"Россия может уничтожить весь мир. Но она больше не сверхдержава": Гуриев – о проблемах современной политики

Экономист, профессор Института политически исследований (Sciences Po) в Париже Сергей Гуриев ответил на актуальные вопросы пользователей Instagram-канала guriev_papers. По его мнению, одной из главных политических проблем, которая особенно актуальна для западных стран, является увеличивающаяся поляризация общества и замыкания человека с определенной позицией в информационном поле, где другие мнения отсутствуют вовсе. Чтобы бороться с этим, нужно для начала победить радикальный популизм, а для этого необходимо наладить диалог между элитами и народом.

Эксперт рассказал об этом, о политической роли современной России в Центральной Азии, зависимости инфляции от курса рубля (спойлер, она есть, но весьма ограничена), рисках нового обвала российской валюты, а также об экономических возможностях РФ составить конкуренцию ведущим экономикам мира.    

Sobesenik.ru приводит полную расшифровку ответов профессора Гуриева.

Что нужно делать с поляризацией общества?

— Это ключевой вопрос в сегодняшней политике. Особенно в развитых странах, где есть и рост неравенства вследствие глобализации, вследствие роботизации, вследствие ошибок, связанных с ответом на кризис 2008-2009 года. Плюс к этому поляризацию вызывает и распространение социальных сетей, социальных медиа. 

Первые исследования роли интернета и его влияния на поляризацию показали, что появление онлайн-СМИ не приводит к тому, что люди читают только то, что они хотели бы читать, что в свою очередь приводило бы к поляризации. Но после того как возникли онлайн-сети, социальные сети, социальные медиа — и это феномен последних 10 лет, последних 8 лет, — мы начали наблюдать резкий рост поляризации, поддержку крайне левых и крайне правых популистов. Вполне возможно, что это временный тренд, и он существует по мере того, как сами социальные сети думают над тем, как бороться с фейковым контентом. По мере того, как политики задумываются о том, как регулировать социальные сети. По мере того, как центристские политики научатся и бороться с настоящим неравенством, и разговаривать со своими избирателями для того, чтобы предотвращать возникновение так называемых «echo chambers» [или] «эхо камеры» — комнат, в которых вы сидите и слышите только то, что вы сами говорите или то, что говорят люди, которые думают так же, как и вы.

Мне кажется, это самое главное поле боя в современной политике, особенно в западных странах. Если страна поляризована, она не может работать как устойчивая демократия.

Если у вас есть только крайне левая партия и крайне правая партия, то в зависимости от того, кто выиграет выборы, политика качается резко влево или резко вправо. И тогда, безусловно, непредсказуемость политики приводит в том числе и к серьезным отрицательным экономическим последствиям.

В этом смысле необходимо восстановление цивилизованной дискуссии центристского диалога: левых центристов и правых центристов. Но надо понимать откуда взялись в том числе и популисты, откуда взялась поляризация — если левые центристы представляют левую элиту и правую элиту, то у крайне левых и крайне правых популистов возникает окно возможностей. Они говорят: «Левоцентристская партия и правоцентристская партия слишком похожи. При всех их отличиях по поводу культурных или экономических вопросов они одни и те же, и они не представляют народ, они только представляют элиту».

И поэтому главный вызов, в том числе и для того, чтобы бороться с поляризацией, заключается в том, чтобы элиты восстановили доверие людей и поняли, чем живут люди: начали бы разговаривать, общаться с людьми и решили бы проблему представительства. Без этого решить проблему поляризации и роста популизма невозможно. 

Правда ли Путин является неформальным президентом стран Центральной Азии?

Я, когда работал в ЕБРР (Европейский банк реконструкции и развития, Сергей Гуриев был главным экономистом ЕБРР с 2015 по 2019 годы, — ред.) и после этого много общался и ездил в Центральную Азию, разговаривал с самыми разными людьми и в бизнес-сообществе, и в коридорах власти, и с гражданским обществом. И, конечно, я могу сказать, что все страны в Центральной Азии с уважением, иногда с опаской, но с уважением относятся к России, к российским властям — понимают, что это ключевой игрок в Центральной Азии. 

Но в какой степени Россия единственный внешнеполитический игрок в Центральной Азии? Ни в какой.

Потому что есть другой игрок в Центральной Азии, который называется Китай, рост влияния которого за последние 20 лет невозможно переоценить. Сегодня у Китая есть ещё и внешнеполитические амбиции, в том числе и то, что называется BRI (Belt and Road Initiative) — инициатива Нового шёлкового пути, инициатива дороги и пояса. И, безусловно, Китай — это важнейший игрок и важнейший инвестор в Центральной Азии. И, конечно, страны Центральной Азии понимают, что они зависят и от Китая, и от России. С этим, кстати, связано и то, что страны Центральной Азии так хотели бы, чтобы Россия присутствовала в Центральной Азии, чтобы она была противовесом Китаю. И чтобы Америка и Европа присутствовали в Центральной Азии, чтобы они были противовесом и тем, и другим.

Но, если говорить коротко: нет, Путин не является неформальным президентом Центральной Азии. Это независимые страны, которые очень хорошо понимают свои интересы и не собираются становиться частью России.

Конкурентоспособна ли Россия на мировом рынке и может ли она стать брендом?

Безусловно, есть целый ряд конкурентоспособных российских брендов: это и российские программисты, и российские математики и физики, и российская культура — всё это вещи, которые известны во всем мире. Может ли Россия стать единым большим брендом, таким как Америка? Нет, Россия сегодня не является больше сверхдержавой — да, она по-прежнему ключевой игрок в области ядерных вооружений, Россия может уничтожить Америку, как и весь остальной мир, — но с точки зрения того, что на самом деле имеет значение, с точки зрения экономики Россия, конечно, не является сверхдержавой.

Может ли Россия стать таким брендом, как Франция, Великобритания, Германия? Да, безусловно.

Сегодня размер экономики России отстает от размера экономики Франции или Германии, если считать в номинальных долларах. Грубо говоря, ВВП России — примерно 1,5 трлн, а ВВП Франции, Германии, Великобритании и Японии (смотря в чем считать: в долларах, в фунтах или евро) составляет 3-4 трлн или даже больше. И в этом смысле России есть куда расти, и я уверен, когда в России будут [происходить] политические изменения, Россия будет расти быстрее, чем она растет сейчас. Если Россия будет расти быстрее, чем она растет сейчас, то она будет иметь тот же размер экономики, как и Франция, как и Германия — и это означает, что Россия будет одним из ключевых игроков в мировой экономике. 

И это означает, что будут российские бренды — то, что Россия будет экспортировать помимо нефти и газа (а экономический рост в России невозможен без развития новых секторов). Россия, конечно, будет создавать новые бренды, но на сегодняшний момент Россия пока не самый главный экономический игрок: если посмотреть на номинальный объем ВВП, Россия не входит даже в десятку крупнейших экономик мира (находится между Канадой и Южной Кореей). Это может измениться, но пока что до этого далеко. И, к сожалению, на ближайшие годы мы можем ожидать только продолжения стагнации и сокращения доли России в мировой экономике. 

Что нужно сделать, чтобы рубль был стабильным к другим валютам? Кто это должен делать? Почему Путин продолжает считать, что слабеющий рубль не влияет на инфляцию?

На самом деле рубль влияет на инфляцию, но слабо. По разным оценкам, ослабление рубля на 10% приводит к изменению темпов инфляции на примерно 1 п. п. Это не очень много, тем не менее это есть.

В целом, то что произошло в последние 6 лет в области управления инфляцией и курсом рубля (переход к плавающему валютному курсу), — это абсолютно правильное решение.

Российский Центральный банк смог снизить инфляцию до 4% в год, и, судя по всему, ему удастся поддерживать инфляцию именно на таком уровне. Это в свою очередь означает, что так или иначе рубль продолжит слабеть по отношению к доллару (у которого инфляция будет 1,5-2%, может быть даже 1%), но он будет слабеть на 2 или 3% в год. И в этом смысле, если ЦБ удастся поддерживать свою независимость, делать то, что он обещает, то нам не нужно бояться следующих скачков курса рубля и доллара. 

При этом надо сказать, что рубль подвержен колебаниям из-за двух причин: снижения цен на нефть и оттока капитала из России. Я думаю, что в ближайшее время не стоит ожидать усиления оттока капитала, он и так очень большой. И я думаю, что стоит ожидать стабильных цен на нефть: в долгосрочной перспективе они будут снижаться, но долгосрочная перспектива — это примерно 10-15 лет, поэтому об этом, наверно, рано говорить.

Но в ближайшее время хороший прогноз цен на нефть — это  сегодняшняя цена на нефть, хороший прогноз оттока капитала — это сегодняшний отток капитала. По крайней мере, если не будет новых геополитических авантюр и, соответственно, новых санкций. Поэтому пока я бы не сказал, что рублю что-то угрожает.

• Политолог озвучил тревожный прогноз для россиян на 2021 год