"Гарантировать жизнь может только Бог". Как живет население Нагорного Карабаха после перемирия

Sobesednik.ru пообщался с жителями самой горячей точки на Кавказе и выяснил, что с их жизнями сотворила война

Sobesednik.ru пообщался с жителями самой горячей точки на Кавказе и выяснил, что с их жизнями сотворила война.

«Хоть обломки успели убрать»

Наринэ Шакарян уверена, что Степанакерт – самый красивый и чистый город на земле.

– Теперь – просто чистый, хоть обломки успели убрать, – сдерживает слезы женщина, которая практически всю армяно-азербайджанскую войну 2020 года провела в эпицентре конфликта. На короткое время она вырвалась с детьми в Ереван, а на следующий день после нашего разговора уже собиралась опять вернуться в Карабах.

Наринэ работает на скорой в городе, где все умеют отличить хлопок газа или петарды от звука орудий.

– С утра 27 сентября мы услышали эти страшные звуки и поняли: началось. Была как раз моя смена, и первый вызов был в Мартакерт. Прибыли в госпиталь, а там уже раненые. В этот день только на мою бригаду пришлось 6 вызовов – мы мотались в Мартакерт, Гадрут, обратно в Степанакерт, и везде были раненые... Позже в этот день нам объявили: «Это война».

Наринэ оставалась в Карабахе до 22 октября.

– Из 70 человек на скорой осталось 20 – по 10 мужчин и женщин, остальные уехали, – продолжает фельдшер. – По ночам мы ездили забирать раненых – без света, в темноте. Никто не гарантировал и не обеспечивал нашу безопасность. Троих своих детей я уже смогла отправить в Ереван. К концу октября, когда стало понятно, что история затягивается на неопределенный срок, а словам политиков верить нельзя, я и сама уехала за своими детьми. В нашем доме в Степанакерте к тому времени уже набилось человек 20 – тех, чье жилье пострадало или было разрушено в ходе обстрелов. В моей фельдшерской тетради учета, куда я заносила всех раненых, кому оказывала помощь, было более 200 фамилий...

Когда Наринэ покидала Карабах, там уже мало кто оставался, большая часть жителей выехала.

– Говорили, специалистам, которые останутся, будут много платить, но потом выяснилось, что в бюджете нет денег. За сутки работы нам выдавали по 15 тысяч драмов (около 30 долларов), но на нормальную жизнь этого не хватало, – вспоминает женщина.

Спасение убегающих

За время конфликта из Нагорного Карабаха выехали 90 тысяч человек, из них 50 тысяч направились в Ереван.

– Ко мне обратились мои родственники, которые бежали от войны. Я смогла их разместить в своей свободной квартире. Потом – дальние родственники, кому я смогла выделить под проживание дачу, а потом поток стал просто огромным, – рассказала «Собеседнику» художница, директор ереванского культурного центра «Терян» Лилит Меликян.

Работу культурного центра пришлось перепрофилировать под работу с беженцами. На сегодня через центр прошли 5 тысяч карабахцев, 1,5 тысячи стоят на постоянном учете.

– Люди стали обращаться к нам – сначала родственники, потом друзья, потом друзья друзей и просто все, кто о нас слышал, – продолжает Лилит. – Мы искали, где их разместить – по квартирам и домам знакомых, волонтеров, просто неравнодушных людей. Из своих средств и пожертвований покупали еду и теплые вещи. Потом поняли: чтобы оказывать больше помощи, нужно зарабатывать.

– В ресторане при центре мы стали готовить карабахские блюда, – говорит Нана Мартиросян – волонтер, которая специально приехала из Москвы, чтобы помогать соплеменникам. – Кухня Карабаха славится вареньями, соленьями, лепешками, самая знаменитая из которых включает в себя начинку из 17 разных трав. Потом стали шить постельное белье – простыни, пододеяльники, одеяла, потому что это сейчас очень востребовано, так как прибыло много людей.

Лилит говорит, что не может дать работу всем:

– Мы стараемся так организовать процесс, чтобы каждый нуждающийся получил хотя бы 100 долларов в месяц. Этого недостаточно, но хоть что-то. Для этого организуем смены – 10 дней отрабатывает один, потом его заменяет кто-то другой.

Танцы под снарядами

Государство фактически признало, что не в силах справиться с гуманитарной катастрофой.

– Помощь идет от диаспор, бизнесменов, волонтеров, просто жителей Армении, – говорит Лилит. На вопрос, помогает ли государство, горько шутит: – Конечно, помогают! Звонят, спрашивают, все ли у нас хорошо. Еще, когда к ним обращаются беженцы, они отправляют нуждающихся к нам. Мы всем помогаем, сколько хватает возможности и энергии.

Особенно трудно людям гуманитарных профессий.

– С марта Армения практически не работает из-за коронавируса, всем и так тяжело, а тут еще война. Людям искусства, студентам, бежавшим из Карабаха, сложнее всего найти себя, – вздыхает Меликян. – Что делать руководителю ансамбля народных танцев? Студентов-гуманитариев мы пытаемся устроить переводчиками. Две писательницы вели дневники происходящего в Карабахе, мы планируем их издать, это может тоже дать им какие-то средства.

У всех прошедших через центр Меликян истории похожие и разные одновременно.

– Есть семьи, в которых погибли двое-трое мужчин, остались женщины, которые всю жизнь были домохозяйками – им как теперь жить? – переживает Лилит. – При этом большинство карабахцев неприспоблены для жизни где-то еще, кроме Карабаха, Армении или России.

Домой, в неизвестность

Проигранная война и последовавшая за ней гуманитарная катастрофа угнетают людей.

– Настроение такое, что, когда идешь по городу и вдруг услышишь смех, это так удивительно. Веселье у нас сейчас встретишь редко, – замечает Лилит.

Оставаться в Ереване для многих беженцев уже нет смысла – ресурсов здесь больших нет, люди подавлены, в воздухе витает обида и чувство несправедливости. В Карабах постепенно начинается обратное движение – жители возвращаются в свои дома. Наринэ Шакарян тоже пакует вещи. Слово «домой» для нее сегодня связано не только с теплыми воспоминаниями, но и с тревогой.

– Добрые люди разместили нас в Ереване, как могли – в одной комнате нас находится 8 человек. С едой и вещами помогают волонтеры, когда есть возможность, но вечно же это продолжаться не может, – говорит женщина.

Госорганизации карабахских городов, оставшихся в юрисдикции Армении, издали распоряжения: работники должны вернуться до 1 декабря, иначе они потеряют работу.

– Мне моя начальница прямо сказала: «Гарантировать жизнь никому не могу, гарантирует жизнь только Бог», – рассказывает Наринэ. – Но и оставаться в Ереване смысла не вижу. Где жить, как детей кормить?

«Сердце не даст праздновать»

Возвращаться предстоит с тяжелым сердцем. В Шуше, теперь уже на азербайджанской территории, остался дом родителей Наринэ. У брата в Марту ни света, ни воды. Только в Степанакерте с удобствами чуть лучше.

– Свет, газ, вода где-то есть, где-то нет, но нашей улице повезло. Интернета и мобильной связи почти нигде нет. С 1 декабря заработают школы – правда, неизвестно, очно или дистанционно. Магазины работают, а места отдыха – нет, да и кто сейчас захочет развлекаться, сердце не даст праздновать, – сетует фельдшер. – Хоть в Карабахе и стоит сейчас русский человек, нет уверенности, что все будет хорошо. Но у меня еще есть дом, а у многих его уже нет.

В Степанакерт планирует уехать и давно живущая в Ереване Лилит Меликян.

– Открою там галерею, мирная жизнь все равно рано или поздно будет возвращаться. Начну преподавать детишкам, – мечтает художница. – И конечно, так же будем помогать с едой, одеждой, размещением... Там это сейчас будет очень нужно.