Андрей Кураев: Дав отмашку на "праведную ненависть", патриархия сделала страшную вещь...

Под Новый год в РПЦ разразился очередной скандал. Отец Андрей Кураев опубликовал в блоге свидетельства того, какие «голубые» трагедии разыгрываются в Казанской духовной семинарии. И хотя эти публикации были, что называется, вдогонку к отбывшей в Казань спецкомиссии РПЦ, священника тут же уволили из Московской духовной академии – «за активность в блогосфере». Готова ли церковь «очищаться» или нацелена на поиск врагов?

Глаза в глаза с Pussy Riot

– На днях вы встретились с девушками из Pussy Riot. Вот вы поговорили, посмотрели им в глаза... Что-то новое для себя поняли про них?

– Любой человек интереснее, чем кажется. Эта встреча была нужна. Есть такие дела, которые, однажды начав, надо обязательно довершить, иначе они будут свербить тебя и в конце концов обернутся язвой. Я еще давно, в день их акции, говорил: если бы я был настоятелем храма, позвал бы их на чаепитие. Побеседовал бы с ними вместо того, чтобы звать полицию.

Сейчас встретился – раз уж обещал… Меня пригласили на эту встречу, я не имел права отказаться. И потом, приглашение все-таки было медийным, от журнала – в случае моего отказа это тут же попало бы в интернет. И вся блогосфера кипела бы: даже Кураев отказывается от встречи с ними. И пошла бы очередная волна на всю церковь: фарисеи, инквизиторы и т.д. У меня просто не было возможности сделать иной выбор.

Кроме того, Надежда Толоконникова – студентка философского факультета МГУ, где я преподаю уже 20 лет. Так что еще и непедагогично было бы отказываться от такой беседы.

И последний аргумент «за» встречу: я не согласен с их акцией. Но пока они были в тюрьме, не имел права их критиковать. Нельзя вести полемику с человеком, у которого кляп во рту и связаны руки.

Казанская история

– Вот вы как: и должен был, и выбора не было... Примерно так же, как в случае с Казанью. Опубликовали разоблачения, а потом сказали: ошибка, я думал, раз послана комиссия патриархии в Казань, то политика церкви стала нацелена на очищение, и хотел помочь комиссии. То есть вы готовы бороться с голубым лобби в РПЦ лишь в том случае, если эту борьбу возглавит Патриарх?

– Ну вы же видите: даже поняв, что комиссия в Казани не означает, что в Москве начались мечтаемые мною перемены, я не ушел с темы.

Патриархия две недели держала паузу. Она могла бы выбрать из четырех возможностей: 1) промолчать, 2) начать борьбу за нравственное очищение церкви, 3) «симметрично» наказать и меня, и гомоепископов, 4) открыть огонь только по мне как нарушителю заговора молчания. После 15-минутного выступления о. Чаплина на днях по ТВ о том, какая я сволочь, достойная отлучения от церкви, стало ясно: выбран наихудший для будущего церкви вариант. Страсть мщения оказалась выше разума.

Но если будут реальные действия по зачистке церковного пространства от людей, которые ходят по краю преступления (а может, и зашли за этот край), это никогда не поздно. Поэтому настаиваю: история еще не кончилась, это только пролог.

Насчет страусиной позиции. От меня очень многие люди сегодня требуют подробностей, имен... Но, простите, у меня нет уверенности в том, что началось серьезное, объективное и независимое расследование. Обидчики семинаристов остаются на местах, их не снимают, у них прекрасные завязки с местной полицией и с кем угодно. И что будет, если я назову своих свидетелей (для меня их письма – не анонимные)? У меня нет уверенности в том, что правовая машина церковного суда отлажена достаточно хорошо, чтобы работать в автоматическом режиме, невзирая на лица. Более того, в правилах работы церковного суда прописано ровно обратное: он работает по воле епископов.

И наконец. Я никак не могу быть заявителем: ведь я не свидетель и не потерпевший. Люди просто доверились мне.

Кстати, интересно узнать две формальные вещи. Почему комиссия поехала именно сейчас (жалоба, которую она рассматривала, была подана в 2010-м. – Ред.), реагируя на что? И на чей стол лег отчет возглавлявшего эту комиссию о. Максима Козлова? Дошел ли он до Патриарха?

Найди отличия: суд гражданский и церковный

– Сейчас, раз уж такой скандал возник, Патриарх, наверное, поинтересуется этим отчетом. Но на вас же в казани вроде в суд подали?

– Еще нет. Я в самом деле интересовался в блоге, могу ли передать суду письма с именами жаловавшихся, но это была форма самозащиты. Тут надо понимать, что церковь сегодня достаточно внеправовая институция. В том смысле, что правовое мышление у наших епископов и близко не присутствует («я – князь», и это всё). Поэтому у них первая реакция – раздавить.

Поскольку я не нахожусь в епархиях упомянутых епископов, им важно дотянуться до меня. И проще это сделать там, где все схвачено – через церковный суд. А я предупредил этот ход, спросив их публично: вы сами-то готовы встретиться с теми парнями, которые про вас рассказывают неприятные вещи? и как только я сказал, что мои информаторы готовы прийти в суд как свидетели защиты с моей стороны, сейчас же мне перестали грозить судом.

– Вы всегда были немножечко фрондер в РПЦ. По крайней мере у вас такая репутация. Сейчас, после разоблачений, ситуация в церкви стала для вас более некомфортной?

– Напротив. Я так хорошо себя не чувствовал много лет. Во-первых, знаю, что очень многие достойные люди молятся обо мне. И священники, и епископы, вплоть до отшельников в абхазских горах. Потому что существующая ситуация достала всех в церкви. У меня сейчас как никогда в жизни есть убеждение: то, что я делаю сейчас, это правильно. Это важно.

Второе. С меня спала некая корпоративная связка. Я ведь не обо всем говорил в былые годы, так как чувствовал внутреннюю (не официальную) обязанность: по возможности все-таки истолковывать действия патриархии в лучшую сторону. Сейчас мне сказали: это уже не надо. Значит, я – свободный человек. А для человека моего склада (обычного городского интеллигента) это самое удобное: быть свободным радикалом. В химическом смысле слова, не в политическом.

Я слишком ленив

– В данном случае четко видна грань между верой и церковью как институтом. Она и для вас там проходит?

– Нет. Я много на эту тему писал еще в 90-е годы, что я как раз не верю в тезис о невидимой церкви, объединяющей добрые души. Для меня все-таки вера и церковь (в том числе в ее воплощении в аппарате Московской патриархии) – достаточно близкие единые вещи.

– Девушкам из PR вы сказали, что в их случае церковь показала себя в невыгодном свете именно как институция. Но ведь и в истории с Казанью – то же самое...

– Нет ничего странного. Мы с вами вернулись во времена средневековья – в том смысле, что все прозрачно, все на виду. Такими нас сделал интернет. Значит, нам надо снова учиться жить в стеклянном доме, как это было всегда в любом селе, когда все всё друг про друга знали.

Но и в те времена, зная недостатки священников, люди умели разделять свое к ним отношение. Адам Олеарий (немецкий ученый, путешествовал по России в 30-е годы XVII в. – Ред.) писал о скуфейке: «Шапочку эту попы в течение дня никогда не снимают. Это священный предмет. Кто бьет попа и попадет на шапку или же сделает так, что она упадет на землю, подлежит сильной каре. Тем не менее попов все-таки бьют. Чтобы при этом пощадить святую шапочку, ее сначала снимают с попа, потом колотят его хорошенько и снова аккуратно надевают ему шапку».

– А вы готовы снять с патриархии эту скуфейку?

– Нет, я веду борьбу не против институций, а за людей. А для разоблачений патриархии вполне достаточно заявлений о. Чаплина.

– То есть не готовы возглавить движение за очищение церковных рядов?

– Вы недооцениваете силу моей лености. Я ничего не хочу. Даже кафедру в университете не хочу возглавлять. Я не общественный деятель, не лидер. Совершенно это не моя роль. И сейчас тоже не буду.

– Но при этом ведете вы себя, как лидер. Вы же должны отдавать себе в этом отчет.

– Это мое перо, мой язык, моя голова. Но организационных талантов у меня нет. Я знаю свои недостатки. Например, не смогу стать олимпийским чемпионом. Даже по керлингу.

– Этого никто и не требует.

– А почему вы тогда требуете, чтобы я стал общественным лидером?

– Потому что вы высказываете мысли, которые требуют продолжения в действии.

– Мне прежде всего хотелось бы действий со стороны Патриарха. Он отвечает перед Богом и народом за нашу церковь.

Могут лишить сана

– Митрополит Казанский после отъезда комиссии РПЦ отчаянно ругал семинаристов. В его словах не было и тени раскаяния...

– И близко нет.

– Он, видимо, чувствует свою безнаказанность. Есть вероятность, что он понесет наказание?

– Может понести. Но наказание, которое я предвижу, максимум – просто увольнение на покой со всеми почестями и т.д., со всей казной, которую он с собой уведет из епархии. Все эти митрополиты, если они будут уволены, быстро продадут все автомашины, всю недвижимость, какую только можно. И положат деньги на личный банковский счет. И спокойненько будут миллионерами доживать век и покупать мальчиков, если они им нужны. У них все будет в шоколаде даже в отставке.

– А у вас? Вы ожидаете каких-то санкций против себя?

– Не знаю. меня очень трудно наказывать. Я уже на пенсии. Служу, но заштатно. в храме я как диакон, волонтер. Единственное, что может быть, это лишение сана.

Бывало хуже

– Вы как-то сказали, что церковь советского периода, церковь гонения, вам была ближе. Сегодня церковь во многом казнящая, и это плохо. Насколько РПЦ, на ваш взгляд, готова меняться, чтобы очищаться от своих проблем и становиться той церковью, которую бы вы хотели видеть?

– Многие люди сегодня говорят: я крестился не в этой церкви. В этих словах есть правда. Другие меня упрекают: вы вынесли сор из избы. А куда вынес? Мы привыкли (нам в последние годы часто это твердят): церковь – общенародная, весь наш народ – православный. Так вот я к православному народу и обратился. Рассказал то, что вижу, слышу, причем не только сейчас, но и за годы своих странствий по стране, бесед со священниками...

Да, многие священники очень хотят очищения. Потому что эти гомосексуальные истории – лишь маленькая часть огромной проблемы. Ведь любое сексуальное понуждение – проявление общего деспотизма. Это проявление крепостного права, наличествующего в церкви. Вот это действительно кошмар. Почему церковь – христианская организация – в XXI веке стала жить по принципам крепостного права?

Епископы поставили знак тождества: церковь – это мы. И – самое страшное – эксплуатируется святое чувство человека: желание служить Богу, людям. Но тебе говорят: ты не сможешь этого сделать, если ослушаешься. И здесь жуткий шантаж – не за зарплату, за душу. Священник, к примеру, искренне всю веру вкладывает в служение, а ему говорят: крест на стол положишь, если того-то не сделаешь.

По сути, церковная верхушка существует в правовом вакууме. Они для себя не признают никаких регламентов в обращении с подчиненными. Это касается и отношений патриархии с региональными епископами. Епископов – с настоятелями. Настоятелей – со вторыми священниками. И так вплоть до прихожан. Верхушка не признает прав нижестоящих и их человеческого достоинства. Это страшно. Любая более верхняя ступень абсолютно изолирует себя от давления и критики снизу.

Но я знаю, что в истории церкви бывало и хуже. Распространение гомосексуализма среди епископов – не единственный грех. И стяжательство, продажность, коррупция – всё это бывало в истории церкви.

Кто вычистит грязь?

– Но ведь никогда не было так, чтобы церковь от всего этого полностью очистилась...

– Церковь переходила из столетия в столетие, и некоторые проблемы очищались. Например, та же коррупция. Все-таки в Российской империи она была весьма и весьма придушена с помощью госаппарата, обер-прокуроров. Это была победа регламентов над былым феодальным произволом. Или в советские времена – этого было гораздо меньше. Но опять же потому, что у церкви был внешний контроль.

Но, к слову, голубое лобби начало складываться в РПЦ именно в 60-х годах... Советской власти очень понравилась эта тема (ведь голубого священника можно было крепко держать на крючке уголовной статьи). И к концу СССР голубое лобби успело занять ключевые посты в церкви.

– Но советской власти нет уже более 20 лет. Что мешало Патриарху Алексию вычистить эту грязь?

– Я не готов ответить на это.

– Выходит, даже Патриарх не в силах сместить это лобби?

– В силах, не в силах, хочет, не хочет – не знаю. По факту за последние 20 лет оно возросло…

– Вы сами сказали: «голубые» скандалы – не единственная беда РПЦ. А бизнес церкви, а все остальное? А паства, значительная часть которой (только и слышишь эти призывы) стремится примерно наказать всех, кто, как ей кажется, оскорбляет чувства верующих?

– Это действительно было очень неумное решение патриархии. Потому что, однажды дав людям отмашку: «Вы имеете право на ненависть», отыграть назад потом крайне тяжело. Патриархия тогда с этими митингами молитвенными, по сути, дала отмашку на «праведную ненависть». Это страшная вещь. И это останется в истории.

Но есть третий путь очищения церкви. Это не внешний управляющий в лице обер-прокурора или КГБ, а, так сказать, «Вся власть – Советам!» То есть дать прихожанам право принимать решения в вопросах, касающихся их собственной церкви.

– Но это же ваши слова: сегодня церковный народ – во многом воинствующие люди, для кого обряды важнее сути...

– Наше общество серьезно меняется. В том числе и церковное. Сейчас Патриарх правильно настоял на том, чтобы крестить людей только после их оглашения (т.е. знакомства с христианской верой). Если это будет последовательно доведено до ума, ситуация изменится. И потом хотя бы потихонечку, но ряд вопросов приход может решать сам. И надо постепенно круг полномочий прихожан расширять.

А сегодня благодаря этой истории с Казанской семинарией у РПЦ есть уникальный шанс – церковь может невероятно повысить свой авторитет. Потому что, если люди увидят, что она способна честно замечать и решать свои проблемы...

– Но, судя по всему, едва ли она способна. Ведь уже были такие возможности – когда гремели другие скандалы: нанопыль, история с часами, девушки PR с судом над ними…

– Вернемся к этой теме хотя бы 1 февраля. В этот день на пятилетие интронизации Патриарха все епископы РПЦ съедутся в Москву. Как правило, у нас в эти дни (замечательная традиция, появившаяся при Патриархе Кирилле) в нечетные годы проходит Собор, а в четные – архиерейское совещание. Думаю, Патриарх не ограничится приемом. Полагаю, будет еще закрытое корпоративное общение. Мне кажется, это прекрасная возможность для него озвучить свою позицию, призвать к чему-то. К чему – не знаю, я не Патриарх. Очевидно, что-то будет сказано в закрытом режиме. А что-то – в открытом. Будем ждать. Но ситуация сегодня такая, что отвечать надо уже не словами, а действиями.

Смотрите фотогалерею Антигейские высказывания высокопоставленных лиц, вызвавшие наибольший общественный резонанс [ФОТО]

Протодиакон Андрей Кураев объяснил, почему, несмотря на отсутствие одобрения со стороны РПЦ, он будет продолжать борьбу против "голубого лобби"

и другие материалы по теме ДОСРОЧНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ ТОЛОКОННИКОВОЙ И АЛЕХИНОЙ