Сергей Шнуров: Я вижу мутации современных патриотов России

Лидер группы «Ленинград» Сергей Шнуров в откровенном интервью для Sobesednik.ru рассказал об отношении к политике РФ.

В этом интервью Сергей Шнуров, наверное, впервые произнес слово «милосердие». Оно прозвучало так же неожиданно, как если бы Кобзон выругался матом со сцены Кремлевского дворца. Насчет лидера «Ленинграда» у публики вообще много стерео-типов. Говорят, что он не интересуется политикой (еще как интересуется, даже «Эхо Москвы» слушает).

Некоторые считают, что он хам, грубый и невоспитанный человек. А на самом деле если изъять из речи Шнура нецензурную лексику, то местами возникает ощущение, что говоришь с профессором филологии: сплошные дискурсы и парадигмы. Мы обсудили пять его песен и выяснили, что Шнуров думает о патриотизме, войне, оппозиции, эмиграции и алкогольной зависимости.

«Где же вы, родители, куда же смотрит школа?»

– Эта цитата – из старой-старой песни «Ленинграда» «Звезда рок-н-ролла». Вас тоже в детстве «упустили» родители?

– Не упустили, а всячески содействовали. Постоянный абонемент в филармонию. Первый публичный концерт «Поп-механики» Сергея Курехина. Первая выставка Филонова в Манеже. Это всё родители. И школа тоже способствовала. Восьмой-девятый классы я учился в 564-й экспериментальной с архитектурным уклоном. Поздний Советский Союз был склонен ко всяческим экспериментам над детьми, и я – жертва такого эксперимента. У нас уже не было школьной формы, царили достаточно свободные нравы. Я много прогуливал, но прогулы не особо карались. Ценились знания, пытливость ума, сообразительность, какие-то такие характеристики. У меня были длинные волосы, что по тем временам в школах не приветствовалось, а у нас на это смотрели сквозь пальцы. И до сих пор я помню, как зовут директора – Нина Леоновна. Самые добрые и приятные воспоминания.

– У вас сын сейчас в старших классах. Это поколение похоже на ваше или совсем другое?

– Не похоже. Хотя бы потому, что в моем детстве никакого Гарри Поттера не было.

– Ну, был Незнайка, было что-то еще…

– Незнайка и Гарри Поттер – это извините меня... Между ними все-таки пропасть. Незнайка – продукт советского мышления, неотъемлемая часть советской культуры. И я тоже по большому счету «совок». Все мы на самом деле «совки». Отнекиваться от Советского Союза – это глупость, иного прошлого у нас вообще нет. Даже если ты антисоветский, то все равно советский, базируешься на тех же ценностях. Как закалялась сталь? Вот так и закалялась, по-другому никак не закалялась. А другие книги – другое поколение. Я тут вижу прямую связь. Даже не книги – символы, семантика, то, что между строк. Вот это формирует сознание.

– Но ведь они ж почти не читают. Книги заменил интернет.

– А вот я бы не судил так огульно. Мой сын, положим, читает довольно много. Гораздо больше, чем я в его возрасте. Кто-то, наверное, не читает, но кто-то и тогда не читал. Вообще, поколенческие различия – это такая нечеткая, очень мутная вещь. Я понял, что существует новое поколение, когда появились хипстеры. Правда, это лжепоколение, попытка прожить чужую жизнь.

– А ведь, если вдуматься, их детство прошло под музыку «Ленинграда». Когда-то вы с гордостью заявили: «Играть надо так, чтобы никто не подошел к тебе со словами: «Я вырос на ваших песнях!» Так никто и не подошел?

– Насколько я помню, нет. Это не та музыка, которая может что-то дать, когда тебе десять лет. Хотя, конечно, какие-то бармалейские нотки в ней присутствуют. Так что, может, кто-то и вырос. Помню, что из всей пластинки «Бременские музыканты» мне больше всего нравилась песня сыщика, в ней что-то было такое, контркультурное. Наверно, кто-то так воспринимает и «Ленинград» в юном несознательном возрасте. Мой дружок режиссер Хлебников как-то сказал, что все, что я делаю, это музыка для детей. Для взрослых, с большими половыми органами – но все равно детей.

[:image:]

«Любит наш народ всякое говно»

– Оскорбительная песня, по-моему. Вы вообще часто поете обидные для людей вещи. И все сходит с рук. Они что, не врубаются? Это же явный троллинг и стёб, разве нет?

– Я не очень понимаю, что такое троллинг. Попытка вызвать негативные эмоции? Но «Ленинград» – группа, которая вызывает скорее позитивные чувства. Это как в бане. Конечно, при температуре плюс 120 жить невозможно. Но ты же идешь в баню, для чего-то тебе это нужно. «Ленинград» – такая же баня. Жить там нельзя, но заходить надо, просто чтобы стать чище. Это очищение, катарсис, по Аристотелю.

– А хамить-то зачем? Когда в одной строчке соединяются «народ» и «говно», это, знаете…

– Хамства в чей-то адрес в моих песнях вы не найдете. Есть остроты, есть грубость, есть что угодно, но вот такого охреневшего свинства там нет. Все-таки «Ленинград» – группа праздника, радости и любви. Если даже дали по щам, все равно все должно закончиться обнимашками. Да, любят говно. Но я ведь тоже его люблю. У меня нет ненависти к своему народу, нет агрессивного посыла, нет злобы. Я здесь живу, я такой же. Не надо ставить себя выше, и никто не обидится.

– А в «Википедии» между тем написано, что «Ленинград» – это панк. Хотя какой же вы панк? У панков злая музыка, а у вас добрая.

– Панк – это декоративная хрень: гребень, косуха из кожзаменителя, которая стоит две тыщи рублей, шипы. Сегодня в нашем сильно костюмированном обществе любая гламурная телка, идя на концерт, может одеться, как панк. Я вообще не понимаю, что такое панк в нашей русской среде. У нас возможно юродствование, которое почему-то воспринимается как панк. Но юродивый и панк – это разные вселенные, я считаю.

– Песня «Хорошо там, где мы есть» из последнего альбома – она о чем? О том, что Сергей Шнуров приносит людям счастье и праздник? Или вы так попытались примирить людей с нашей грустной действительностью? Мол, стойте, где стоите, не рыпайтесь, все и так зашибись…

– А вот не знаю. Она спета мною с такой интонацией, как будто все строго наоборот: там, где мы – там плохо. Но не примирение, нет. С некоторыми вещами мириться нельзя, и я, например, не мирюсь. Тут скорей милосердие и сочувствие. Хочется сказать людям что-то хорошее, пусть лучше радуются, чем плачут. Хотя группа «Ленинград» живет именно этим принципом: хорошо, где мы есть. И по-другому нам просто не выжить. Иначе бы мы непрерывно жаловались на плохой звук, на отвратительную публику, на нелетную погоду, на то, что у нас слишком много концертов или слишком мало концертов. Короче, бесконечно находились бы в этом жалостливом дискурсе. А так – хорошо. Просто хорошо, и все, точка.

«Друзья все валят за границу»

– Не возникало мыслей об эмиграции?

– Никогда. На любых гастролях уже через пять дней я начинаю дико хотеть домой. Я без Питера не могу. Но при этом людей, которые уезжают, не осуждаю.

[:image:]

– Ну, основной мотив сейчас все-таки другой. Люди едут, потому что считают, что в России мало свобод, что это полицейское государство.

– Свобода – это то, что у тебя внутри, при чем же здесь местожительство? И потом: лично у меня здесь есть доступ ко всей возможной литературе. К любой. И я могу говорить все, что думаю. Для меня это ключевые вещи. Я время от времени слушаю «Эхо Москвы». Там говорят вообще что угодно. Белковский, совершенно замечательный, мочит так, что мало не покажется. Где же несвобода? Если есть Белковский, тогда есть и свобода.

– Но раньше таких площадок, как «Эхо», были сотни, а сейчас по пальцам пересчитать.

– Неважно, сколько их. Если в заборе есть хоть одна брешь, это уже не забор.

– В пику лозунгу «Пора валить» писатель Захар Прилепин записал песню «Пора валить тех, кто говорит, что пора валить».

– Да, я ее слышал. Это типично омоновский подход. В нем постоянно борются писатель и омоновец, иногда омоновец побеждает.

– Но, судя по всему, прилепинская позиция находит у аудитории большой отклик.

– Судя по чему? Это все происходит в интернете, все эти битвы идей. Я гуляю по улице, захожу в кабаки, хожу по магазинам. Говорю с водителями, говорю с людьми, которые приходят на концерты. Людей это вообще не волнует. Да, об этом пишут в интернете. Но интернет – такая среда, где нужно все время чему-то противостоять. Если не противостоишь, тебя никто не заметит. Таковы законы жанра. Судя по интернету, складывается впечатление, что человек сидит и обо всем этом бесконечно думает. А он всего лишь написал пост, который занял у него две секунды из 24 часов! Конечно, есть люди, одержимые политическими идеями. Так они всегда были, вспомните перестройку. Вы что, забыли, как это происходит? Вот так и происходит. Да, кто-то сходит с ума. Это нормально.

– Считается, что вы не приняли в украинском конфликте ничью сторону. А вот если послушать песни, впечатление другое. «Патриотка», «Мусор», еще пара вещей… Ясно же, что вы стебётесь над патриотами.

– Не сказал бы, что это стёб. Я просто вижу некие мутации, да, мутации, по-другому не назовешь. Идет человек, а у него одна половина головы вдруг стала в два раза больше. Его перекосило всего, он чем-то заболел. Я вижу эту болезнь, и вот такой у меня диагноз. А в патриотизме нет ничего дурного, если его правильно понимать. Любить и принимать ужасные стороны Родины – вот в чем патриотизм. Хорошая или плохая – она все равно твоя. Вот неухоженное сельское кладбище. Жутче и грязнее ничего нет. Если ты способен любить это, тогда, наверно, ты патриот. Ключевое слово – «любовь». И не свысока, а по-настоящему.

Особенно задевают все эти разговоры про быдло. Всё, приехали, для многих это уже как нелюди. А быдло же – тоже наши! Бомжи, плохо одетые люди, люди, которые ходят в шлепках, ужасно смотрятся на улицах Петербурга. Но это неотъемлемая его часть… А все крики о величии страны – это не патриотизм никакой. Энергию таких патриотов хорошо бы пустить на копание огородов, туда ее переместить. И всё, больше делать ничего не нужно. Тогда страна будет великой. Потому что энергии – до хрена.

– Но крики в интернете – это одно, а война-то идет в реальности. Люди ехали в Донбасс, стреляли, убивали и гибли. Это не интернет.

– Да, ехали, да, гибли. И всегда ехали. Не было ни секунды в истории человечества без войн, ни секунды, когда кто-нибудь кого-нибудь не убивал. И что, я должен теперь волосы на себе рвать и пускать сопли? Со мной все просто. У меня в паспорте написано: военнообязанный. Объявят войну, будет всеобщая мобилизация – всё, пойду. Да, я бегал от армии, уклонялся, но я военнообязанный в военное время. У меня в паспорте не так много данных: имя-фамилия, двое детей, национальность, год рождения и то, что я военнообязанный. Вот по паспорту я и живу. Это моя Конституция.

«Святой Никола, спаси нас от рок-н-ролла»

– …и не только от рок-н-ролла. Любое актуальное искусство сейчас сталкивается с религиозной кондовостью. Чуть ли не каждую неделю – запреты, суды и даже мини-погромы.

– Это говорит только об уровне дискуссии. Когда у тебя нет аргументов, ты начинаешь предпринимать силовые действия. А вообще, мне все это смешно. Ощущение, что как с либеральной стороны, так и с консервативной – это именно что перфомансы. Никакой разницы.

– Разница существует. У одних есть силовая поддержка и аппарат подавления, а у других нет.

– Это личный выбор каждого. Ты можешь обзавестись силовой поддержкой. Нанять охранное агентство, еще что-то сделать, способы есть.

– Но невозможно же переть против государства. Силы-то неравны.

– Это вы сказали бы Ленину в семнадцатом году, что возможно, а что невозможно. Возможно всё.

– Вы сейчас фактически к гражданской войне подстрекаете. Если на силу отвечать силой, тут столько крови прольется… А без крови у оппозиции шансы есть?

– По-моему, никаких. Нету идеологии, нет внятных представлений о будущем. Если вдуматься, они говорят следующее: хотим сделать то же самое, что путинский режим, только лучше. То есть власть, значит, надо заменить, а с обществом все в порядке. Откуда лучше-то будет? «А мы честных людей поставим!» Откуда они возьмут столько честных людей? С Марса? Откуда здесь честность, вообще говоря, возьмется? А нечестных куда денете? И так далее.

«Я лично бухаю, а кто-то колется»

– Алкоголь помогает жить?

– Да кто ж вам скажет! Тут как с женой. Вот есть у тебя жена. Она помогает или мешает? Пока не расстанешься, не поймешь.

– А вы не расстались? Я имею в виду алкоголь.

– Нет. Могу выпить, могу и не пить. У меня алкоголь теперь не жена, а любовница. Вернее, такая шлюшка.

[:wsame:]

[:wsame:]

Ян Шенкман