Мария Максакова: Скандал на съемках шоу Малахова – коммерческая история
Мария Максакова наконец-то смогла вернуть себе квартиру в Москве, которую ей в свое время подарил отец
Мария Максакова
В своей квартире Мария смогла утихомирить домового, который был страшно разъярен
Мария Максакова наконец-то смогла вернуть себе квартиру в Москве, которую ей в свое время подарил отец. Звезда переехала в роскошные апартаменты, куда пустила съемочную группу Андрея Малахова. Впрочем, вышедшими программами артистка осталась недовольна. Звезда не исключает, что редакторов Малахова подкупил ее бывший муж. Об этом, а также о непростых отношениях с мамой и дочкой оперная дива рассказала нашим корреспондентам.
«Им надо было распластать меня!»
– После съемок у Малахова у меня остались ощущения, как от басни Крылова «Лебедь, Рак и Щука». Совершенно очевидны саботаж или подрывная деятельность со стороны группы редакторов Андрея. Они просто испортили сюжет, довольно очевидный и яркий. Я же не могла попасть в свою квартиру почти пять лет! За это время мое жилье побывало в непростых судах, и вот сейчас наконец-то ко мне вернулось право собственности. Я вместе со съемочной группой зашла в квартиру, мы поменяли замки. На самом деле это был самый настоящий детектив.
– Почему?
– Мы три с половиной часа взламывали дверь. Приехал специально обученный человек с кучей инструментов. Когда вскрывал замки, сломал несколько отверток. Естественно, все это происходило под камерами у Малахова, пристальным вниманием участкового и бригады ППС. Когда мы уже спустя 3,5 часа зашли в квартиру, обнаружили исчезнувшие вещи.
Выяснилось, что там не хватает произведений искусства. Пропала 31 картина, каждая из которых очень красивая и дорогая. Приехала оперативно-следственная группа. Очень многочисленная, кстати, пятнадцать человек точно. Среди понятых оказался и сотрудник другого канала, который хотел любыми способами получить сенсацию. Это было все настолько остросюжетно, что совершенно удивительно, почему это не вошло в итоге в программу.
– Куда пропали картины?
– Это можно было выяснить у противоположной стороны: Мальсаговых и Мержоевых, которые занимали все это время квартиру. Кстати, их сейчас обвиняют в краже у «Электросетей», то есть у государства, 85 миллионов рублей. Я бы это все освещала на месте редакции. Вместо этого решили сделать подарок Тюрину (отцу детей Максаковой. – Авт.) и вместо очевидного сюжета выстроить совершенно другую линию. Как якобы Тюрин руками детей пытается через суды опять отобрать мое имущество. Обелять Тюрина – это значит считать своих зрителей дебилами, идиотами. Любой в состоянии открыть интернет и почитать, что из себя представляет Тюрин. Рассказывать, какой он хороший отец, просто смешно. Это как педикюр при гангрене делать.
– Но у вас было много сторонников!
– Справа на диване сидели мои друзья, каждый из которых достоин отдельной программы. Но им те, кто сидел на левом диване, просто не давали говорить. Ладно бы они имели какие-то контраргументы! Ужас заключается в том, что они просто затыкали рты, как только возникала более-менее связная история из моих уст или же из уст моих друзей. Конечно, после монтажа смотрится не все так фатально. Но на самой съемке творилось просто что-то невероятное! Я так устала, как никогда до этого. У меня сложилось впечатление, что там сидела свора гавкающих собак. Как только оппонент начинал говорить то, что может вызвать симпатию зрителей, они начинали кричать все что ни попадя, аж жилы на шее появлялись. Орут и орут, пока воздух не закончится. И ты вынужден ждать, пока они оторутся. Не знаю... на меня все это произвело удручающее впечатление.
– Зато Малахов в конце встал перед вами на колени!
– Я думаю, что он действительно никакого отношения не имел к редакторской деятельности, людоедской и омерзительной. Это был просто бенефис вора в законе. Выход отца киллера – последний плевок в мою сторону, ударили по-больному. Когда он появился в студии, я поняла, что Малахов сам в шоке от того, что происходит в студии. Потому что перекос был настолько очевиден, что его едва удалось исправить при монтаже. Счастливые телезрители не видели того балагана и абсолютно людоедского ощущения, кровавого и жестокого, которое было в студии. Зрители увидели припудренный вариант. Андрей, встав на колени, совершил эмоциональный жест. Он хотел дать понять мне и всем, что к этой деятельности он не имел никакого отношения. И я тоже в это верю. Редакторская деятельность скорее всего была не безвозмездной. Здоровому человеку и в голову не придет обелять преступное сообщество вора в законе из-за сочувствия. Хорошо прослеживается коммерческая история. И конечно же Андрею это было неприятно.
– Малахов, наверное, сам не ожидал, что вы столь эмоционально воспримете появление отца киллера?
– Когда отец киллера вышел в студию, он кричал несколько фраз, часть из которых потом вырезали. Например, что Тюрин – авторитет, который надо заслужить, что сын выполнял приказ и, проявляя доблесть, правильно сделал, убив моего мужа. Знаете, если бы у меня был шанс узнать имя заказчика, я бы встретилась с этим человеком. Пускай бы мне это было очень неприятно, пускай меня бы потом рвало полдня... Его появление в студии – редакторская работа. Им, наверное, хотелось показать Тюрину кадры моего отчаяния, как я рыдала. Им надо было распластать меня.
«Моя мама просто загнана в угол»
– Маша, как я понимаю, вы сейчас живете в квартире, которая вернулась к вам?
– Да. Люди, которые занимали ее последние несколько лет, спешно бежали, оставив жуткий беспорядок. Когда я только зашла туда, испытала чувство брезгливости. А потом взяла ведро с тряпкой и все начала мыть. Вскоре поняла, что сама не в состоянии все вычистить, и вызвала клининговую компанию. В настоящий момент здесь все более-менее хорошо, аура восстановилась.
У Малахова сидела свора гавкающих собак!
– С домовым уже успели познакомиться?
– Я знакома с ним с 2006 года. Я же живу давно в этой квартире. На сей раз долго искала его. У него стресс был страшный. Домовой очень жаловался: говорил, что никак не ожидал того, что происходило в квартире последние годы, что с ним было все не согласовано. Страшно был расстроен, опечален, обижен. Говорил, что это никуда не годится. Сказал, что старался охранять все, как мог. Еле-еле убедила домового в том, что теперь уже я вернулась. Он сказал, что, если еще произойдет что-то подобное и Тюрин сможет захватить квартиру, мало не покажется. Так что все должны иметь в виду: мой домовой раздосадован. И если случится еще один эпизод, он будет просто разъярен.
– Мама вам так и не звонит?
– Не звонит. Более того, два дня назад умерла женщина, которая была ученицей еще моей бабушки и которая фактически меня воспитала. Когда я стала проявлять музыкальные способности, она стала со мной заниматься. С пятилетнего возраста я все каникулы проводила с Ирой. У нас с ней были близкие отношения, она поддерживала меня, верила в меня. Когда я написала маме сообщение, что Ира умерла, она мне прислала в ответ смайл в виде сложенных ручек.
– И все?
– Да. Я поняла, что после этих эфиров она еще больше загнана в угол Тюриным. Очевидно, что они не слишком довольны, что у них не получается на белое сказать черное. Маме, видимо, запрещено со мной связываться. Понятно, что она все равно моя мама, как бы она себя ни вела в данный момент. И Тюрин осознает, что во время наших разговоров, особенно если они будут частыми, у нее сердце дрогнет. Она же не рептилия, а живой человек. Поэтому и контакты со мной ей запрещены. Если бы мама пришла в студию и сказала: «Все, что говорит Маша – правда», все бы закончилось уже сейчас. Тюрин бы приполз и начал извиняться. А сейчас пока идет дурное противостояние. Мне надо рассчитывать на правоохранительную систему, нежели на своих родственников. Надеюсь, они не поддадутся его цыганскому гипнозу, как моя мама.
– Дочь Люся тоже с вами не общается?
– Да, она не хочет разговаривать. Те пятнадцать минут, которые записали сотрудники Малахова, она достаточно нагло со мной разговаривала. Говорила, что хочет мое имущество, а меня видеть не хочет. Мне потом писали: «Другой бы человек в достаточно резкой форме ответил ребенку!» А я общалась мягко, хотя мне было неприятно. Но я не ругалась, старалась воззвать к ее разуму, совести и здравому смыслу.
– Что должно случиться, чтобы вы все помирились?
– Должно что-то сдвинуться в правовой плоскости. Как только это произойдет, сразу все родственники приползут ко мне и начнут говорить, как они мне сочувствовали, как у них сердце кровью обливалось, когда они смотрели за тем, как Тюрин меня рвет на части. Думаю, что у этой мыльной оперы будет такое продолжение в виде долгого и длительного раскаяния моих родственников. Они же сейчас по сути подельники Тюрина, помогают ему терзать меня. Все это вызывает исключительно презрение к ним. И как бороться с этим чувством, я не знаю. Простить их будет можно, а вот как начать снова с ними общаться? Для меня это будет почти невозможным.
«Я коммерчески успешна»
– Я так понимаю, что вы настолько заняты этими вопросами, что на отдых времени не останется?
– Постараюсь совместить. Сейчас учу две новые партии: Элеонора («Трубадур») и донна Анна («Дон Жуан»). Должна была быть еще Саломея и одна современная опера... Но я еле успеваю. Поэтому приняла решение пока учить две партии. Во время отпуска буду каждый день заниматься с пианисткой. У меня всегда получается, что лето – наполовину отдых, а наполовину работа. Я люблю море, но приходится совмещать. Потому как найти время для того, чтобы выучить так много нового музыкального материала, в другое время года у меня нет.
– В России петь не собираетесь?
– Пока не предлагают. Но я не рвусь: у меня есть где петь. Более того, это бы создало неоднозначную реакцию. По большому счету руководство московских театров сейчас старается уловить, какой ветер в отношении меня будет дуть... Они проявляют осторожность. Хотя всем понятно, что я коммерчески очень успешна, собираю залы по всему миру. Но им перед тем, как выходить ко мне с предложением, надо сверить часы с конъюнктурой. Кстати, не факт, если бы мне предложили что-то петь в российских театрах, что я бы ответила согласием...
Кстати
«Изнуряю себя диетами!»
Во время эфиров у Малахова зрители отметили, что Максакова прекрасно выглядит. Звезда уверяет: ее внешность – залог труда. Работа над внешностью у Марии идет круглосуточно.
– Я изнуряю себя спортом и диетами, – говорит Маша. – Практиковала интервальное голодание: сначала 16 на 8, потом – 16 на 6. Сейчас, как хищница, ем один раз в день, вечером. А днем пью только кофе и воду. Мне все это тяжело дается. Но ничего: привыкаю. А что вы хотите? С возрастом метаболизм замедляется, поэтому есть надо как можно меньше, а двигаться как можно больше. Плюс я работаю с хорошими косметологами и врачами. И если вы считаете, что я хорошо выгляжу, значит, наша деятельность успешна.
