"Мои артисты здесь всегда со мной". В кабинете Марка Захарова
Марк Захаров, умерший 28 сентября, однажды принимал нашего корреспондента в своем кабинете
Они уходят один за другим, титаны нашей режиссуры. В прошлом году Табаков. И вот теперь великий Марк Анатольевич. В московском Центре имени Шумакова утром 28 сентября его не стало.
Со здоровьем у него в последние месяцы было все хуже и хуже. В Институт Шумакова режиссер попал с повторным воспалением легких. До этого воспаление лечил в Боткинской больнице. Только вышел – и снова попал на больничную койку. Причем повторно за последние два месяца.
А еще в июле лечился в Германии. У него там были свои врачи. Он регулярно там бывал. Об этом Марк Захаров рассказывал в интервью нашему корреспонденту:
– Марк Анатольевич, я знаю, вы были очень дружны с бывшим мэром Москвы Юрием Лужковым.
– Это правда. – Захаров подходит к шкафу в своем кабинете в Ленкоме и достает кепку. – Угадаете, кем подарена? Лужкову я обязан многим. Он профинансировал мою операцию в Германии 17 лет назад. Тогда у нас не было таких денег. Немецкий врач посмотрел меня перед операцией и сказал фразу, которую переводчик постеснялся переводить. Потом он все-таки мне эту фразу повторил: «Как этот парень сюда долетел?!» Я туда иногда езжу. В Германии – как в санатории, заодно там меня проверяют.
В тот момент, когда мы разговаривали с Марком Анатольевичем, зашел балетмейстер в очках, и режиссер, извинившись передо мной, стал что-то с ним бурно обсуждать. Потом стал напевать мелодию и притопывать ногой. А я наблюдала настоящий театр одного актера.
Кстати, кабинет Захарова хранит в себе большую историю. Он находится в бывшей бильярдной Московского купеческого клуба. Русские купцы в революционное время играли здесь на большие деньги, а часть потом передавали большевикам. В 1918 году помещение частично было отдано под общежитие, частично – под политический клуб. Потом здесь в 1927-м появился ТРАМ – Театр рабочей молодежи, где какое-то время завлитом работал Михаил Булгаков.
С Марком Анатольевичем в ту нашу встречу я попробовала затронуть тему большой политики. Он тогда перевел все в шутку:
– Я заметил, как только к нам в театр приходил какой-нибудь член политбюро или кандидат в члены политбюро (Юрий Любимов этих людей называл «портреты»), так его вскоре снимали. Пришел маршал Язов, с интересом посмотрел на снимок с Берсеневым: «Хорошая фотография». Я ему говорю: «Узнаете, кто это? Вот слева – Берсенев, а справа кто?» Ну, думаю, Симонова-то он узнает. А он говорит: «Справа это вы». И месяца через два Язов прекратил функционировать...
Про другое большое руководство я на всякий случай спрашивать не стала. От греха подальше!
У Марка Анатольевича в кабинете на стене висели старинные часы фирмы Mozer – подарок на 70-летие Ленкома, а еще афиша спектакля «Юнона и Авось» на иностранном языке.
– Это когда Пьер Карден вывез Ленком во Францию, Грецию, Нью-Йорк, Амстердам, – увидев мой заинтересованный взгляд, заметил Захаров. – На этом плакате есть одна болевая точка – огонь. Наш директор мне объяснил: если теперь какой-нибудь человек на сцене зажжет спичку, то он будет расстрелян. Меня вроде бы не тронут.
– Значит, это правда, что пожарные пытались закрыть «Юнону и Авось»?
– Как бы ни старались, не закроют. Это то же самое, когда в цирке тигры прыгают через огненный обруч, а пожарные бы сказали: «Вот это тоже не надо». Любое намерение противопожарной безопасности должно быть, как в Америке. Там специалисты в форме после просмотра нашего спектакля сказали: «Конечно, факел надо оставить, но приковать его к руке артиста. А то у него такой безумный взгляд, что он может этот факел бросить в зрительный зал». Я им говорю: «Комсомолец Абдулов?!» «Да, комсомолец, но бросит, потому что мы видим в его глазах безумие». И выдали ему наручники, к которым факел пристегивался.
– Марк Анатольевич, уже столько замечательных актеров Ленкома ушло… Леонов, Янковский, Абдулов… Это же такая рана для вас?
– Эти люди здесь всегда со мной. Вот посмотрите фото – в Лондоне была съемка для одного из журналов во время гастролей со спектаклем «Юнона и Авось». Мне хотелось, чтобы были Янковский, Караченцов, Абдулов. И вот два любимых мною человека – Евгений Павлович Леонов и Татьяна Ивановна Пельтцер в финале спектакля «Поминальная молитва»...
* * *
В последнее время Марк Захаров работал над спектаклем «Капкан» по произведениям Владимира Сорокина. Марк Анатольевич сам написал пьесу про сталинское время. Спектакль за отца закончит его дочь – актриса Ленкома Александра Захарова.
