"Красный уровень" мешает фальсифицировать выборы и вбрасывать голоса

Sobesednik.ru наблюдал за выборами 9 сентября «изнутри», пытаясь выяснить, откуда берется фальсификация итогов голосования и почему члены комиссий идут на должностные преступления, не замечая «карусельщиков» и воскрешая мертвых.

• У урны с протянутой рукой: как и за кого голосовали россияне 9 сентября

Я принимаю участие в каждых выборах, начиная с 2012 года: иногда в качестве члена избирательной комиссии, иногда в качестве наблюдателя… Последние несколько раз (выборы депутатов в Госдуму в 2016 году, президентские выборы в марте этого года и теперь 9 сентября) я наблюдаю за выборами в качестве журналиста. Иногда даже удается побывать сразу на нескольких участках. Поэтому я точно знаю: работа в избирательной комиссии на участках — дело нервное и неблагодарное. 

Каждая избирательная комиссия начинает готовиться еще задолго до выборовов: проходят инструктажи, получают ценные указания и рекомендации...

— Различные ц/у по явке и проведению выборов пишут и муниципальные власти, и в ТИКах (территориальных избирательных комиссиях) и даже в региональных минобрах, — рассказывает мне член одного подмосковного УИКа Марина. — В основном ведь в комиссиях сидят сотрудники школ и детсадов. И если что-то пойдет не по плану — образовательное учреждение могут ждать неприятности.

В день выборов члены комиссии должны приветливо встречать избирателей, проверять документы, правильно вписывать данные в журналы, в случае ошибок или каких-то нештатных ситуаций составлять бесконечные протоколы и так далее — все должно быть без ошибок.

Но есть и еще один важный нюанс — явка. А как ее могут обеспечить люди, которые вносят ваши данные в журнал и выдают вам бюллетени? Есть лишь несколько законных методов: ходить по квартирам и агитировать избирателей, обзвон. Все остальные методы повышения явки — нелегальные.

К счастью, вариант вроса бюллетений в урны пачками, как это было раньше, постепенно сходит на «нет» из-за появления КОИБов (электронных урн), которые принимают лишь по одному бюллетеню. Но, увы, сегодня КОИБами обеспечены далеко не все участки в Москве (что уж говорить о дальних регионах страны или деревнях).

Но есть все еще рабочие методы обеспечивания явки: «карусели» избирателей с открепительными бюллетенями и «мертвые души».

Круче, чем у Гоголя

Так, например, на участке №954 в микрорайоне Железнодорожный города Балашиха заранее было определено: должно проголосовать 700 человек. Правда, обеспечить запланированную явку им так и не удалось. Потому что пришел «Собеседник».

В первые полчаса моего дежурства обнаружилась «мертвая душа»:

— Мой муж, Ростислав Игнатьевич, умер в сентябре прошлого года, скоро годовщина, — жалуется мне избирательница Ольга Иванова. — Почему-то он опять в списке, хотя в марте, на президентских выборах, я приносила копию свидетельства о смерти. А они его не вычеркивают...

Я подошла к члену комиссии, которая оформляла Ольгу, и попросила показать запись в журнале. Увидела пометку о смерти.

— Почему вы ее написали карандашом? — спрашиваю.

— А как надо? — округлила глаза сотрудница УИК и подозвала председателя комиссии.

— Ручкой, — подтвердила председатель. — Всю строку вычеркивайте.

Дело было сделано... После этого инцидента на участок пришли еще три человека, чьи родные тоже умерли, но числились в списках избирателей. Они принесли свидетельства о смерти, и «недоразумение» было устранено.

Впрочем, на другом участке — №70, тоже в Балашихе — проблема с «мертвыми душами» не искореняется из года в год: здесь систематически в списке избирателей появляется мой дедушка, которого не стало восемь лет назад. Вычеркивать его из списка соглашаются только при предъявлении свидетельства о смерти — каждый раз.

На президентских выборах я уже приносила документ, и «мертвая душа» была вычеркнута. Но 9 сентября он снова оказался в списках тех, кто может голосовать:

— Мы не можем просто так взять и вычеркнуть — вы снова должны принести свидетельство о смерти, — пояснил мне председатель комиссии Максим Викторович. — Видите ли, в чем проблема: раньше комиссии сами сверяли списки через паспортный стол, а теперь нам списки, в том числе и умерших, передает МФЦ. В ТИКах, очевидно, журналы не проверяются и не обновляются после каждых выборов. Разве что совершеннолетних избирателей приписывают, а вот умершие так и остаются в списках.

Казалось бы, ну есть человек в списках — что в этом такого? Я могу объяснить. Во-первых, вы можете представить себе чувства людей, которые видят в списках своего умершего родственника. А во-вторых, наличие «мертвых душ» — идеальная возможность для подтасовки на выборах.

Круговорот избирателей

Дело в том, что никто не проверяет точность паспортных данных в строке каждого голосующего, поэтому вписать данные напротив умершего человека, который числится избирателем, или проголосовать вместо того, кто не пришел на выборы, не составляет особого труда. Но при условии, что избирательная комиссия в этом заинтересована и готова идти на преступление.

Так, совершенно спокойно по участкам путешествуют «карусельщики»: как правило, это молодые люди и девушки, которые приходят на участок, имея при себе лишь паспорт и открепительное удостоверение. Если по правилам, оно должно изыматься членом комиссии. Но «карусельщики» просто показывают бумажку — и получают бюллетень для голосования, а их данные вписывают в дополнительный список или как раз в строки «мертвых душ».

Кто-то из «карусельщиков» догадывается хотя бы переодеваться, но чаще всего они просто ходят по одним и тем же участкам в одной и той же одежде. Одну карусельщицу мне практически удалось поймать за руку: девушка в синей юбке и серой толстовке пришла голосовать на один и тот же участок второй раз за час (!).

«"Карусельщица"?» Стоило мне об этом заикнуться, девушка тут же исчезла с участка. Впрочем, в попытках ее догнать я выбежала на улицу и увидела: сбоку гимназии, где находился избирательный участок, тусовались сразу несколько «карусельщиков» — около десяти парней и девушек, которые по одному или по двое ходят голосовать.

Светофор на выборах

Кстати, оказывается, в день выборов избирательным участкам присваиваются различные уровни: «зеленый», «желтый» и «красный». Самый классный для разных манипуляций — «зеленый»: это когда нет независимых наблюдателей. «Желтый» — это когда на участке вдруг появляется наблюдатель-чужак. В данном случае — я, аккредитованный журналист (с таким я тоже столкнулась, уже на другом участке). Такого пытаются быстро «нейтрализовать»: приглашают на чай/кофе. Как правило, это делают представители ТИКа. Если фишка «прокатывает», значит, манипуляции возможны, но с осторожностью.

Ну а самый плохой для нарушений — «красный»: какие-либо манипуляции становятся невозможны. И на одном из участков, на котором я побывала, был объявлен такой — «осторожно: журналист!»

— Нам выгодно, чтобы был именно этот уровень: ведь, с одной стороны, мы не хотим идти на должностное преступление, а с другой — не можем потерять работу, — делится проблемой один из членов комиссии. — А когда приходят независимые наблюдатели, общественники и журналисты, мы автоматически снимаем с себя все обязательства по выполнению «плана».

Кому нужны подтасовки?

Я неоднократно задавалась вопросом: почему члены избирательных комиссий, которые боятся уголовного наказания, все равно идут на преступления? Этот вопрос я задавала не один раз и не на одном участке.

Как оказалось, в явке и голосах «за кого надо» больше заинтересованы местные власти. Соответственно, в период избирательной кампании и в день самих выборов оказывается давление на бюджетников, которые сидят в избирательных комиссиях. Их несложно запугать: пригрозить, например, серьезной проверкой в школе или детском саду, проблемами на работе, которые внезапно могут случиться, если выборы пройдут «не так».

Поэтому пока россияне сами не ходят голосовать, а в избиркомах сидят бюджетники, которые боятся потерять работу, но почему-то идут на преступления, ситуация с выборами кардинально не изменится.