"Худший год за 20 лет": социолог рассказал, к чему ведет копящееся в россиянах недовольство

Итоги прошедшего года в интервью «Собеседнику» подвел директор независимого аналитического Левада-Центра Лев Гудков

Итоги прошедшего года в интервью «Собеседнику» подвел директор независимого аналитического Левада-Центра (организация внесена Минюстом в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента) Лев Гудков.

«Рейтинг власти идет вниз»

– Рейтинг доверия власти – ваш главный опрос, что с ним происходит?

– Электоральный рейтинг президента снижается последние два года. Готовность голосовать за него упала с 57 до 39%. Началось после пенсионной реформы, чуть-чуть восстанавливалось летом после снятия карантина, и сегодня мы опять отмечаем снижение.

Более негативно относятся к Путину самые активные группы населения – это предприниматели, люди с высшим образованием, жители крупных городов. Они включены в экономику, менее зависимы от государства, рассчитывают на свои собственные силы и больше пострадали в пандемию.

Доминирует сильнейший пессимизм в отношении будущего. Тут работает целый комплекс причин: во-первых, накопившееся снижение доходов населения, которое идет уже 12 лет, во-вторых, ощущение стагнации после эйфории Крыма. Люди буквально озабочены проблемами выживания, особенно в провинции. Поэтому нарастает недовольство, критичность в отношении власти, особенно у тех, кто сильнее переходит от федерального ТВ к интернету, социальным сетям. Аудитория социальных сетей, интернета сегодня уже превышает аудиторию федеральных каналов. Поддержка все равно достаточно еще высока: 61% одобряют деятельность Путина, 33% – не одобряют. Но треть – это очень много.

– А что с рейтингом правительства?

– Мишустину был выдан довольно сильный кредит доверия. И он держится на высоком уровне. Деятельность главы правительства одобряют 52%, не одобряют – 28%. При этом правительство в целом, как это ни странно, оценивается гораздо более негативно. Деятельность губернаторов оценивают выше – 59% в среднем по стране. Разумеется, это сильно различается по разным регионам.

– Кто идет следом по популярности после Путина?

– Жириновский – 6% доверия. За Зюганова 2%, столько же у Алексея Навального. Остальные политики имеют около 1%. Воспроизводится ситуация безальтернативности президента. Какое-то время работал механизм переноса ответственности с Путина на правительство по модели «царь хороший, бояре плохие», потому что Путин в глазах людей отвечал за внешнюю политику, национальную безопасность и символический статус России в ее претензии на одну из ведущих стран в мире. А ответственность за внутреннюю политику перекладывалась на правительство, депутатский корпус, на чиновничество. Но Путин все больше и больше становится ответственным не только за внешнюю политику и символические вещи, но и за положение внутри страны. А оно оценивается очень плохо.

Глава "Левада" Лев Гудков: Падение рейтинга Путина не может скрыть даже ВЦИОМ

«88% признали, что все плохо»

– Как люди оценивают 2020 год?

– Текущий год – самый плохой, самый трудный, по оценке населения, за последние 20 лет. Нынешнюю ситуацию 88% оценивают как плохую и называют ухудшение прежде всего в экономике, медицине, социальной сфере, образовании.

– Где-то осталась стабильность?

– Не меняется положение лишь в работе полиции и в СМИ. Во всех ключевых сферах идет резкое снижение оценок. Нарастает ощущение тревоги, агрессии, чувства незащищенности и проблемы, чем жить, как обеспечивать свои семьи. Антизападная риторика перестает работать на фоне ухудшающегося положения внутри страны. Люди все сильнее недовольны характером распределения доходов государства, акцентом на перевооружение армии, расходами на безопасность, правоохранительные органы, на чиновничество, тогда как население не в состоянии решить свои насущные проблемы, прежде всего – медицины. Лекарства дорожают, оптимизация здравоохранения привела к тому, что позакрывалась масса медучреждений, и эпидемия резко усилила недовольство, особенно в провинции. Люди понимают, что страна не подготовлена к таким кризисам.

– Чего можно опасаться в этой ситуации?

– По нашим анализам, я не думаю, что возможен какой-то социальный взрыв, волнения, мятежи. Хотя локально акции протеста будут возникать, и число их будет нарастать. Тактика властей здесь – это тянуть и стараться, чтобы сам протест просто выдохся, как в Хабаровске и Белоруссии. Несмотря на масштабы и массовость, эти протесты ничего не добились, внимание к ним начало спадать.

– Почему?

– Проблемы здесь в тех силах, которые могут задать перспективу изменения ситуации в стране, предложить какие-то решения, которые покажутся обществу убедительными по выходу из этой ситуации. Никакой альтернативы пока нет. Это безвыходная ситуация.

– Какая-то круговая безнадега...

– Это особенность нынешней ситуации. Раздражение растет. Коррупционные скандалы в очень сильной степени подорвали авторитет власти, пока это касается среднего и высшего уровня, но не касается самого президента. Существует блокада – такая система психологической защиты от выражений недовольства по отношению к президенту. Здесь работает страх и трезвое понимание, что каких-то законных средств повлиять на нынешний политический курс у людей нет.

«Пандемия парализовала работу школы»

– Какие из опросов года поразили вас?

– Люди съедают свои ресурсы. Вырос страх потери работы. 27% к лету уже потеряли работу. Дальше – это социальные проблемы: ухудшение состояния медицины на фоне страха перед заражением и смертью. Это становится все более острой претензией к власти. Как и резкое ухудшение системы образования.

– Все из-за удаленки?

– Раньше это были просто недоступность качества образования, неравенство в доступе к высшему образованию, а сейчас на это наложилась ситуация родителей, которым некуда деть своих детей. Фактически дети болтаются, ими не занимаются. Возникает ощущение приостановки системы образования.

Огромное число людей думают, каковы будут последствия этого перерыва в образовании. И так школы давно находятся в ситуации кризиса, теряется авторитет учителей, дети не хотят учиться. Потому что перепад между уровнем подготовки, отношением в школе и возможностями получения сетевой информации размывает авторитет учителей. Российская школа не в состоянии справиться с этими проблемами. Особенно значимо это в крупных городах с развитыми информационными сетями. Кризис школы давно нарастал, а ситуация пандемии фактически парализовала работу школы. Поэтому претензии к образованию высоки, и они растут.

– С какими проблемами сталкивается социология и ваш центр в частности?

– Мы сталкиваемся с двумя проблемами. Одна – давление сверху на наших партнеров. Мы же не получаем никакого финансирования от государства, а выполняем заказы и полученные деньги пускаем на собственные проекты и исследования. А здесь явная установка сверху о том, чтобы прекратить работу с иностранным агентом. Госорганизации боятся с нами иметь дело из-за больших политических рисков.

Другая сторона – в ситуации пандемии сложно стало выполнять исследования, поскольку мы всегда делали ставку на личное интервью, а не на телефонные опросы, потому что очный опрос дает более надежный результат. А по телефону люди боятся отвечать.

– Что вы ждете от 2021 года?

– Я бы хотел продолжения работы. А уж как там получится, не знаю. Мы подвешены в нашем статусе, поскольку законодательство такое произвольное, в любой момент могут объявить наши результаты клеветой и замучить штрафами, как «Мемориал» [организация признана Минюстом РФ иностранным агентом]. И это полностью парализует нашу работу.