К чему приведут прекращение огня Путиным и Порошенко и переговоры ДНР и ЛНР с властями Украины

3 сентября Владимир Путин и Петр Порошенко договорились о прекращении войны на Украине. Правда, пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков вскоре скорректировал это сообщение, отметив, что это было лишь обсуждение шагов к установлению мира, и Россия не является стороной конфликта, а пресс-служба Порошенко, в свою очередь, убрала из пресс-релиза слово «постоянное». Однако самый важный шаг, как ни крути, все же сделан.

Параллельно в Минске проходят переговоры лидеров ЛНР и ДНР с представителями властей Украины, которые, как утверждает вице-премьер ДНР Андрей Пургин, благодаря военным успехам ополченцев приобретают официальный характер. Также вице-премьер выразил надежду на то, что итоговые переговоры контактной группы дадут конкретные результаты: «Эта конкретика сейчас в основном будет касаться обмена пленными и создания условий для возможного прекращения огня. Никаких других договоренностей сегодня достигнуто не было».

Ранее ДНР и ЛНР потребовали для себя особого статуса. Кроме того, самопровозглашённые республики настаивают на прекращении АТО для проведения свободных выборов, на легализации вооружённых формирований и на проведении амнистии политзаключенных.

Как договоренность Путина и Порошенко отразится на судьбе ополченцев? Какова позиция Киева после свежих побед противника? Чего добьются сепаратисты и на чём может погореть проект «Новороссия»? Об этом — в интервью политолога и публициста, президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова.

— Можно ли говорить о том, что после свежих побед и договоренности Путина с Порошенко о прекращении огня ополченцы и Киев будут вести переговоры на равных?

— Я был уверен, что по мере того, как невозможность быстрой военной победы будет становиться очевидной, позиция Киева будет меняться. Но не так быстро. На сегодня она противоречива. С одной стороны, контактные группы встречаются, а с другой — Порошенко выступает с инициативами о включении ДНР и ЛНР в реестр террористических организаций. Он эту инициативу предлагает Соединённым Штатам. Но либо вы ведёте консультации и переговоры, либо вы настаиваете на квалификации оппонентов как террористов — это взаимоисключающие позиции. Поэтому пока о позиции Киева говорить рано, она находится в таком плавающем состоянии.

[:image:]

— На чьей стороне перевес сил после озвученной договоренности Путина и Порошенко о прекращении огня?

— Сейчас тактически ситуация была более острая и неблагоприятная для Киева. У Порошенко, во-первых, — выборы, а выборы в той атмосфере, которая была создана на Украине, требуют успехов, побед, демонстрации жёсткости и патриотизма. Во-вторых, мобилизационные ресурсы Киева ограничены — и финансовые, и людские, и технические. Ополчение продемонстрировало довольно высокую сопротивляемость. Очевидно, что его нельзя быстро свалить.

В дальнейшей перспективе время работает не на Киев. В зависимости от того, будет ли на самом деле прекращен огонь, будет много вопросов. Главная проблема состоит в том, что и повстанцы пока недостаточно сильны для того, чтобы обеспечивать устойчивый контроль над той территорией, на которую они претендуют, чтобы обеспечивать там правопорядок, социальную безопасность, экономическое развитие и т.д. А если этого не будет, то проект «Новороссия» не будет привлекательным ни для населения этих областей, ни тем более для других регионов Украины.

[:image:]

— Что Вы думаете об участии российских войск в боях на Украине?

— Войска как таковые, очевидно, там не участвуют. То есть войска как соединения. Какие-то военные специалисты, вероятно, выведенные за штат, наверняка участвуют. Но всё это укладывается в логику добровольческой войны, аналоги которой мы найдём и в Абхазии, и в Приднестровье, и в Южной Осетии. Во всех этих случаях решающую роль играло местное ополчение, которое было очень сильно поддержано добровольческим движением из России. Можно вспомнить и советское время, когда, официально не участвую в целом ряде войн, СССР оказывал военно-техническую поддержку некоторым режимам.

Если эта поддержка на Украине есть, то она очень-очень дозирована. Неслучайно мы так и не увидели внятных доказательств о прямом военном присутствии. А те цифры, которые мы слышим от представителей стран НАТО, только подтверждают, что речь идёт о вмешательстве более чем дозированном. От одной до пяти тысяч человек при численности Вооружённых сил Украины — а это несколько десятков тысяч человек, которые сосредоточены на данном участке военных действий, — говорит о том, что украинской армии надо очень сильно себя не уважать, чтобы объяснять свои неудачи поражением российским внешним силам.

— Перед словами Путина и Порошенко о прекращении огня Киев и сепаратисты договорились, что со стороны Киева на следующих переговорах будет участвовать человек из нынешнего руководства страны. Значит ли это, что теперь, по совокупности, переговоры вышли на новый, официальный, уровень?

— В принципе Порошенко уже назначал уполномоченным по урегулированию ситуации на востоке какую-то даму, депутата, которая никакой исторической роли в этом процессе не сыграла. Вопрос в том, что за человек это будет.

[:image:]

— Перед договоренностью Путина и Порошенко о прекращении огня ополченцы планировали обменять пленных по схеме «всех на всех». Украине это было бы выгодно?

— Украина, к сожалению, не всегда делает то, что ей выгодно. Это важно иметь в виду. Это, естественно, нормальное решение с точки зрения государства, которое заботится о своих солдатах, за него воевавших. Но в украинском национальном проекте превалирует не когнитивное начало, а разговоры о неправильных украинцах или русских, которые настаивают на сохранении своей идентичности, на своей исторической территории, которая в силу сложившихся исторических обстоятельств оказалась в составе Украины. Это мешает Киеву следовать своим собственным интересам, интересам своих граждан и солдат. Если политическая форма урегулирования сегодня не поможет, то возможность договориться об обмене пленными есть.

— Если огонь не остановят, на что можно надеяться Киеву в условиях, когда его войска терпят поражение от ополченцев?

— Надеется можно на США, на опасения Кремля не до конца разыгрывать свой сценарий. Надеется на большой международный расклад: на то, что Запад испугает Россию таким образом, что она не даст ополчению Новороссии возможность воспользоваться плодами победы и развить успех наступления.

[:image:]

— ДНР и ЛНР и прежде требовали для себя особый статус. Теперь, после решения Путина и Порошенко прекратить огонь, Киев может на это пойти?

— Те заявления сделаны в ситуации, когда они не могут быть приняты. Украина на это пойти не может. Критерий такого особого статуса — это легализация собственных вооружённых формирований. Вот это очень простой критерий наличия или отсутствия особого статуса. В принципе можно соглашаться на любой статус на бумаге, но если будет подчинение только киевским силовикам — начиная с прокурора и заканчивая полицейским, — бумажки вообще ничего не стоят.

Гарантированным критерием особого статуса является легализация вооружённых формирований. На это Киев никогда не пойдёт, потому что в текущих условиях это будет, по сути, первым признанием поражения в войне и примером для других регионов. Киев побоится на это пойти. Высказывается мнение, что Киев делает выбор между неприятным поражением сейчас и катастрофическим — в будущем. Киев, скорее всего, сделает выбор в пользу второго варианта. Я думаю, что это разумная интерпретация — даже если потом придётся заплатить более высокую цену, сейчас Киев не готов пойти на решения, которые будут восприняты как его поражение в начавшейся войне. Грубо говоря, чтобы подписать свой Хасавюрт, пока им недостаточно.