Лариса Лужина: Я должна помочь сыну вырастить троих мальчиков

Одна из красивейших женщин советского экрана Лариса Лужина с детства мечтала стать актрисой, но не поступила в театральный институт. Хорошо, что не отчаивалась, потому что ее счастливый случай был еще на подходе. Фильм Станислава Ростоцкого «На семи ветрах» стал тем самым золотым ключиком, который открыл Ларисе двери в будущее. А позже ее пригласили на съемки в ГДР. Лариса снялась там в телевизионных многосерийных фильмах и в полном метре и была признана, по опросу одного из немецких журналов, популярнейшей актрисой в ГДР. 

– Готовясь к интервью, я узнала, что у вас интересная родословная. Вы знали свои корни?

– Понятия не имела. Узнала недавно благодаря телевизионной программе «Моя родословная». Мы поехали в Санкт-Петербург и по линии папы нашли предков. Выяснилось, что я вовсе не Лужина. Деда по линии отца звали Иоганн Робертович Шведе. Его прадед Хамербаум был комендантом одной из шведских крепостей на территории нынешней Эстонии. Во время войны Петра Первого со Швецией он сдал крепость русским войскам без боя, после этого ему пришлось прятаться от короля Карла XII в России. Петр Первый держал его при себе. Фамилию ему изменили на Шведе. Эти Шведе сделали неплохую карьеру в России. Из них вышли адмиралы, инженеры и даже балерина и художник, картины которого есть в Третьяковской галерее. 

– А откуда взялась фамилия «Лужина»?

– Иоганн Робертович Шведе, имея законную супругу и семерых детей, влюбился в простую женщину Анну Ивановну Лужину и написал прошение царю Николаю II позволить ему покинуть семью на десять лет. Анна Ивановна родила от него троих сыновей и дочку. Один из троих мальчиков был мой отец. Поскольку брак был невенчанный, носить фамилию Шведе они не могли, поэтому звались по матери – Лужины. 

– Историю любви мамы и папы знаете?

– Мама с подругой однажды загорала на пляже. Мимо прошли два бравых моряка, все в белом, и обратили внимание на девушек. Папа влюбился в маму с первого взгляда, но его семья была против. Лужины – потомственные моряки, а мама – простая труженица с завода «Красный треугольник», да еще с ребенком. Первый раз выскочила замуж в шестнадцать лет. У нее родились сын и дочь. Мальчик умер в годовалом возрасте, осталась Люся. Муж пил, и мама развелась. Папа пошел наперекор семье, женился на маме, и родилась я. Его родня нас так и не признала. Папа и сестренка Люся умерли от голода во время блокады Ленинграда. Мы с мамой выжили. После прорыва блокады нам удалось эвакуироваться в Кемеровскую область. А после войны мы перебрались в Таллин. Остановились поначалу у маминого брата – дяди Карла. Он был женат на эстонке, работал прокурором, жил в большой четырехкомнатной квартире. Я была маленькая, восприняла Таллин как заграницу, потому что дома у дяди говорили только на эстонском. В школе я выучила эстонский в совершенстве. 

«Меня прозвали «улыбающаяся манекенщица»

– Как рано вы стали понимать, что красивы?

– Я не очень обращала на это внимание. Помню, когда в пионерском лагере отдыхала, было у меня платье в красный горошек. Так мальчишки за мной бегали и дразнили красным горошком. В старших классах мы подражали Марине Влади после фильма «Колдунья». Все школьницы пытались выстричь челку, как у Влади.

– Почему вы решили стать киноактрисой? 

– Я ничего не знала об Институте кинематографии, о ВГИКе, и в Москве не была. Занималась в драмкружке при политехническом институте и мечтала стать театральной актрисой. Студенческим коллективом руководил актер Русского драматического театра Иван Данилович Рассомахин. Он занимался и с нами, школьниками. Вместе со мной в кружке были будущие звезды Владимир Коренев, Виталий Коняев, Игорь Ясулович... После школы я поехала в Ленинград поступать в театральный. Но не поступила. А поскольку была несмелой, то решила, что больше пытаться не буду. И вдруг увидела объявление о наборе манекенщиц в Таллинский дом моделей. Подиум – чем не сцена, решила я. Я пришла, мои данные измерили – метр семьдесят с хвостиком по тем временам считались высоким ростом – и меня взяли. Это было возвращение к мечте. Мне все время на показах дарили букеты, потому что я улыбалась. Меня так и прозвали – «улыбающаяся манекенщица». 

– В вас наверняка тогда уже влюблялись.

– В 10-м классе у меня появился парень из мореходного училища. У них тоже был драмкружок. Они приглашали девушек из нашего кружка участвовать в спектаклях. Помню, ставили «Лжедмитрия», и в сцене у фонтана я играла Марину Мнишек. Мы ходили к ним в училище на танцы. Курсанты были пижоны: бескозырки выбеливали в хлорке, клеши утюжили и держались, как старые морские волки. Павел был похож на юного Тихонова. Я была влюблена. Но он окончил училище, уехал и забыл меня. А однажды его друг встретил меня и сказал, что Павел женился и ребенок скоро родится. На следующий день струны на гитаре, которую Павел оставил мне на память, лопнули.

«Герасимова и Макарову считали вторыми родителями»

– Вы поступали во ВГИК к Сергею Герасимову и Тамаре Макаровой. Читая монолог Ларисы из «Бесприданницы», расплакались. Почему? 

– Жалко себя стало. Стихотворение, которое я прочла, не очень тронуло приемную комиссию. Я расплакалась, но продолжала дальше. И не потому, что так хорошо Ларису чувствовала, а потому, что опять рушится все. И Герасимов вдруг сказал: «Ладно, хватит. Беру».

Герасимов был с нами строгий, но демократичный. Если его на лекциях слушали, был доволен, а если кто-то своим делом занимался, мог так разъяриться – вплоть до исключения из института. Все, кто когда-либо учился у Сергея Аполлинариевича и Тамары Федоровны, считали их своими вторыми родителями. Они к студентам относились очень внимательно. Тех, кто жил в общежитии, Тамара Федоровна подкармливала. Помимо того, она учила их еще хорошему тону, чтобы они могли достойно держать себя в обществе. Снимающимся в кино студентам платили без ставки. А Сергей Аполлинариевич был членом тарификационной комиссии. И однажды на комиссии поднял вопрос, чтобы мне, Жанне Болотовой, Гале Польских, кто уже снимается, дали ставку. «Нет, они студентки, им ничего не полагается», – сказали ему. И Сергей Аполлинариевич вдруг заявил: «А вы знаете, сколько стоят чулки?!» И нам всем была назначена ставка – двадцать пять рублей. 

– После фильма «На семи ветрах», который стал вашей визитной карточкой, вас пригласили на студию «ДЕФА» в ГДР. Что вы там делали?

– Меня пригласили сниматься в многосерийном фильме «Доктор Шлюттер». А в общей сложности я снялась там в шести картинах. Дважды мне присуждали премию «Золотой лавр телевидения» и один раз Национальную премию. 

– Это было уже после Канн, где вы попали в журнал «Пари матч», а министр культуры Екатерина Фурцева вычеркнула вас из списка на следующие зарубежные поездки и тем самым чуть не загубила вашу карьеру?

– Фурцева в принципе хорошо относилась к артистам. Многие актрисы были с ней дружны. Но со мной – да, был такой случай. Как только мы вернулись из Франции, журнал положили Фурцевой на стол. А мне предстояла поездка с фильмом «На семи ветрах» в Карловы Вары. Режиссер Станислав Ростоцкий увидел, что меня из списка делегации вычеркнули. Он пошел к Фурцевой: «Почему?» А она: «Нечего ей там делать. Плохо вела себя!» Меня сфотографировали для «Пари матч», когда я танцевала твист. Твист в Советском Союзе, как и буги-вуги и рок-н-ролл, был запрещен. Герасимов вступился за меня, и Григорий Чухрай поддержал его, мол, мы сами попросили Ларису станцевать. После демонстрации фильма был прием. «Что же, наша актриса должна жаться к стенке, когда ее приглашают?» – убеждал Герасимов Екатерину Алексеевну. Я все-таки поехала в Карловы Вары и потом еще в Иран.

«Хотела бы больше работать, но не приглашают» 

– Вы по сей день продолжаете играть в спектаклях, иногда мы видим вас в сериалах. Не накопилась усталость?

– Наоборот, хотела бы еще больше работать, но не приглашают. Сейчас у меня три антрепризных спектакля, с которыми гастролирую, творческие встречи со зрителями, фестивали.

– Как вы переносите частые переезды? Как вам удается выглядеть всегда прекрасно? 

– Когда у тебя в графике шесть городов и в каждом из них по спектаклю, то только какой-то внутренний стержень держит. Приезжаешь в гостиницу, через два часа спектакль. Отыграла – и уже через два часа надо лететь или ехать дальше. Бывает, после пятидесятиградусного мороза прилетаешь в жару. Берешь с собой только необходимое. Косметику, лекарства, смену белья, свитер, куртку. Но я люблю свою профессию, наверное, в этом все дело. 

– У вас трое внуков. Вы их воспитываете?

– Нет, они просто приходят в гости. Мама и вторая бабушка занимаются воспитанием. Я могу только материально поддержать. Павлик один работает, поэтому я должна как можно дольше оставаться востребованной, чтобы помочь ему вырастить мальчиков.