С Лужковым ушла эпоха

12 декабря Москва прощалась с человеком, который 18 лет руководил главным городом страны. С человеком, который был масштабнее даже этого огромного мегаполиса...

«В его смерть невозможно поверить»

И месяца не прошло с тех пор, как Лужков в Москве презентовал свою новую книгу – «Властители, уничтожавшие великую страну. Россия. ХХ век». Он был бодр и полон планов. И вдруг – его нет…

– В кабинете директора книжного магазина мы пили чай, разговаривали, смеялись, – рассказывает поэт-песенник Илья Резник, ошеломленный случившимся. – Он вообще был человеком очень теплым, открытым. С ним всегда было интересно. В тот вечер мы говорили о пчелах, о травах, которые нужны для овец, о лошадях. И о том, как Юрий Михайлович работал на комбайне… Ничто не предвещало беды. Он собирался писать продолжение этой книги…

– Когда мы шли после чаепития в зал, я его спросила, как он себя чувствует, – вспоминает свою последнюю встречу с Лужковым Ирэн Федорова, вдова знаменитого офтальмолога. – Он ответил: «На отлично!» Всегда смотрел на жизнь с оптимизмом… В его смерть невозможно поверить: настолько живым, веселым, счастливым человеком был Юрий Михайлович. Правда, когда его убрал Медведев, он очень переживал (премьер так и не пришел попрощаться с Лужковым. – Ред.). Я его спрашивала тогда: «Сколько единомышленников вас предали?» Он отвечал с горечью: «90%». Это было ужасно.

«Старался не показывать, насколько оскорблен»

На прощании с экс-мэром многие вспоминали, как он поддерживал культуру, деятелей искусства, помогал им… Так оно и было. Но не все оказались готовы поддержать самого Лужкова в трудную минуту.

– Когда в 2010-м шел разговор об отставке, 40 народных артистов подписали письмо в его защиту, – вспоминает Резник, – перечислив, что он сделал для искусства: сколько театров, студий открылись благодаря участию Лужкова и т.д. Письмо это, увы, не имело результата. Но было и продолжение истории. Мне потом, уже после его отставки, позвонили с НТВ и предложили прийти в студию: «Несмотря на ошибки Лужкова, мы хотим сделать о нем добрую передачу». На эту съемку пришел только я один... Это как в песне про крыс, которые бегут с корабля. И так ведь было не единожды. Сейчас не помню у кого, но был юбилей. Среди прочих были приглашены Лужков, и мы с женой. Гостей сажали за столы, где были указаны фамилии. По 10 человек за каждый. За нашим в итоге сидело всего три человека: мы с супругой и Юрий Михайлович. Остальные гости умудрились пересесть, видимо, опасаясь соседства с опальным экс-мэром, – голос поэта дрожит от возмущения.

– Тема предательства – она ведь вечная. И знаете, был еще один случай. Когда Сергей Доренко начал травлю Евгения Примакова и Юрия Лужкова (перед думскими выборами 1999-го он работал против блока Примакова-Лужкова «Единство», за что получил прозвище «телекиллер» – ред.), мы со Славой Говорухиным решили организовать в «Новой опере» концерт в защиту этих двух замечательных людей. Собралась всего треть зала. Горько вспомнить, как два великих человека сидели как сгорбленные старички... Но Юрий Михайлович – очень мужественный, он всегда старался не показывать, насколько оскорблен.

Лошади и вертолет

– Мужчины, которые были рядом с моим мужем, стали мне опорой после его гибели, – замечает Ирэн Федорова. – Слава ушел летом 2000-го, Евгений Максимович Примаков – летом 2015-го, и теперь вот Юрий Михайлович… Все эти почти 20 лет после смерти Славы он меня не бросал, был настоящим другом. Когда Слава погиб, на том месте, где разбился его вертолет, Лужков поставил часовню. Ее освятил сам патриарх Алексий…

И по духу, и по образу мыслей они были очень близки. В одном из последних интервью мужа спросили, с кем бы он хотел оказаться на необитаемом острове. Слава, не задумываясь, ответил: с Лужковым, мы бы там объезжали диких лошадей, а потом сидели и разговаривали обо всем на свете – политике, экономике, стране…

– Как-то у меня бы творческий вечер в Ялте, – вспоминает Илья Резник. – и я очень хотел, чтобы песня, которую мы с Крылатовым писали о Севастополе, была исполнена ансамблем Черноморского флота. Но командующий ансамбль не отпускал. И тогда я попросил помочь Юрия Михайловича, который всегда очень поддерживал и Севастополь, и флот. Ансамбль выступил. Наутро я позвонил Лужкову поблагодарить, а он мне говорит: «Я читаю дневники Святослава Федорова, смотри, что он пишет: таланту тяжело на этом свете, так как всегда есть завистники, которые унижают гения. И от этого их плечи расправляются и они чувствуют себя наравне с гением»… Меня это зацепило, и через день я уже читал ему свои новые стихи, которые посвятил Федорову (они заканчиваются так: «Береги своих гениев, Родина, и они твою честь сберегут...»). Сейчас эти стихи посвящены уже им обоим – и Федорову, и Лужкову.

– Слава и Юрий Михайлович познакомились чуть ли не в первый приход Лужкова в мэрию, – вспоминает Ирэн Федорова. – Они как-то мгновенно почувствовали родственность душ, и муж тут же пригласил его к нам на дачу: Лужков приехал, на обычной «Волге»… И они со Славой долго-долго разговаривали – темы у них не кончались. Потом они с Леной уже часто приезжали к нам. А у нас тогда были лошади. Так вот, Юрий Михайлович с Леной впервые сели на лошадей у нас. Елена прямо заболела конным спортом. Она очень хорошо сидит в седле. Да и Лужков был неплохим наездником. Он ничего не боялся. Слава тогда купил для института вертолет. И везде летал на нем, буквально упиваясь небом... А я очень боялась – вертолет трещал, как консервная банка.

Однажды муж предложил: сегодня поеду к Лужкову на дачу, хочешь со мной –  придется лететь. При этом дорогу он не очень хорошо знал, поэтому приземлился где-то у шоссе и позвонил Юрию Михайловичу. Тот приехал на машине. До дачи меня довезли его помощники, а сам Лужков тут же сел в кабину вертолета. За штурвал! Помню, мы с Леной с крыльца с опаской наблюдали, как он сажает машину – на узенькой полоске среди огромных сосен. Такие они со Славой были отважные...

С ним можно было спорить

Юрий Михайлович – удивительное дело – везде казался своим. И в гуще простых людей, и среди акул бизнеса, и среди крупных чиновников. Думаю, потому что был абсолютно естественным в любой ситуации.

Он был непосредственен, как ребенок, умел заражать своей радостью. Так, в январе 2016-го, почти сразу после их венчания с Еленой Батуриной, у нас было интервью. Первое, что экс-мэр продемонстрировал, было обручальное кольцо: Елена, сказал, подарила. А он ей – такое же, платиновое.

Был не чужд романтики. Рассказал, что они давно договорились повенчаться. Я спросила: именно в день серебряной свадьбы? Нет, ответил, на 10-летие. Но тогда вдруг решил венчаться Жириновский, и супруги отложили свое торжество – чтобы не смешивать, как выразился Лужков, «столь душевный акт с процедурой, которая была растиражирована в СМИ».

Он любил животных. Приезжая в хозяйство под Черняховском, обязательно совершал вечерний «ритуал»: брал корм, садился за руль и ехал за 30 км проведать «пастуха» Мосса, умнейшего шотландского пса. И он заботился о работниках своего хозяйства и шире – о жителях Калининградской области, как некогда заботился о москвичах (в столице ведь до сих пор пенсионные доплаты называют «лужковскими» и с теплотой вспоминают, в какие квартиры переезжали из хрущевок, а также поликлиники, больницы, школы и детсады без «оптимизации»). 

Помню, когда впервые приехала к нему в это хозяйство осенью 2012-го, поразило, что Лужков останавливается там в обычном гостевом домике, живет почти в спартанской обстановке. За стол приглашает всех, кто заходит в дом. Знает всех работников хозяйства по имени. И не просто имена, но и что происходит в их жизни. И это не было позерством. Лужков так жил – его действительно интересовали прежде всего люди и дело, а не прибыль любой ценой. Он заботился, к примеру, о том, чтобы ремонтные бригады работали в теплом обустроенном помещении – с туалетом, душем, кухней… Людям должно быть комфортно – иначе зачем все это? Таков был его девиз.

Но главное, с Лужковым было не только интересно разговаривать. С ним можно было спорить. Он не опасался «потерять лицо». Не боялся противоречить сильным и не опускался до унижения слабых.

Везде был своим

Он заботился о работниках своего хозяйства и шире – жителей Калининградской области – как некогда заботился о москвичах (в столице ведь до сих пор пенсионные доплаты называют «лужковскими», и с теплотой вспоминают, в какие квартиры переезжали из хрущевок: и метраж предоставляли больше, чем сейчас, и прав у переселенцев было несравнимо больше). Москвичи вспоминают поликлиники, больницы, школы и детсады без «оптимизацции». МКАД, который заменил собой кольцевую «Дорогу смерти» (кто сейчас помнит, что она была узкая и вообще неосвещенная?), третье транспортное кольцо и много чего другого, что действительно было нужно жителям.

И это точно был не самообман, когда он перед 80-летним юбилеем (который встречал не на закрытом вип-банкете, а с горожанами на субботнике в Коломенском) говорил мне: «Я купаюсь в добром отношении москвичей». Тысячи граждан пришли к нему на праздник в Коломенское.

И тысячи – проститься в день его похорон. Люди плакали, даже не будучи лично знакомы с Лужковым. Просто он любил свой родной город и москвичей, старался сделать Москву образцовой, а жизнь в ней достойной. Возможно, у него были ошибки. Но старался искренне. И добился многого.

...В 2017-м я снова в калининградском хозяйстве. И вот уже Юрий Михайлович деловито переобувается в смешные резиновые полуботы и предлагает аналогичную обувку и мне. Он показывает, что появилось нового – разводят уже не только овец и лошадей, но и коров, появился грибной цех, сыроваренный, приличные урожаи гречихи... Воплотились и многие другие замыслы. Честно, я даже не сильно удивилась – а как иначе может быть у такого хозяйственника? «Кризисного менеджера», как назвал себя экс-мэр. Он рассказал, что президент Путин обещал как-нибудь приехать посмотреть на его успехи и, возможно, распространить опыт на всю страну. Не приехал. Не успел...

Тысячи людей пришли с ним проститься в день его похорон. Люди плакали, даже не будучи лично знакомы с Лужковым. Просто он любил свой родной город и москвичей, старался сделать Москву образцовой, а жизнь в ней достойной. Возможно, у него были ошибки. Но старался он искренне. И добился многого.

Столица прощалась со своим бывшим мэром больше 6 часов: прощание в храме Христа Спасителя началось в 7 утра, но уже до этого у собора собрались люди. Тут не различали чинов и званий. К гробу подходили именитые и обычные жители столицы. Даже когда в храм приехал президент Владимир Путин, очередь не остановили.

Путин пробыл 10 минут. Выразил соболезнование членам семьи, а потом сел рядом с Еленой Батуриной (она была убита горем и абсолютно потерянная) у гроба и о чем-то с ней разговаривал. Не исключено, что спрашивал о том, как умер Юрий Михайлович и почему его хоронят в закрытом гробу…

Это и впрямь стало загадкой. Официальное объяснение: родные хотели, чтобы люди запомнили Лужкова живым – он ведь всегда излучал энергию, в нем кипела страсть к жизни. Но патологоанатом Александр Эдигер, размышляя о том, почему могло стать обезображенным лицо Юрия Михайловича (из-за этого обычно и хоронят в закрытых гробах), называл как возможную причину ураганный лизис (разложение) тканей, который возможен при быстрой смерти.

Инфаркт или плановое обследование?

Считается, что Лужков умер во время плановой госпитализации. Глава АФК «Система» Владимир Евтушенков рассказывал, что 8 декабря разговаривал с Юрием Михайловичем, тот был бодр и ничто не предвещало трагедии 10-го.

Зав. лечебной частью мюнхенской клиники «Гроссхарден» Карл-Вальтер Яух пояснил СМИ, что у Лужкова были проблемы с сердцем и что он поступил к ним уже с инфарктом, что Лужкову оказали необходимую помощь, но его состояние вскоре ухудшилось. И наступила смерть… Это, впрочем, не объясняет закрытого гроба. 

Елена Скворцова

* * *

Михаил Жванецкий: Юмор у Лужкова был... специфический

Общеизвестен тот факт, что Юрий Лужков двадцать пять лет назад подарил юмористу квартиру в Москве.

– Михаил Михайлович, это правда, что бывший мэр Москвы в вашей судьбе сыграл судьбоносную роль?

– Юрий Михайлович ко мне хорошо относился, по крайней мере двадцать пять лет назад, когда мы встречались. Помню, сижу у Лужкова в приемной, он сам вышел и пригласил меня к себе. Мы общались в его комнате отдыха, он не выпивал, но мне что-то предлагал. Как мне квартиру предоставил? Вызвал своего заместителя и распорядился выдать мне трехкомнатную на Лесной, прямо у метро. Хорошая квартира, до сих пор она у меня есть. Я не знал, чем могу его отблагодарить. Он-то мне квартиру подарил, а мне что – перстень надо было ему преподнести?! У меня ничего тогда не было, я был беден. Как-то Лужков попросил меня выступить перед ним и его соратниками. Я говорил что-то, пытался шутить. Но не пошло.

С чувством юмора у него было все хорошо, но юмор был специфический, как бывает у чиновников такого ранга. Я один раз выступил, второй, но реакция была не очень. Он не смеялся, другие, исходя из этого, тоже. Со временем я перестал с ним шутить. Знаете, какая еще была тонкость? Когда он выписывал мне пропуск, то всегда прописывал туда «плюс два». Мы к нему шли всегда так – я, Андрей Вознесенский и Андрей Битов. Мне кажется, что эта деталь характеризует его отношение ко мне. Со временем отношения охладились. Он, наверное, хотел, чтобы я танцевал возле него. Я, конечно, получил квартиру, но и у меня есть какой-то стержень... А история с его отставкой – совершенно идиотская. Лужков такое не заслуживал. Он был прекрасным мэром. Легкий человек, веселый, всегда все помнил и делал все, что обещал.

Беседовала 
Лолита Пурцеладзе

* * *

Материалы вышли в изданиях «Собеседник» №48-2019 и «Жёлтая газета. Зажигай!» №49-2019.