Александр Федута: Мы дожили. Эпоха Лукашенко минула, и потому моя жизнь не бессмысленна

Ведущий белорусский политолог и первый биограф Александра Лукашенко — о митингах, их главнейшей причине и конце целой эпохи

Фото: Александр Федута // фото: PhotoXpress

Александр Федута – ведущий белорусский политолог, филолог, писатель, первый биограф Александра Лукашенко, входивший в его предвыборный штаб в 1994 году и позже ушедший в оппозицию. При Лукашенко он успел и посидеть за участие в предвыборном штабе поэта и оппозиционера Владимира Некляева (2010), и стать доктором гуманитарных наук, и издать больше десятка книг, и опубликовать в оппозиционных газетах, пока они существовали, сотни обличительных памфлетов. Сейчас он в Киеве, но душой, понятное дело, там же, где и все белорусы.

  • 1964 – родился 3 ноября в г. Гродно, Белоруссия
  • 1986 – окончил филологический факультет Гродненского госуниверситета
  • 1994 – стал членом предвыборного штаба Александра Лукашенко
  • 2010 – арестован в Минске сотрудниками КГБ Белоруссии
  • 2011 – приговорен к двум годам лишения свободы условно

«Процесс самоорганизован и размазан»

Если вы приедете сейчас в Минск, что с вами будет?

– Сейчас у меня до конца октября работа по контракту в Киеве. Я не состою здесь на консульском учете и собирался лететь голосовать в Минск, но узнал, что меня немедленно посадят на двухнедельный карантин. А потом мне после этого карантина придется еще две недели отсиживать в Киеве – терять месяц жизни я не могу.

Но посадить вас он может?

– Теоретически никаких оснований для этого у него нет. Но, как мы знаем, может он всё.

Каков ваш прогноз на ближайшую неделю?

– Трудно сказать, потому что, во-первых, власть показала себя глупой.

А мы и не знали.

– Но прежде она хотя бы показывала себя хитрой. Взять Тихановскую, выбить из нее обращение, выслать в Литву – это именно глупость. Тихановская и не была никаким организатором процессов, власть это прекрасно знает. Но они убрали единственного человека, с которым можно было договариваться. Знаменем протестов стала не кухарка, а домохозяйка; знаменем, а не организатором. Но выслав ее, власть утратила возможность даже имитировать переговорный процесс. Сейчас вообще никто не контролирует улицу. Нет людей, которым можно было бы сказать: мужики (или – бабоньки), или мы вас посадим, или уберите народ с улиц! Сейчас это сказать некому, процесс самоорганизован и размазан по всей стране. Он реально никем не управляется, как бы ни хотелось конспирологам увидеть там ту или иную руку.

Я, кстати, не верил поначалу, что ОМОН стал опускать щиты…

Нет, в паре мест уже стал.

– Но это вызвано тем, что они же местные парни. И по ту сторону щита у них стоят местные, свои. В городе, где 30.000 населения, все знают друг друга в лицо. Отсюда феномен летающего ОМОНа: чтобы не выпускать своих, которым потом с этими же людьми жить, – они из Барановичей на вертолете отправляют ОМОН в Молодечно… Получаются такие отряды летучих обезьян, как в сказке Волкова об Изумрудном городе. Но летающий ОМОН – это же тоже ненадолго. Утомляешься, лупишь граждан с меньшим энтузиазмом… Теперь возникла версия, что рассматривается ввод чрезвычайного положения – комендантский час, бронетехника на улицах, – но это мало способствует приливу народной любви. Получается по классической формуле «Тебя отлупят плетками, и ты полюбишь меня как миленькая!» – напоминаю, что «Красную Шапочку» Леонид Нечаев тоже снимал на «Беларусьфильме».

Вам не кажется, что сказочные аллюзии вообще становятся все актуальнее?

– Да, мы живем в сказке, только страшной. Тихановская – просто Дейнерис Таргариен из «Игры престолов». Тут же и «Дракон». То есть сказки нам не врут. Просто Лукашенко, видимо, еще не понял, что финал таких сказок – гибель короля вместе с сыновьями: такой судьбы я ему отнюдь не желаю.

А он в принципе понимает, что рискует именно Колей?

– У нас есть известная писательница, филолог и преподаватель Анна Северинец. Все районное начальство пихало к ней в класс своих детей, хотя она – оппозиционер и сестра оппозиционера. Так вот, ее – при всей ее славе – уволили за стихотворение «Не думай обо мне». Пафос этого стихотворения – не думай про меня, думай про Колю. Думай, что будет с твоими детьми. Якобы она запугивает сына президента… Но ведь она пыталась наставить власть хоть на какой-то истинный путь!

Лукашенко с сыном // Global Look Press

«Этих женщин не скомпрометируешь»

Саша, может это рассосаться?

– Ну, представим, что чрезвычайное положение введут на месяц. Не забывайте, что Белоруссия – партизанский край. У нас есть этот опыт, и вполне успешный. Взорвать гауляйтера смогли только дважды: мы и чехи. Этот опыт не забывается. И второе соображение: чтобы сидеть на штыках – что само по себе неудобно, – надо штыкам платить. Из каких средств? Бежать на поклон к Путину? Путин отлично понимает, что ни активного военного, ни дистанционного финансового вмешательства ему белорусы не простят.

А наоборот, поддержать Тихановскую…

– Путин, думаю, долго будет смеяться, если ему предложат поддержать Тихановскую. Когда в 2010 году пытались приклеить оппозиционеру Владимиру Некляеву ярлык московской креатуры – с этим смешно было даже спорить: ну представьте себе, что Путин и Медведев поддерживают белорусского поэта! Они бы сами лопнули со смеху от такой перспективы…

А вам не кажется очень наглядным, что знаменами протеста стали именно женщины? В русской культуре это уже бывало, вспомните восьмидесятые, когда главными героинями литературы и кино стали женщины. «Москва слезам не верит», «Странная женщина», «Тридцатая любовь Марины»…

– Мы филологи и понимаем, что ситуация восходит еще к недавнему юбиляру Тургеневу. Посмотрите на эту троицу – Тихановская, Цепкало, Колесникова: это же тургеневские женщины в чистом виде.

Предполагаемый диалог Тихановской с силовиками, когда они шантажируют ее судьбой детей, – это один в один Некрасов, «Княгиня Трубецкая», где губернатор о том же говорит с женой декабриста – с той только разницей, что, растроганный ее благородством, он пропустил ее к мужу, в конце концов. Но вам ли не помнить, что эта экспансия тургеневских и некрасовских женщин – следствие слабости мужчин, встроенных в социальную иерархию и привыкших гнуться? Все это «Русский человек на rendez-vous» Чернышевского: какого вы хотите мужества от мужчины, когда у него нет элементарной ответственности, никаких гражданских прав? Эту женскую оппозицию Лукашенко сконструировал собственными руками – и тут выяснилось, что против нее невозможно нормально бороться. Ее скомпрометировать нельзя! Положим, мужья – олигархи, коррупционеры или хулиганы, кто-то омоновца избил, ладно. Но женщину в чем вы обвините – в том, что она – жена своего мужа? Одна – музыкантша, другая – домохозяйка: в чем их уличать, кроме супружеской неверности… которой не было вдобавок… Это такая вопиющая глупость – выбирать самый безопасный для властей вариант и своими руками выбрать самый опасный, непрошибаемый!

Так нет же – вместо того, чтобы скомпрометировать Тихановскую («Смотрите, она сбежала!»), они вызвали к ней всемирную, лавинную жалость. Женщина, у которой муж в тюрьме, которую шантажируют судьбой детей («Ты никогда больше их не увидишь!»), которую ломают генералы КГБ – три часа кряду, в кабинете главы Центризбиркома, – это уже не поэма, это эпический роман. И помяните мое слово – этот роман будет.

Митинги в Беларуси // Фото: Андрей Романенко

«В лучшем случае у него полтора года»

Саша, самый страшный вопрос: вот если он сейчас начнет буквально катком давить сопротивление – это вызовет панику, отступление или противодействие такой же силы?

– При самом лучшем для него варианте у Лукашенко есть полтора года.

Чтобы внести изменения в Конституцию, ослабив полномочия будущего преемника; наметить преемника; подготовить его к цивилизованным выборам – и за неделю до них покинуть страну со всей семьей. Вы же понимаете: если солдатам выдадут настоящие пули – «как стрельба пойдет, пуля дырочку найдет», по словам Окуджавы. Бронетехника на улицах – тоже жертвы. И тогда легитимность в глазах народа приобретает оппозиция, а власть становится узурпатором – это делается очень быстро. Когда Наполеон бежал с Эльбы, ему навстречу был выслан маршал Ней. Ней встречал узурпатора, а назад в Париж сопровождал законного императора, возвращающегося в любимую столицу. А Людовик XVIII драпал в Гент, и это сделалось в один миг. Лукашенко никогда не будет законным правителем в глазах народа.

Но вы очень его поддерживали в середине девяностых и не скрываете этого…

– Как же мне это скрывать, я лицом торговал! Да, я его поддерживал вполне искренне, ну, так он и был совершенно другим. Он казался очень народным, искренним, простым – политик нового типа, не номенклатура! Прошло 26 лет. Сегодня он не народный президент и даже не президент силовиков: он – вождь дубинок! И только. Он не может выступить, чтобы не нахамить оппоненту. Он общается только со специально отобранными представителями народа, которые рта не смеют открыть в его присутствии. Он не выходит сейчас к народу по очевидной причине: он не того боится, что в него кинут яйцо или «Молотов-коктейль». Он понимает, что будет освистан, а это всего ужасней.

Я специально не занимался историей Чили, но вы можете прочесть в источниках: Пиночет завоевал свой авторитет задолго до переворота. Армия его любила, потому что он был генерал-инспектором и на базе щупал, сухие ли у солдат простыни – чтобы не простудились ребята. А сегодня Лукашенко посещает воинские части исключительно для того, чтобы проверить, хорошо ли подготовлены водометы. И носит генеральскую форму, не будучи генералом, – этого сам Сталин себе не позволял. Он все-таки сначала присвоил себе звание, а потом надел маршальскую форму.

На чем именно вы с ним разругались?

– Это простая история: он запретил печатать доклад оппозиционного депутата о коррупции в его окружении. Через четыре месяца после своего избрания. Я добросовестно ему объяснил, что это глупость, что он показал свой страх перед этим расследованием. Он не прислушался. Газета вышла с белыми пятнами. Это было антиконституционно. Я взял ответственность на себя, потому что это был мой президент и я за него боролся. Тогда я подал в отставку, Лукашенко меня вызвал и стал отговаривать. Я согласился, но поставил одно условие: если будете принимать решение по борьбе с прессой, выслушайте, по крайней мере, мои аргументы. Прошло несколько месяцев, директор типографии мне сообщает, что получил распоряжение выгнать из типографии восемь независимых газет. Я расценил это как предательство – он ведь со мной не посоветовался, хотя обещал! Я пошел к главе администрации, тот полчаса с ним говорил и вышел со словами: «Делайте, как приказано». Я и ушел.

Надо было, наверное, сразу после того доклада…

– Ну, колебания были, хотя заявление я написал как раз тогда. И кстати, прокурорская проверка потом не подтвердила факты, изложенные в этом докладе. Но после второго случая у него никаких отговорок уже не было. И я ушел в «Белорусскую деловую газету», и пять лет работы там были вторым самым счастливым периодом моей жизни, хотя нас душили всеми способами постоянно.

А первый?

– Первый – в школе при Горбачеве.

«Западу глотать уже некуда»

Как вы думаете, Путин действительно его будет поддерживать – или сдаст? И насколько сильно бьют по Путину все эти события?

– Путин, думаю, до конца еще не понял, что Лукашенко держит его в заложниках. Это довольно унизительно. На самом деле, если Путин перестанет поддерживать правителя, потерявшего легитимность, утратившего популярность, оскорбившего собственный народ, – интересам России в Белоруссии ничего не угрожает. Если же он захочет поступить, допустим, по пражскому сценарию 1968 года…

Положим, Запад стерпел Крым: я никоим образом не одобряю то, что было сделано с Крымом, но логику, по крайней мере, могу понять и понимаю, почему Запад это съел. А вот есть Донбасс ему было уже некуда, и наивно думать, что он проглотит инкорпорацию Белоруссии. Это элементарно незачем делать.

Вы могли предсказать, что взрыв случится именно сейчас? Я вот честно скажу: было ощущение, что народ растлился при диктатуре и не способен уже ни на какое сопротивление.

– Не открою никакой Америки, об этом предупреждали многие экономисты: Россия закрыла свой рынок для белорусской рабсилы из-за пандемии, поэтому все и произошло. Раньше белорусские мужики ездили работать в Россию, содержали семьи, приезжали домой на выходные, напивались и ругали жен за то, что те не умеют экономить. Теперь они остались дома, посмотрели телевизор, сравнили это с тем, что видно из окна, – и задумались. Все время пить не будешь, верно? Они увидели ценники в магазинах, в аптеках, в жировках, послушали пропаганду, сравнили – и взвыли!

Так и раньше выли…

– Верно, повыли бы и дождались открытия границ. Но в Белоруссии же не стали вводить карантин, и Лукашенко начал рассказывать о том, что люди умирают исключительно по собственной вине! Вот этот умер потому, что был старый, а этот весил 130 кг – сам виноват, а эта была медсестра и плохо защищалась от инфекции, – короче, начал оговаривать мертвых. И нет никакой проблемы, всё выдумали! Этим был достигнут некий предел, потому что, как учит еще одна сказка, «эта кошка не кошка. Она сама сказала, что она лошадь».

«Джельсомино»!

– Конечно. И заметьте: за Лукашенко все время голосовали малые города Белоруссии, где главным работодателем является государство. Допустим, 12 тысяч населения. Врач – да что, бухгалтер больницы – смотрит в окно и видит, в каком количестве выезжают труповозки. Не хватает медикаментов, масок, палат – и крайними оказываются врачи. Вот я знаю ситуацию в конкретном городе: там два интерната – для детей с замедленным развитием и для пенсионеров. И там внезапный дикий скачок коронавируса: откуда? А туда привезли гумпомощь из Китая, уже когда там началась пандемия. Врачи и медсестры всю эту гумпомощь перебирали своими руками. И случилась колоссальная вспышка, а власть продолжала, вопреки очевидности, говорить, что ничего не происходит! Вот так начала исчезать поддержка власти в провинции, потому что здоровье – не та тема, которая легко прощается. И конечно, эта дикая, беззастенчивая ложь про выборы... когда из 86 участков нет ни одного, где у Лукашенко было бы больше 20 процентов, а у Тихановской меньше 60. Два участка отказались подписывать фальшивые протоколы – это уже запредельная храбрость.

Кстати, в одной гимназии, где отказались подписывать фальшивый протокол – то есть красть голоса, – среди всех педагогов, всех учащихся воцарилось такое ликование, какого не было, наверное, со времен Победы. Представляете: учителя не соврали детям! Можно прямо смотреть в глаза друг другу! Это большое счастье. А сейчас ведь – не отменишь же 1 сентября! – учителям, обеспечивавшим выборы, и детям придется смотреть друг на друга. Как они встретятся в сентябре? Большой вопрос.

«И вы доживете»

Саша, а как, по-вашему, осуществится падение путинской власти?

– Ну… от литературы никуда не уйдешь: каждая несчастная семья несчастлива по-своему. Я не специалист по сейсмологии.

Но можете вы сказать, что ваш народ вас приятно удивил?

– Я счастлив, что дожил, но я в ужасе при мысли о том, как труден будет выход. Я написал политическую биографию Лукашенко по итогам первых десяти лет его правления – и понял сейчас, что пора писать второй том. Последний. Потому что в этом году, похоже, правление его закончится. И подписал договор на эту книгу буквально за месяц до выборов.

Дима, мы дожили, всё кончилось. Начинается нерадостное, возможно, но – другое. Эпоха Лукашенко минула, я до этого дожил, и потому моя жизнь не бессмысленна.

А нам это чувство еще только предстоит… если предстоит…

– Даже не сомневайтесь. Массаракш, как сказано еще в одной книжке.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №31-2020 под заголовком «Александр Федута: Сегодня Лукашенко не народный президент, а вождь дубинок».

Поделиться статьей
Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика