Афон не наш? Чем обернется для православных церковный раскол
Большой раскол заставляет все православные церкви мира определиться, на чьей они стороне: Константинополя или Москвы
После начала предоставления Константинопольским патриархатом автокефалии неканонической церкви на Украине РПЦ разорвала с ним отношения. Большой раскол заставляет все православные церкви мира определиться, на чьей они стороне: Константинополя или Москвы. Самый сложный выбор ждет Украину.
1. Почему произошел раскол?
В октябре Синод в Константинополе снял анафему с лидеров украинских раскольников: главы Украинской автокефальной православной церкви (УАПЦ) Макария и главы Украинской православной церкви Киевского Патриархата (УПЦ КП) Филарета. Константинопольский Патриарх отменил указ 1686 года, который давал право Московскому Патриарху право назначать митрополита Киевского. В ответ на эти действия Синод РПЦ объявил о разрыве отношений с Константинополем.
Политолог Алексей Макаркин считает, что точкой отсчета внутрицерковного конфликта стал Всеправославный собор на Крите, который в 2016 году проводил глава Константинопольского патриархата, Вселенский Патриарх Варфоломей.
– Подготовка к нему шла много лет, – говорит он. – И вдруг РПЦ и еще несколько церквей предлагают подождать. Собор должен был подтвердить первенство Константинопольского Патриарха в православном мире, и Варфоломей готов был на серьезные уступки РПЦ, а раз так не получилось, он стал готовиться к автокефалии Украины.
справка
Автокефалия – это статус поместной церкви, предполагающий ее административную независимость от других поместных церквей.
Андрей Кураев не видит смысла «копаться в конфликте» и выяснять, кто «первый ударил», хотя считает, что вина за раскол с Константинополем лежит на нашей церкви:
– Как сказал Патриарх Кирилл после службы в Троице-Сергиевой лавре – и эти слова есть на сайте патриархии: «Мы пошли на разрыв». Это было еще до заявления Синода. Со стороны Константинополя никаких запретов не следует. Они не собираются запрещать нашим священникам служить вместе с их священнослужителями и тем более запрещать что-то мирянам.
2. Стала ли церковь заложником политики?
Религиоведы и политологи признают, что, кроме внутрицерковных причин, у раскола есть политическая подоплека.
– Сама история начиналась как политическая акция, когда депутаты Верховной рады и Порошенко обратились к Вселенскому Патриарху с просьбой предоставить автокефалию УПЦ, – напоминает религиовед Роман Лункин. – Киевский патриархат добровольно делает себя заложником государственной власти на Украине и связывает себя с решениями Порошенко. У Украинской православной церкви Московского патриархата (УПЦ МП) была своя позиция, она выражала промосковскую точку зрения, но надо отдать должное митрополиту Онуфрию, который соблюдал нейтралитет. В УПЦ есть священники, которые служат в Донбассе, и есть те, кто благословляет солдат в рамках антитеррористической операции.
– Странно отрицать, что эти события вписываются в контекст сложных отношений между Россией и Западом, Россией и Украиной и самоизоляции России, – говорит Макаркин. – Но и воспринимать церковных людей как марионеток не стоит, есть ситуации внутри самой церкви. Дипломаты РПЦ могли бы договориться с Филаретом, понимали, что он пойдет в Константинополь, но духовенство УПЦ МП, которое настроено против него, этих договоренностей не поняло бы: они свои, и их решили не обижать.
3. Как это отразится на православных россиянах?
Митрополит Волоколамский Иларион разъяснил решение Синода РПЦ: отныне наши священнослужители не смогут участвовать в совместных литургиях со священниками и иерархами Константинопольского патриархата. Миряне же не смогут участвовать в молебнах и причащаться в храмах, которые входят в юрисдикцию Константинополя. Эксперты считают, что большинство православных этих запретов не заметят.
– Обычный православный у нас – человек не очень обеспеченный, – объясняет Макаркин. – Он собирает 3–5 тысяч рублей и едет, например, в Троице-Сергиеву лавру или Оптину пустынь. Более обеспеченные посещают святые места в Турции, Греции, Италии, но для них главное – приложиться к мощам, а это не запрещено. Больше того, к мощам православные могут прикладываться даже в католических храмах.
Политической элите, которая летала на Афон и состояла в Русском афонском обществе, придется замаливать грехи в другом месте. И не только потому, что они не могут после запрета принимать участие в богослужениях и таинствах. По словам Лункина, Греция и раньше неохотно выдавала визы российским священникам, теперь и богомольцам получить штамп в загранпаспорте станет сложнее. Возможно, бомонду придется переориентироваться на Валаам. Ведь вероятно, что и «турне» мощей, которые привозят в Россию из-за границы, станет на порядок меньше. Прямого запрета на это нет, но отношения разорваны, договариваться никто не станет. Впрочем, церкви Константинопольского патриархата – это еще не весь православный мир.
– Мощи святого Спиридона Тримифунтского, одного из самых почитаемых россиянами святых, хранятся в храме Элладской (Греческой) церкви, – приводит пример Макаркин.
– Эти события приведут к еще более тяжким взаимным обвинениям, к волне украинофобии в России, к ухудшению моральной атмосферы внутри церкви и внутри страны. И вот это коснется уже каждого прихожанина, – отмечает Андрей Кураев.
4. Что будет с церковью на Украине?
Митрополит Онуфрий, большая часть духовенства и верующие УПЦ МП не хотят выходить из РПЦ и становиться частью единой поместной автокефальной церкви. По законодательству Украины собственниками церквей являются приходы, на собрании прихожан и будет решаться вопрос, к какой церкви они хотят принадлежать.
– Расколы могут начаться на приходском уровне, – говорит Макаркин. – Государство может не настаивать на передаче храмов, а предложить передать их в совместное пользование, что для сторонников УПЦ МП неприемлемо. Филарет для них остается преданным анафеме, и после каждой службы раскольников надо переосвящать помещение. Плюс сторонников автокефалии могут поддержать национальные движения, и может начаться серьезный конфликт.
Андрей Кураев отмечает, что Украине придется пройти экзамен на готовность стать Европой, в которую она так стремится, и как будут развиваться действия, зависит от самих украинцев, их накачанности идеологией русского мира.
Непонятно, что будет с лаврами – Почаевской и Киевской, они являются государственной собственностью, и государство может передать свое имущество автокефальной церкви. Но захотят ли в автокефалию монахи?
– Сейчас никто торопиться не будет, – говорит Макаркин. – До президентских выборов осталось полгода, Порошенко нужно, чтобы все было до этого благостно. Что будет дальше, зависит от того, кто выиграет выборы.
5. Грозит ли РПЦ дальнейший раскол?
Не захотят ли после предоставления УПЦ автокефалии церкви других государств, которые входят в РПЦ, совершить демарш?
– Все будет зависеть от того, что получится из этого автокефального процесса, – говорит Макаркин. – Лукашенко будет ориентироваться на него, и если у Украины получится, то может попросить если не об автокефалии, то об автономии.
Но прицеливаются покинуть лоно РПЦ не все. Например, в Эстонскую и Молдавскую церковь РПЦ ходят люди, которые уже давно сделали свой выбор. Для них это вопрос связи с Россией, культурной идентичности.
– Ну и что? Захотят – отделятся и будут молиться отдельно. – Андрей Кураев не видит в этом проблемы для верующих. – Никого же не смущает, что есть церкви Болгарская и Сербская. Заходи в такую церковь и молись, можешь даже про себя за Московского Патриарха молиться, если для тебя это так важно. Церковь – это фантом.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №41-2018 под заголовком «АфонНеНаш».
