Сатаров: Просто сажать за коррупцию – как воевать с тараканами с помощью брызгалок

Политолог Георгий Сатаров рассуждает о том, что же на самом деле говорят нам данные Генпрокуратуры о коррупции в России

Политолог Георгий Сатаров рассуждает о том, что же на самом деле говорят нам данные Генпрокуратуры о коррупции в России.

На днях Генпрокуратура представила обзор состояния коррупции в России. Уровень таких преступлений ведомство считает стабильным, хотя в 2019-м он стал чуть выше, чем в 2018-м... Ну что тут сказать? Генпрокуратура – как женщина, которая чрезвычайно противоречива в своих высказываниях.

Любой криминалист вам скажет, что статистика правоохранительных органов не является определяющим показателем. Структуру коррупции нам не представили. Почему в Чувашии она высокая? Потому что там стало больше бытовой (незначительная благодарность врачам, учителям и т.п.) или деловой (миллионные откаты за нужные решения)? Что значит – коррупция «снизилась» или «повысилась»? Нас же не информируют, почему это произошло: хуже стали работать или преступлений стало меньше?

При этом каждое ведомство оперирует своими данными – возбужденными делами, переданными в суд, вынесенными приговорами. И все это разные цифры. Ни одна из них не дает реальной картины. Кроме того, есть целый пласт скрытых (латентных) преступлений. И коррупционные преступления – самые латентные. Но в обзоре Генпрокуратуры ничего не говорится о том, какова латентность в этой сфере.

А между тем эти аспекты изловимы – это все делается в цивилизованных странах, там ежегодно на госсредства проводят виктимизационные исследования. Это гигантские опросы, очень дорогие, но без них реальный уровень коррупции оценить невозможно.

Наш фонд ИНДЕМ много лет занимался изучением коррупции. Но такое исследование нам заказывали в последний раз 10 лет назад. А в последние годы это стало называться антигосударственным преступлением (если мы попробуем заняться таким исследованием по собственной инициативе). Так вот, динамика, которую мы наблюдали 10 лет назад, была такой: размер взяток увеличивался (причем быстрее, чем повышался уровень жизни), бытовая коррупция снижалась, а деловая росла. Думаю, и сейчас этот тренд сохраняется.

Часто слышу вопрос: почему они не боятся? Да просто потому, что вероятность быть разоблаченным по коррупционному преступлению гораздо меньше, чем вероятность погибнуть в авиакатастрофе. А вы знаете, что вероятность погибнуть в авиакатастрофе гораздо меньше, чем в ДТП. Между тем разве кто рассматривает всерьез последнюю возможность?

Выявлять и сажать – это, конечно, надо. Но это все равно что бороться с тараканами с помощью брызгалок: они мутируют и выживают самые стойкие. Все прекрасно знают: чтобы не было тараканов, надо держать кухню в чистоте.

В случае с коррупцией это означает, что надо уничтожать условия для расцвета коррупции. А это много самых разных вещей. Главная – нормальная судебная система, независимая от власти. Когда невозможно прикрыть никакого коррупционера с помощью звонка. И так далее. Коррупция – всегда следствие неэффективности институтов. Это универсальный закон. А у нас конституционно предусмотренные для этого институты не работают. Это и определяет масштаб коррупции.