Украл, выпил – на БАМ! Кто выиграет от отправки зеков на принудительные работы
Советская система отработки наказания вместо отсидки в местах заключения возвращается в нашу жизнь. К чему это приведет?
Советская система отработки наказания вместо отсидки в местах заключения возвращается в нашу жизнь. К чему это приведет?
Как заявил директор Федеральной службы исполнения наказаний Александр Калашников, у 188 тысяч заключенных есть право подать заявление о замене отсидки на принудительные работы. При этом такой осужденный будет получать «достойную зарплату». Во ФСИН даже упомянули зэков, которые зарабатывают до 220 тысяч рублей (во что, правда, мало кто поверил). А на прошлой неделе появилась информация, что первая партия заключенных из 600 человек может быть отправлена на БАМ уже в июне этого года. Мы возвращаемся в ГУЛАГ или, наоборот, идем к гуманизации системы наказаний?
1. Надо ли возвращать «химию»?
Иван Мельников, вице-президент Российского подразделения Международного комитета защиты прав человека:
– Cейчас первые 600 человек уже поедут на строительство БАМа – кто знает, добровольно или не очень? Какие у нас независимые рычаги проверки? Есть ли доверие у общества? На мой взгляд, это негативный сигнал. И прогнозы плохие. В том виде, в каком сейчас существует система контроля за ФСИН, мы не можем говорить о том, что будут соблюдаться права заключенных – как права человека, так и их трудовые права.
Мы часто слышим о фактах пыток, возбужденных уголовных делах в отношении сотрудников исправительной системы. Система общественного контроля оставляет желать лучшего, члены ОНК сейчас – люди, зачастую близкие к региональным управлениям ФСИН, независимых правозащитников там практически нет.
Я отправлял письмо во ФСИН с предложением создать рабочую группу, в которую бы вошли ведущие, самые опытные правозащитники, представители Министерства труда, прокуратуры, уполномоченные по правам человека. Мы могли бы совместно создавать пилотные проекты, контролировать их, прорабатывать проблемные места, и тогда это, может быть, заработало бы. Через ваше издание я тоже предложил бы создать такую рабочую группу сейчас. Чтобы потом не пришлось слышать про аллегории к 30–40-м годам прошлого века и не иметь неприятных отсылок к репрессивным временам.
Олег Шеин, депутат Госдумы, вице-президент Конфедерации труда России:
– Рациональное зерно в этой идее есть. Это, как я хотел бы надеяться, шаг к гуманизации. У нас сейчас очень немного людей освобождают условно-досрочно. В 2000 году по УДО вышли порядка 150 тысяч человек, а в 2015 году – 50 тысяч человек, и в дальнейшем это число продолжало сокращаться. Соответственно сейчас для осужденных возникает возможность изменить свои условия, поэтому можно сказать, что это правильное решение. Вместе с тем есть другой вопрос, касающийся в целом рынка труда.
У государства появляется соблазн, условно, отправить российских работников на биржу труда на 6 месяцев с небольшим пособием, а вместо них взять дешевую рабочую силу из мест заключений. Так быть не должно. Понятно, каким образом можно уйти от такого варианта – через расширение объема государственных контрактов. Если мы будем понимать, что государство решило не заместить одну рабочую силу другой, а увеличить сам фронт работ и таким образом обеспечить некую гуманизацию законодательства, то это неплохое решение.
2. Сколько на самом деле зарабатывают заключенные?
Иван Мельников:
– Я сотни раз проверял места лишения свободы, будучи членом Общественной наблюдательной комиссии, – следственные изоляторы, колонии, беседовал с тысячами человек, и ни один из них мне не рассказывал о тех космических зарплатах, которые сейчас озвучила ФСИН. 220 тысяч – это единичный случай. Но в целом сегодня таких зарплат не существует.
Зарплаты в 3–7 тысяч рублей в месяц в местах заключения – это очень хороший вариант. Там же еще вычитается плата за содержание в местах лишения свободы, в итоге получается такая вот сумма. Я проверял одну колонию и обращался по ее поводу к уполномоченному – там при работе на тяжелейшем производстве, в 12-часовую смену, с одним выходным в неделю, массой нарушений трудового законодательства зарплата была 500 рублей в месяц!
Олег Шеин:
– По Ярославу Гашеку, бездомный человек специально разбивал стекло, чтобы его посадили в тюрьму и у него на зиму была крыша над головой. Но сейчас дело не только в деньгах. Если хотя бы каждый пятый заключенный сможет изменить условия своего содержания на более комфортные, то как мы можем против этого выступать?
И с точки зрения безопасности я не вижу особых проблем по привлечению к работам осужденных. Работало же это в Союзе. Если людям платить зарплату, если к ним относиться по-человечески, то не будет никаких возмущений и проблем. Проблемы возникнут, если пытаться устроить второй вариант – как Ленскими приисками в 1912 году, когда работникам создали невыносимые условия и все закончилось демонстрациями и в итоге – расстрелом. Но это уже вина так называемой экономии на людях.
3. Насколько вообще эффективен подневольный труд?
Иван Мельников:
– Государству нужны рабочие руки – это один момент. Второй момент – не забывайте, что решение об отправке заключенных на БАМ пришло на совещании во ФСИН с участием РЖД. Может, кто-нибудь из ярых оптимистов службы наказания на голубом глазу, не зная ситуации на местах – а знать ее сложно, так как институт правозащиты находится у нас не в лучшем своем состоянии, – предложил: давайте мы решим вашу проблему. Минстрой посмотрел, как им все красиво расписали, и согласился. Но у нас не зарубежье, а Россия – мы знаем, какие у нас проблемы.
Есть, конечно, позитивные примеры, но их мало. У меня есть знакомый руководитель крупного производства спецодежды, они привлекают осужденных и платят неплохие деньги – 15–20 тысяч, для многих регионов это не так уж мало, выше МРОТ. Они следят за соблюдением прав, и более того – потом дают возможность этим людям остаться на производстве. А трудоустройство бывших заключенных сегодня – это очень большая проблема, их же нигде не хотят брать на работу.
Во многих зарубежных странах есть позитивный опыт использования труда заключенных. Но есть и обратный пример: у нас в районе Иркутска сколько десятков тысяч человек захоронено, на чьих костях велись великие стройки! Но в XXI веке, я надеюсь, не будет использован такой опыт.
Олег Шеин:
– Насчет зарубежного опыта – не знаю. Думаю, что вряд ли такая модель там сильно развита. А что касается нашей страны, то в Советском Союзе это было. И если мы говорим не про ГУЛАГ, а про брежневское время, тогда заключенные делали достаточно большой объем работ. При Хрущеве были бунты, как в Темиртау в 1959 году. Они были вызваны как раз плохими условиями труда как вольнонаемных, так и тех, кто был на так называемой «химии». Но после этого государство при Леониде Ильиче изменило свои подходы, и в 60–70-е годы выступлений по этим вопросам уже не было.
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №20-2021 под заголовком «"Химия" и жизнь».
