"Путин чувствует угрозу": Белковский предсказал новый передел собственности в России
Политолог Станислав Белковский заявил о возможной приватизации холдингов, которыми сейчас номинально владеет государство
Политолог Станислав Белковский заявил о возможной приватизации холдингов, которыми сейчас номинально владеет государство.
Недавно Алексея Миллера переизбрали главой «Газпрома», новый пятилетний срок его правления будет отчитываться с мая 2021-го. Тем самым закончился нынешний этап передела собственности? Сильные мира сего окончательно разграничили сферы влияния? Политолог Станислав Белковский не согласен с такой точкой зрения. Своим видением развития событий он поделился с Sobesednik.ru.
– Разве осталось еще что-то, что можно делить?
– В «Газпроме», как мы видим, Алексей Борисович Миллер устоял, Борис Ковальчук не стал главой «Газпрома». Это значит, что нынешнее динамическое равновесие кланов в «Газпроме» тоже сохранится. Потому что «Газпром» в какой-то степени является отражением и слепком путинской России в целом.
В 2018-м был известный доклад компании Сбербанк Си-Ай-Би – этот доклад закончился скандалом и увольнением авторов, но смысл не поменялся, он был абсолютно верен по содержанию: «Газпром» работает не в собственных интересах, а в интересах многочисленных подрядчиков, представляющих те или иные путинские кланы.
Ясно, что кланы братьев Ротенбергов и Геннадий Тимченко не были заинтересованы в том, чтобы Алексей Миллер ушел. Потому что если бы пришли Ковальчуки, они бы подмяли «Газпром» полностью под себя, уменьшив там интересы других. Поэтому Миллер в результате устоял, Ковальчуки не смогли получить этот кусок. Что не означает прекращения борьбы. Она будет продолжена.
Передел собственности будет еще происходить. Он идет перманентно. Вопрос в том, что силы ключевых игроков сейчас примерны равны, не так легко что-нибудь у кого-нибудь отнять. Потому что у всех, у кого можно было что-нибудь отнять, уже все отняли. Остались только крупные игроки, которые в состоянии обороняться и защищаться. Сейчас невозможно себе представить, чтобы какой-то случайный человек из 1990-х владел крупным активом общенационального значения.
Впрочем, такой один человек остался. Один-единственный.
– Владимир Потанин?
– Да. Контролирующий акционер «Норильского никеля». И на него многие точат зубы. Потому что возникает вопрос: за что Потанину такое счастье? В середине 1990-х он практически бесплатно получил актив, который за эти годы – только через дивиденды – принес ему, как сообщается, 30 млрд. $. И лишь катастрофа в Норильске 29 мая 2020-го высветила тот факт, что только за прошлый год «Норникель» заплатил акционерам дивиденды 5 млрд. $. Это же гигантские деньги!
И у многих возникает вопрос – справедливо ли, что Владимир Потанин, который не является представителем ни одной из двух ключевых групп, формировавших нынешнюю власть (а эти две группы – это семья Бориса Николаевича Ельцина с одной стороны. С другой – всевозможные друзья и коллеги Владимира Владимировича Путина по Санкт-Петербургу и системе КГБ СССР), владеет таким сладким и вкусным активом. Поэтому, собственно, я думаю, что вопрос о том, кто контролирует «Норникель», в ближайшие годы будет поставлен.
– Так почему Потанин не провел инвентаризацию своей империи после той аварии? А недавно вот новая произошла, да и штраф на него суд наложил существенный за предыдущую. Все это явно не усиливает его позиции.
– Ну, с таким же успехом можно задаться вопросом, а почему он не провел эту инвентаризацию за последние 20 лет?
– Потому что сейчас у него уже, что называется, пятки жжет.
– Думаю, что у Потанина нет должного видения и понимания, что происходит. Он не понимает, насколько изношены основные фонды «Норникеля» и насколько это чревато новыми аварийными катастрофами. То есть, его нельзя назвать компетентным руководителем, он считает, что все развивается по инерции.
Но так считает и Владимир Путин в отношении всей России. Это вообще свойство нынешней правящей элиты, и Потанин в этом смысле не является исключением. Они считают, что проблемы сами собой рассосутся, главное – контролировать финансовые потоки.
«Норникель» потому так долго тянул с выплатой штрафа в 2 млрд. $ (который не является, как мы понимаем, критической суммой для корпорации, выплатившей, повторю, только в качестве дивидендов 5 млрд. $ в прошлом году), что чем дольше тянется резина, тем меньше вероятность, что будет поставлен вопрос о судьбе его контрольного пакета «Норникеля» и посте генерального директора корпорации.
– То есть пока его позиции устойчивы?
– Для старта передела «Норникеля» нужно, чтобы Владимир Путин вызвал к себе Владимира Потанина. Это событие должно состояться. Никаких сигналов от людей уровнем меньше Потанин принимать не будет. Он абсолютно четко понимает: именно так он и должен действовать в этой сложной ситуации.
А Владимир Путин не торопится вызывать Владимира Потанина. Во-первых, потому что, на мой взгляд, у него самого нет решения, надо ли забирать «Норникель». Да, многие хотят, чтобы у Потанина его забрали, но не Путин, которому, в общем, все равно, ибо он считает себя хозяином страны и все, находящееся на ее территории, так или иначе его. Какая ему разница, по большому счету?
Он принимает какие-то четкие решения, если чувствует серьезную угрозу для себя, как, например, в случае с ЮКОСом и Ходорковским в минувшем десятилетии.
В случае «Норникеля» он не чувствовал до последнего времени угрозы.
– А сейчас начал чувствовать?
– Да, потому что если действительно случится цепочка экологических аварий, это очень затронет интересы России в Арктике, ибо является прямой угрозой экосистеме Арктики, частью которой «Норникель» является. Потому что все производство «Норникеля» находится за Полярным кругом. И все месторождения и производственные мощности, которые ежегодно приносят гигантские миллиарды, находятся на небольшом пятачке в Арктике.
А Путин очень интересуется Арктикой, он хочет завершить свое президентство созданием Северного морского пути как альтернативного маршрута, транзита грузов из Азии в Западную Европу. Это действительно мегапроект, очень прорывной, и неизвестно, получится ли он.
– А что может помешать?
– Согласно одной из теорий, Северный Ледовитый океан растает в силу глобального потепления, и подтаивание Северного Ледовитого океана уже происходит.
Другая концепция, которой придерживается «Росатом» и стоящие за ним Ковальчуки, заключается в том, что таять будет очень медленно, поэтому нужен ледокольный флот. Их интерес понятен: «Росатом» собирается строить ледокольный флот, он должен получить на это большие государственные деньги, поэтому надо всех убедить, что подтаивание Северного Ледовитого океана не будет серьезным и существенным.
Но в любом случае эта тема интересует Владимира Путина и в контексте отношений с другими арктическими державами, прежде всего, конечно, США. И если Потанин создает угрозу жизненно важным интересам России в Арктике, это, безусловно, является основанием его вызвать и попросить уйти.
Но сейчас критическая масса еще не достигнута, а до такой исторической встречи в так называемом бункере (никакого бункера не существует, естественно – ну, в том месте, где она будет происходить) Потанин никуда не уйдет. Поэтому будем ждать и запасаться попкорном, что называется.
– То есть это по сути единственная интрига передела?
– Что касается остальных активов, за них тоже будет идти борьба, которая в итоге, думаю, ближе к уходу Владимира Путина должна завершиться их формальной приватизацией. Чтобы кланы, фактически контролирующие те или иные активы предприятий, находящиеся в номинальной собственности государства, стали уже формальными их владельцами. После этого Путин сможет уйти – чтобы эта борьба не происходила после его ухода, ибо его арбитраж, его роль гаранта всей этой системы очень велика. Без него будет гораздо сложнее завершить процесс раздела и передела собственности.
Но действительно самым интересным является в данном случае «Норникель», поскольку Потанин является «слабым звеном» в этой цепи. С одной стороны, он не близкий друг Путина. И он не семья Ельцина, с другой. Но, конечно, Владимир Олегович Потанин – мощнейший игрок, опять же с разветвленными коммуникациями на самых разных этажах либеральной региональной бюрократии. И он будет отбиваться от наезда, поэтому исход этой борьбы не предрешен.
