"Машина уже не выдерживает": Соловей заявил, что силовики не поддерживают режим
Отсидевший 10 суток Валерий Соловей рассказал о "прилипалах" Прилепина, триллере с освобождением и новой форме своей борьбы
Политолог, лидер движения «Перемен» Валерий Соловей, отсидевший 10 суток по ст. 20.2 ч.2 КоАП РФ, рассказал в интервью Sobesednik.ru о «прилипалах» Прилепина, триллере с освобождением и новой форме своей борьбы.
– Валерий Дмитриевич, как вы себя чувствуете после ареста?
– Поскольку 10 суток я не мог пользоваться никакими цифровыми коммуникаторами, то прошел цифровую детоксикацию и, надеюсь, даже отдохнул таким образом.
Как говорится, если тебе дают лимоны, то попробуй из них сделать лимонад. Я хочу сказать, что не так всё плохо, но переживать такой опыт, конечно, не стоит.
– Ваш адвокат говорит, что вы идете по краю и вас ждёт уголовная статья.
– И этот следующий раз мог состояться уже на моем выходе из изолятора. Некоторые политические инстанции испытывали сильное желание затянуть мой арест и подвести все дело уже под уголовную статью.
Они использовали так называемых «прилипал» – членов партии Захара Прилепина, которые должны были спровоцировать конфликт во время моего выхода из изолятора, и, значит, меня должны были снова задержать.
Дальше мне бы вменили что-нибудь с хулиганством – и вот уже основание для уголовного дела. Поэтому пришлось использовать фактически конспиративные методы ухода от грозящей мне проблемы.
– Как вы оттуда сбежали?
– Я не сбежал. Поскольку на самом деле далеко не всем в МВД было нужно очередное задержание, то меня тайком вывезли и в духе шпионского триллера отвезли на вокзал.
Телефоны у меня и у жены изъяли, и только когда мы оказались в Сапсане, жена смогла отвечать по телефону, ну а я только уже в Москве. В общем, добрались благополучно до дома.
– После ареста вы прекратите свою деятельность или наоборот?
– Вот чего я не сделаю, так это не прекращу свою деятельность гражданского просвещения и активизма. Но я, конечно, видоизменю её форму.
Буду воздерживаться от участия в неких мероприятиях, и это вполне понятно, поскольку даже моё нахождение в очереди в магазине может быть квалифицировано как несанкционированный митинг.
Но никакие мои предосторожности не остановят тех, кто готовит материал по моему уголовному делу – а я знаю, что сейчас к этому делу тщательно подшиваются страничка за страничкой. Поэтому и это моё интервью будет препарироваться, искажаться и извращаться для того, чтобы послужить камешком в уголовное дело.
Но остановиться – это бы означало вообще замолчать. А молчат у нас и так 145 миллионов. И что? Остановило это молчание машину? Нет.
– Кажется, даже наоборот – машина включила дополнительные обороты.
– Да. Как сформулировал мой знакомый, кстати, бывший сотрудник МВД, это «превращение всей страны в огромный лагерь». Ну, это недолго продлится. Машина уже не выдерживает.
– Какие вы видите признаки этого?
– Знаете, я удивился, столкнувшись с той ненавистью, которую офицеры МВД и простые сотрудники испытывают сегодня по отношению к центральной власти. Просто ненависть! И, я думаю, власть знает об этих настроениях. А ведь еще год назад ничего подобного не было.
Я был свидетелем разговоров в полиции на протяжении двух суток, поскольку двое суток провёл в отделении. И говорю о настроениях на основании того, что я слышал, и на основании других моих наблюдений.
Я знаю, что и как они думают… Я был вообще удивлён! Не знаю, что думают в Росгвардии, но полиция, совершенно очевидно, в критической ситуации не будет лояльна.
Сильное социальное раздражение нарастает повсеместно, а в ответ мы видим очень странные попытки его снять. Приказали вот ценам встать на месте: «Цены, стой! Раз-два!» Сугубо советский метод. Ну, продержится заморозка месяц-два, а потом снова всё начнёт галопировать. Впереди у нас несколько самых тяжёлых месяцев. Очень тяжелых. И они будут еще тяжелее, чем сейчас.
