"Это незаконно!": Литвинович раскритиковала списки "неблагонадежных подростков"

Правозащитница Марина Литвинович предложила свою помощь родителям, чьи дети попадут в списки «неблагонадежных школьников».

Она опубликовала на своей странице в Фэйсбуке следующий пост, сопроводив его видеообращением.

«Во многих регионах управления образования приказали школам собрать списки «неблагонадёжных школьников».

В их число может попасть кто угодно, поскольку это совершенно незаконно и такого определения вообще не существует!

Если вы столкнулись с этим, пишите мне, я подскажу, что делать дальше!»

Sobesednik.ru обсудил с правозащитницей эту топорную реакцию властей на подростковый расстрел в Казани и то, к чему она может привести в наших реалиях, где многое делается для «палок» и «галочки».

– Первым регионом, заговорившим об этих списках, была Мурманская область?

– Я слышала про Московскую область, про Мурманскую и про какую-то третью. Похоже, это может приобрести массовый характер, и каждый регион может с этим столкнуться.

– От кого пошла инициатива?

– Очень похоже на реакцию министерства образования.

Как власти отреагировали на казанский расстрел? Срочно взять на карандаш всех, кто как-то выделяется из общего строя. К сожалению, в наших условиях это будет приводить к нарушению прав этих детей и этих семей. По каким критериям детей будут включать в этот список, никому не известно.

– Любой неудобный для школы ребёнок может попасть в эти списки, и никто не знает, куда их потом передадут. Может быть, в детскую комнату полиции.

Я решила, что если такие случаи будут, то у людей должна быть возможность отреагировать на них в правовой плоскости, поэтому и записала видеообращение в фэйсбуке.

– Как вам кажется, по каким признакам дети будут попадать в «группу риска» и считаться «неудобными»?

– Теоретически любой школьник, который создает педагогам проблемы – это может быть ребёнок с психологическими особенностями или свободолюбивый ребёнок, который отстаивает своё мнение и увлекается политикой...

Всё, что угодно, любое выбивающееся поведение. Если ребёнок тихоня, молчит и слушается учителей, он, конечно, очень удобен нашей системе образования. Но многие дети не такие. Поскольку в школах сейчас плохо работают с такими детьми, их проще включить в «чёрные» или «серые списки» и сделать вид, что проблема решена.

– Таким образом будет решаться проблема обучения этих учеников? Мол, они «неблагонадёжные», поэтому мы ничему не можем их научить?

– Да, это значит снять с себя ответственность. Любые «списки» создают иллюзию, что кто-то там наверху будет всем этим заниматься – не я, учитель, не я, завуч, не я, директор. Но кто и как будет этим заниматься? Если органы полиции, то это никуда не годится, это прямое нарушение закона.

– Видимо, сверху будут спущены какие-то цифры «неблагонадёжных», которые надо будет набрать?

– Очень может быть. У нас «палочная» отчётность процветает во всех сферах. Особенно в правоохранительной. Выявить столько-то экстремистов, столько-то сложных подростков...

– Вполне возможно, информация о «неблагонадёжных» детях будет поступать именно в правоохранительные органы?

– Не исключаю. Мы же понимаем, из-за чего всё это произошло. Они считают, что если есть сложный ребёнок, надо правоохранительные органы срочно об этом известить. Не психологов, а сразу в силовую сторону. Это меня беспокоит больше всего.

– Как попадание в список «неблагонадёжных» может повлиять на будущее ребёнка, на его социализацию?

– Если список попадёт в правоохранительные органы, в детскую комнату полиции или инспекцию по делам несовершеннолетних – понятно, что система работает очень прямолинейно, детей и родителей начнут куда-то вызывать.

– Потом могут возникнуть сложности с поступлением в высшие учебные заведения или техникумы.

Опасность любых списков в том, что люди, попав в них, потом могут начать подвергаться той или иной дискриминации. Мы даже не знаем, какой: эти цифры потом где-то всплывут, понадобятся кому-то для какой-то отчётности, и проблема возникнет в совершенно неожиданном месте. Человек пойдёт в армию, в институт, захочет устроиться на работу – и этот список может всплыть. Этот процесс сейчас очень важно остановить.

– Какие меры вообще могут быть эффективными в этой ситуации после стрельбы в казанской школе?

– Я сторонник того, чтобы в школах были сильные психологические службы, которым бы доверяли дети. Не формальные психологи, которые будут подсовывать ученикам всякие тесты и на этом успокаиваться. Учителя завалены отчётностью, завалены работой, они не всегда успевают общаться с учениками.

– У каждого ребёнка должен быть «взрослый друг» в школе, с которым можно поговорить. Если это фигура психолога, пусть ребёнок делится своими проблемами с ним.

Вокруг этой темы должна быть очень серьёзная общественная дискуссия. Простых решений в этой ситуации, к сожалению, нет. Нужен комплексный подход. Нужна дискуссия в Думе, в которой бы обсуждалось, что у нас не так в системе образования, как у нас устроено психологическое сопровождение детей, что у нас с психиатрической службой, что у нас с доступом к оружию. Это же комплексная проблема, её нельзя решить, просто подняв возраст владения оружием. Ну, 21 год, и что? Это не решит той проблемы, что у нас многие дети травмированы, у них тяжёлое детство, проблемы в школе, травля.

Всё это могла бы отслеживать психологическая служба, если бы она была устроена корректно, не для галочки.

– Что делать, если ребёнок попал в список «неблагонадёжных», как быть? Чем вы можете помочь?

– Я предлагаю писать мне лично. И в любой ситуации, в зависимости от региона, мы будем подключать местных депутатов. В частности, делать запросы в структуры образования, чтобы эту ситуацию прояснять. Посмотрим, как это будет работать.

– Очень важно вытаскивать ситуацию наружу, чтобы общество знало, что происходит, в какие списки включают детей. Ведь никто же не объясняет, зачем это делается. И вот это недопустимо.

Самое неприятное, если сверху действительно спустили «цифру» и школы каждого региона начнут выпускать требуемое количество «сложных» и под этим предлогом недоученных, недосоциализированных детей во взрослую жизнь с клеймом «неблагонадёжности».

Васильев Николай.