Эрдоган в ловушке: политолог – о хрупком перемирии в Идлибе
Федор Лукьянов подытожил недавние переговоры президентов России и Турции и дал прогноз развития конфликта в Сирии
Как дальше будет развиваться острый конфликт в сирийском Идлибе после переговоров президентов России и Турции и как изменились личные отношения Владимира Путина и Реджепа Эрдогана, Sobesednik.ru обсудил с политологом Федором Лукьяновым.
«Доверие друг к другу низкое, цели у нас разные»
– Итоги встречи трудно назвать прорывными. По сути закреплена текущая расстановка сил. Но кое-чего добиться удалось: прекращение огня, мирный коридор. При этом Турция все-таки остается в Сирии. Понятно, что рано или поздно ситуация снова обострится. Как вы думаете, надолго ли это перемирие?
– Отношения Путина и Эрдогана сейчас четко концентрируются на Сирии, и это отношения классического рода: а именно военно-политические.
Важное, что произошло на переговорах, это подтверждение того, что отношения Турции и России крайне сложны по этому вопросу: интересы у обеих стран противоположны, доверие низкое, цели разные... Тем не менее на протяжении уже 3,5 лет стороны ухитряются находить какие-то приемлемые и для России, и для Турции выходы из положения.
Происходит это по одной простой причине: в одиночку, друг без друга ни та, ни другая сторона ничего добиться не может. Так все сплелось.
Идлиб предсказуемо оказался самым острым конфликтом. Хотя бы потому, что это последний анклав боевиков на территории Сирии. Пока военная операция шла в других местах, всегда были какие-то «карманы», куда можно было канализировать боевиков. Но Идлиб – последняя неподконтрольная сирийскому правительству территория. Собственно, дальше боевиков оттеснять некуда. И было понятно: рано или поздно там произойдет какая-то стычка. Что и произошло. Стычка была очень острой, случились довольно большие жертвы – и со стороны Турции, и со стороны Сирии.
И вполне могло так оказаться, что этого экспресс-теста отношения России и Турции не выдержали бы. Но этого не произошло.
Мы видим по прошедшим переговорам, что и Путин, и Эрдоган крайне по-деловому подошли к проблеме. Во-первых, заморозили ситуацию. Во-вторых, зафиксировали какой-то новый характер диспозиции на месте.
Это не финал: безусловно, и дальше будут продолжаться очень серьезные трения. Но, как мне кажется, самое главное – что сработал механизм улаживания острых конфликтов. И значит есть вероятность, что этот механизм будет работать и дальше.
Кроме Путина, с Эрдоганом по Сирии никто не будет разговаривать
– А нет ощущения, что Москва выигрывает тактически, но стратегически выигрывает все-таки Эрдоган?
– Нет, абсолютно.
– Ну, смотрите: вот подписали сочинские соглашения, а в итоге получилось так, как, судя по всему, и планировал Эрдоган. Он же не отделил боевиков от умеренной оппозиции. И сейчас он, хотя и приехал в Москву (поначалу говорили, что встретиться должны в Анкаре), но результат переговоров, собственно, всего лишь зафиксировал текущее положение дел. И конфликт со временем может стать еще острее...
– Никто не спорит, есть масса нюансов. И я еще раз говорю: нынешние переговоры – отнюдь не конец.
Но здесь, на мой взгляд, ни о чем тактическом и стратегическом речи нет. Идет очень мучительный процесс.
Что касается того, кто там чего тактически выиграл. На мой взгляд, то, что мы знаем о последних договоренностях – в общем да, это компромиссы с обеих сторон. Турция не добилась всего того, чего хотела. Сирия, как непосредственный участник боевых действий, тоже не смогла удержать то, что завоевала за последние месяцы. Но такой компромисс на данный момент приемлем для всех.
А вот стратегически, я бы сказал, скорее Эрдоган в очень сложном положении. Ведь по сути дела сложилась странная ситуация: ему больше не с кем разговаривать по этим темам, кроме Путина. С Западом у него отношения крайне напряженные, и там никто не собирается вмешиваться в создавшуюся ситуацию. В арабском мире все смотрят на турецкую активность с растущей неприязнью: так сказать, нечего лезть в наш мир. Ирак молча (и уже даже не очень молча) осуждает...
Получается, что единственный серьезный партнер по диалогу у Эрдогана (с которым отношения крайне сложные, но зато можно решать вопросы), – это Путин. Я бы не сказал, что это стратегически очень выигрышная позиция.
– В Турции, между тем, растут антироссийские настроения. И чуть не каждый день – очень резкие заявления от официальных лиц...
– Там столько же антироссийских, сколько и примирительных заявлений. Это чистой воды психологическая война.
Вообще, компания в Идлибе, которую Эрдоган ведет, в турецком обществе воспринимается весьма двойственно. В отличие от того, что было раньше, когда речь шла о вторжении на курдские территории (т.е. сирийские территории, населенные курдами): тогда общество поддерживало Эрдогана. Было понятно – это вопрос безопасности Турции и т.д.
Сегодня, наоборот, в турецком обществе имеется вопрос: какого лешего мы делаем в Идлибе и зачем нам это надо? При этом, когда там появляются жертвы среди турецких военных, конечно, включается другой механизм. Так что там ситуация довольно запутанная.
А что касается настроений, думаю, в Турции достаточно управляемая среда. И поскольку президенты обеих стран сейчас договорились, соответственно, антироссийские настроения опять пойдут на спад.
Зачем Турция воюет в Идлибе?
– Так, собственно, что на самом деле надо Эрдогану в Идлибе? Территория?
– Это сложно. Что касается территории, он хочет там буферную зону.
А с боевиками проблема. Даже не то что он хочет их сохранять. Просто потому что с ними что-то надо делать. А куда их деть-то? Это обученные вооруженные агрессивные люди. Да, они называются протурецкими (во всяком случае, значительная часть). Но протурецкие они до тех пор, пока у них вообще есть чем заняться. А представьте себе, что в Сирии у них задачи кончатся...
Вот месяц назад Эрдоган часть боевиков (которые так или иначе связаны с Турцией) перебросил из Сирии в Ливию. Но, во-первых, всех туда не перебросишь. Во-вторых, не все захотят. И возникает вопрос – а куда они двинутся-то? Вооруженные, привыкшие воевать люди – это никому не надо, даже если они типа протурецкие.
Так что Эрдоган во многом оказался в ловушке своей предыдущей политики. Ему все сложнее сформулировать реальную задачу, которую он решает в Идлибе.
Скорее всего, в конце концов у него получится удержать какие-то анклавы: Россия, кажется, готова пойти на определенную буферную зону. Вопрос – какую?
