словом товарища Сталина — забывая, что тот же Владимир Путин как глава государства официально не раз осуждал сталинские репрессии, а как политик не раз прибегал в своих программных речах к цитатам из таких представителей когдатошней «другой», несталинской России, как Николай Бердяев и Иван Ильин.

Будет ли когда-нибудь момент, когда эти две России перестанут меняться местами, становясь по очереди то «царём горы», то изгнанником? Во многом это зависит от риторики лидеров двух лагерей, которая со временем воплотится в политику. Владимир Путин — непререкаемый лидер «официальной» России. Михаил Ходорковский, кажется, в самом деле берётся за гуж России «другой», и своим выступлением на Майдане он ввёл мяч в игру, предлагая начать примирительный, товарищеский матч. Теперь этот мяч на стороне Владимира Путина.