Лариса Лужина: "Мама варила папины ремни, чтобы мы могли хоть что-то погрызть"
В интервью Sobesednik.ru актриса вспомнила военные годы, первые шаги в кино, любовные отношения и случай харассмента
Народная артистка РСФСР Лариса Лужина – дитя войны. Она с семьей пережила блокаду, и не все ее близкие смогли остаться в живых. В разговоре с корреспондентом Sobesednik.ru Лариса Анатольевна вспомнила страшные годы далекого детства, свои первые шаги в кино, любовные отношения и случай харассмента.
Те, кто прошли войну, не любят вспоминать пережитое, даже дети и внуки ветеранов ВОВ порой попросту не знают истории своих героев, потому что им не рассказывали. Ларисе Лужиной было всего три года, когда семья узнала, что такое голод и страшные испытания. Еще маленькой девочкой в годы войны она потеряла шестилетнюю сестру, скончавшуюся от голода, бабушку и отца.
– Блокада – страшное слово, это голод, холод, смерть, боязнь за своих близких. Мама об этих годах старалась не вспоминать и не говорить, – вспоминает Лужина. – Я сейчас жалею, что не спрашивала ее о тех временах больше. Я вообще ничего не помню, маленькая была.
Не так давно меня девочка спросила на одном фестивале, что дети ели в блокаду?
И мне стало страшно, я не могла рассказать ей про те ужасы, как мы снимали обои со стен, потому что они были приклеены на мучной клейстер, и потом варили, чтобы почувствовать в этом отваре вкус муки.
Или же грызли ремни… Мой папа был штурманом дальнего плавания, и дома остались кожаные ремни от его морской формы. Мама варила эти ремни, чтобы мы могли хоть что-то погрызть. Или истории про кошек и мышей… Как такое рассказывать сегодняшним детям?
Да, учитывая мой возраст на тот момент, на мою психику все эти ужасы не повлияли, но я до сих пор не могу выбросить еду. Мама моя хранила все продукты. Когда она умерла в 1982-м году, я нашла в ее шкафу множество припрятанных круп, хлеба, муки. Она и тогда боялась, мало ли что снова случится. Мама очень любила принимать гостей и всегда переживала, когда кто-то не доедал. При ней тарелки всегда оставались пустыми.
– Как вы, ребенок войны, смогли в раннем возрасте попасть в кино? Это упорный труд или везение?
– Я думаю, это судьба. Уверена, это мой ангел прокладывал мне дорогу.
Я каждый день, выходя из дома, говорю: «Ангел мой, пойдем со мной, ты впереди меня, я за тобой».
А если говорить о карьере, я всегда хотела быть актрисой. Просто я не пробивной человек, не умею бороться за себя. Я как щепочка, которая плывет по реке, куда течение, туда и она. Я провалилась на первом туре при поступлении в театральный институт. Может, я дальше и не стала бы актрисой, если бы не судьба. Спасибо Лейде Лайус, студентке ВГИКа, которая обратила на меня внимание, пригласила меня в массовку фильма. Затем мне доверили роль в эпизоде, а далее – я получила главную роль. Я до сих пор Лейду называю крестной. Царствие ей небесное.
– Сейчас популярна фраза «звездная болезнь». Вам знакомы эти симптомы?
– Наше поколение было другим. Во-первых, нас никто звездами не называл, это сейчас любая актриса или певица, кого ни возьми, звезда. У нас были популярные артисты, любимые, заслуженные, но не звезды.
Звездной болезни у меня никогда не было и нет, да и не достигла я той высокой планки в карьере. Да, все мои картины хорошие, добротные, но не более.
Но, несмотря на это, люди меня узнают, пишут добрые слова, причем помнят по первой картине «На семи ветрах», это очень приятно.
– В начале карьеры случались курьезы на площадке по неопытности?
– На съемках фильма «На семи ветрах» у меня случилась настоящая трагедия. Режиссер Станислав Ростоцкий хотел снимать другую актрису, а Сергей Аполлинариевич Герасимов, руководитель Ростоцкого, настоял на том, чтобы взяли меня. Я была его ученицей.
У меня ничего не получилось. Изначально меня перекрасили в блондинку, что мне очень не шло, к тому же я ощущала неприязнь режиссера. Все это меня сковывало, к тому же я была еще студенткой первого курса. Ростоцкий привез Герасимову материал и сказал, что я не справляюсь, и что он будет менять актрису.
Герасимов сказал: «Стасик, что ты ее перекрасил? Возвращай ее в свой нормальный цвет, и давай, работай с ней, ты же скульптор, а она – глина, твой талант должен на ней проявиться.
Если бы не Герасимов, все это закончилось бы для меня трагедией. Возвращаться в институт было бы стыдно – ведь меня хотели снять с роли за профнепригодность.
– Вы были замужем четыре раза. К кому из супругов были самые сильные чувства?
– Не могу сказать об огромной любви, но, наверное, самые крепкие чувства у меня были к первому мужу. Чаще всего я вспоминаю именно Лешу (кинооператор Алексей Чардынин – Прим. Sobesednik.ru). Это были студенческие годы, у нас была такая красивая влюбленность, жизнь в общежитии и прочее.
К сожалению, расстояние любовь не укрепляет, а наоборот. Так получилось и с нами. Я около 4 лет работала в Германии, в Москву выбиралась изредка, а он работал здесь, мужчина красивый, девушки на него вешались.
– Я так понимаю, вы жили своими жизнями. Как вы пришли к расставанию?
– Когда мы встречались, уже было понятно, что чувства остыли, появилась отчужденность. Причем мы продолжали ревновать друг друга, доходило даже до столкновений. В конце отношений мы просто пришли к тому, что былого не вернуть, совместного быта не получается. Да и детей у нас не было. Может, все было бы иначе, если бы у нас кто-то был. Он умер лет десять назад, не смог выкарабкаться после инсульта, очень жалко его. Второй супруг, Валера (кинооператор Валерий Шувалов – Прим. Sobesednik.ru), был тоже близок мне. Он – отец моего единственного сына Павла. К сожалению, Валера год назад скончался от коронавируса.
– Вы всегда сразу говорили своим мужьям о желании расстаться?
– С Валеркой я могла бы и не разводиться. Был бы кто-то на стороне, как это бывает, но я не смогла, не хотела его обманывать. Это было ужасно, я совершила предательство по отношению к Валерке и сыну, влюбилась в другого, который стал моим третьим мужем (со сценаристом Владимиром Гусаковым актриса прожила десять лет – Прим. Sobesednik.ru).
Думаю, бог меня наказывает за предательство Валеры. Сегодня у меня нет человека, которому можно было довериться, есть только сын, которого я обожаю.
Да и несмотря на четыре брака, той любви, о которой пишут в книжках, я никогда не испытывала.
– Вы говорили, что не состоялись, как мать. А как бабушка?
– Тоже не состоялась. Я мало вижусь с внуками. В основном, на праздники, они живут с другой бабушкой, которая их вырастила. Да, я помогаю материально, сын один содержит всю семью, поэтому, пока есть возможность, всегда буду помогать. С сыном Пашей мы общаемся почти каждый день, ему не так давно исполнилось пятьдесят лет. Старшему внуку Даниилу уже 23, он закончил МГУ, сейчас учится в магистратуре, хочет заниматься политикой. Средний внук Матвей тоже поступил в университет, а младший Прохор учится в пятом классе.
