"У тебя просто мужика хорошего не было": как живут трансгендеры в России и США
Sobesednik.ru поговорил с трансгендером, который имеет опыт проживания в обеих странах
С чем приходится сталкиваться трансгендерным людям в России и США? Sobesednik.ru поговорил с трансгендером, который имеет опыт проживания в обеих странах.
В США на должность помощника министра здравоохранения утвердили женщину-трансгендра Рейчел Левин, что даже для Штатов событие исключительное. Как живется трасгендерам в Америке? Об этом нам рассказала россиянка Яэль Демедецкая, смогла сделать карьеру, построить семью, но была вынуждена эмигрировать в США из-за того, что оказывала помощь представителям ЛГБТ-сообщества.
«К 15 годам я осознала, что я женщина»
– Я родилась в 1975 году в Москве. Мама у меня фельдшер, отец инженер. Воспитывали меня, скорее, строго – я росла зашуганным ребенком и училась на отлично. Чем старше ты становишься, тем больше осознаешь себя как личность и понимаешь, что с тобой что-то не так. К 15 годам я осознала, что я женщина.
Мне хотелось красиво одеваться, краситься, выходить куда-то в таком виде, встречаться с молодыми людьми. Но ничего этого у меня не было, я подавляла в себе все эти желания. Красилась и наряжалась всего, может быть, пару раз дома, когда никто не видел.
У меня не было ранних увлечений. Я начала встречаться с парнем, когда мне было уже 19 лет, что считалось у моих сверстников достаточно поздно. Я уже училась на втором курсе университета. Я получила два высших образования: одно математическое, другое экономическое.
С парнем мы познакомились в интернете. В 1990-е были популярны тематические чаты, и представители ЛГБТ-сообщества общались там. Внутри сообщества есть разные группы: геи не любят трансгендеров, транссескуалы – трансвеститов и т.д. С первым парнем я встречалась два месяца: мы не подошли друг другу – я веселая, а он очень серьезный. Потом долгое время я ни с кем не встречалась.
«В 1990-е отношение к трансгендерам было лучше»
В универе обо мне все знали. Однокурсники – точно, и относились совершенно нормально.
В нашей компании была лесбиянка, и отношение к ней было тоже хорошее. На другом факультете я также обнаружила трансгендера, то есть это было не такой уж редкостью.
Преподаватели, думаю, тоже обо мне догадывались, потому что одевалась я тогда довольно экстравагантно, но негатива с их стороны не было. Мне кажется, тогда отношение к трасгендерным людям было в целом лучше, люди были свободнее. Можно было иногда услышать в свой адрес что-то на улице и все.
После университета я работала в банках финансовых аналитиком и построила карьеру в банке из топ-10. В России банки еще консервативнее, чем на Западе, и до трансгендерного перехода на работу я ходила в деловом костюме. Но все были стриженные и только я носила длинные волосы. Над этим могли посмеиваться, но вежливо. Однажды я делала презентацию проекта перед топ-менджерами, и глава банка пошутил, что, мол, не пора ли мне постричься. Никакой ненависти или отторжения не было. Один из членов правления банка был геем, и к нему тоже все относились нормально.
Путь к операции
Окончательный переход, когда я сделала операцию и поменяла имя в паспорте на женское, произошел в 2003 году. Мне было уже 27 лет. До этого с 22 лет у меня была гормонотерапия. Раньше было очень сложно пройти этот путь: тебя брали, что называется, измором. Психиатры считали нормальным «тыкать» и оскорблять. Говорили: «Какая из тебя женщина, ты очень мужественно выглядишь». И, наоборот, могли сказать: «У тебя просто хорошего мужика не было». Это было очень нелепо. Ни о каком лечении речи не шло. Считалось, что, если ты два года отходишь к психиатру и все это вытерпишь, значит, тебе действительно надо, и можно давать направление на операцию.
На самом деле, не все трансгендеры хотят делать операцию, некоторые боятся или не желают, им достаточно сменить имя. Но поменять имя тогда можно было только после операции, и люди давали взятки, чтобы это правило обойти. Сейчас у трансгендеров есть свобода выбора и больше возможностей сделать операцию. Тогда за такие операции брались всего несколько хирургов в Москве и Петербурге. Это стоило три тысячи долларов, сейчас все то же самое стоит уже восемь тысяч. Мы платили деньги и в глаза с нами разговаривали нормально, но за глаза у врачей отношение было такое же, как и у других. Как к отщепенцам. Все это понимаешь, но идешь к своей цели.
Я сделала операцию и ни разу не пожалела об этом. Раньше у меня были периоды глубокой депрессии, а сейчас я счастлива, мне не на что даже пожаловаться.
Родители долго не хотели ничего замечать
После операции я поссорилась с родителями окончательно. Они долго не хотели замечать, что со мной происходит. Мама пыталась меня женить, предлагала переехать в другой город, списывала все на стороннее влияние, она много всего предлагала.
С близкими всегда так: пока не скажешь им прямо, кто ты, они будут делать вид, что ничего не происходит. Я своим родителям сказала довольно поздно. Из-за отношений с ними я долго была в депрессии, 6 лет не слезала с антидепрессантов. Сейчас я к этому отношусь уже легче, это где-то глубоко.
Муж — тоже трансгендер
Восемнадцать лет назад я встретила своего мужа. Он тоже трансгендер, но меня это никогда не смущало. Я мало внимания обращаю на физическое. Обычно трансгендерные пары (где оба супруга трансгендеры. — Прим. Sobesednik.ru) долго не живут, распадаются, а мы много лет вместе.
Чем он отличается от других мужчин? Он, по крайней мере, более галантен.
С мужем мы организовали в Москве бизнес, открыли салон красоты, магазин и клинику пластической хирургии, где делали операции трансгендерам. У нас было много клиентов, потому что отношение медицинского персонала было лояльное, уважительное. Мы создали фонд помощи трансгендерам, который финансировали из этого бизнеса, и трудоустраивали к себе на работу трансгендеров. После операции люди выглядят не очень хорошо, им сложно найти работу.
В Штатах отношение к трансгендерам лучше
Начались сложности. На нас завели дело о неуплате налогов, которое потом было закрыто. Нам угрожали: подкарауливали на улице и не только нас, но и родителей моего мужа, а им под 70 лет.
Нам так и говорили: «не надо помогать трасгендерам, займитесь чем-нибудь другим».
После случая, когда в потасовку попал пожилой отец мужа, мы поняли, что это слишком, закрыли бизнес и переехали в США.
Я устроилась работать финансовым аналитиком в банк. Я не занимаю тех позиций, на которых была раньше, но и не нахожусь в самом низу карьерной лестницы. Все-таки в России я была ценным сотрудником, проходила переобучение. В Штатах никогда не уволят и не откажут в работе человеку только потому, что он трансгендер, пожилой или женщина. За это можно очень больно засудить.
Здесь очень много организаций и сообществ, все за что-то борются, и сообщества трансгендеров тоже есть. Я пару раз посещала трансгендерные группы, но мне это не интересно. У меня свои друзья, компания. На работе мы в отделе дружим, вместе обедаем, иногда ходим в бар.
Здесь лучше медицина – по страховке я получаю всю необходимую помощь. И отношение лучше. Трансгендерам не нужно ничего доказывать перед переходом: захотел и сменил пол.
Да здесь все лучше, и возвращаться в Россию, снова открывать бизнес я не собираюсь. Налоги растут, доходы платежеспособного населения падают, в бизнесе нет никакого смысла. И отношение к трансгендерам поменялось: стало хуже, жестче, были случаи, когда и на свиданиях убивали.
В отношении трансгендеров и секс-меньшинств — и в России, и в Америке – до сих пор много стереотипов. Главный из них, что все замешано на сексе. Но на самом деле это про то, как и кем ты себя ощущаешь, а не про секс.
