Проект "Авторы Победы": "Даже не верится, что война кончается"

Центр «Холокост» и Sobesednik.ru продолжают публикации в рамках начатого нами 13 апреля совместного проекта «Авторы Победы: последние строчки войны».

На этот раз представляем вашему вниманию выдержки из дневников и писем, написанных участниками войны с 21 по 27 апреля 1945 года. В подборе документов участвовали сотрудники Центра «Холокост» Леонид Терушкин, Светлана Тиханкина и Роман Жигун.

Если в Вашем домашнем архиве хранятся письма и дневники за 1-9 мая 1945 года, фотографии их авторов и адресатов — пожалуйста, отсканируйте их и пришлите по адресу: arch-holofond@mail.ru

Возможно, они войдут в наши следующие публикации.

Предыдущие публикации в рамках проекта:

• "Пока мое письмо дойдет до вас, война кончится"
• Коронавирус затмил годовщину освобождения Бухенвальда

21 апреля 1945 г.

«В сводке появился Берлин»

Шёл 1400-й день Великой Отечественной войны. В сообщениях Совинформбюро прозвучали долгожданные для всей страны слова: «Наши войска … завязали бои в пригородах Берлина».

В этот день 23-х летний фронтовой журналист и будущий известный писатель, капитан-лейтенант Евгений Войскунский находился на советской военно-морской базе Поркалла-Уд в Финляндии. Отсюда он почти каждый день писал потрясающие по силе чувств письма своей жене Лидии Листенгартен. На их основе в 2009-м будет издан роман «Полвека любви»...

«Моя дорогая, Любимая!

Сейчас уже поздний вечер, и только что передали по радио, что наши войска ведут бои в пригородах Берлина. Даже не верится, что война кончается – так крепко вошла она в сознание, что иной раз нереальностью кажутся мирные довоенные годы. Наконец-то мы дожили до этих дней, когда в сводке появился Берлин.

Я часто сейчас вспоминаю весну 41 г., наши разговоры и мечты о будущем…

Понемногу работаю над рассказом. Времени чертовски мало, а здесь нужно работать со свежей головой. Гриша притащил сборник Тургенева, и я, конечно, не удержался и перечитал "Накануне" и "Первую любовь". Эти две вещи и "Вишневые воды" я больше всего люблю.

Крепко, крепко целую мою любимую Ли. Твой Женя».

***

22 апреля 1945 г.

«Чем ближе к Берлину, тем больше похоже на Подмосковье»

В 15 часов началось последнее военное совещание у Гитлера. Фюреру наконец-то решились доложить: никто и ничто не в силах спасти  осажденную столицу рейха. Реакция была бурной – Гитлер разразился угрозами в адрес «предателей», потом рухнул на стул и простонал: «Все кончено… война проиграна...». Было решено полностью прекратить сопротивление англо-американским войскам и бросить все силы против Красной армии. Всех военных, способных держать оружие, надлежало направить в Берлин.

В сводке Совинформбюро в этот день сообщалось: «Наши танки и пехота, наступающие с северо-востока, … ворвались в пригород [Берлина] Вейсензее».

Именно здесь сделает первую остановку на пути из Варшавы в Берлин спецкорр «Красной Звезды» Василий Гроссман, выехавший на «виллисе» из Москвы 20 апреля. В записной книжке писателя (в ней, как и в сводке Совинформбюро, название нынешнего района столицы Германии – Вайсензе – указано неточно) неожиданное наблюдение: «Чем ближе к Берлину, тем больше похоже на Подмосковье. Вайсзее – городской район. Останавливаю машину. Столичные гамены (вариант имени Гаврош, героя романа В. Гюго - И.А) смелые, нахальные, выпрашивают шоколад, лезут в карту, лежавшую у меня на коленях».

В этот апрельский день был освобожден и концлагерь Заксенхаузен. Этот один из самых известных фашистских лагерей находился на окраине города Ораниенбурга. С 1936 по 1945 гг. через него прошли более 200.000 узников. Сначала это были немцы – политические противники Рейха, затем жертвы «Хрустальной ночи», а после начала Второй мировой войны – военнопленные. Минимум 13.000 советских военнопленных были расстреляны или умерли уже в первую осень войны, в 1941-м. Среди них – много евреев. Их расстреливали в специально построенном для этого устройстве. 

В 1944-м в лагере больше всего было советских и польских военнопленных, а так же угнанных в Германию граждан этих стран. Символично, что в 1945-м именно советские и польские войска освободили около 3000 узников – преимущественно больных и врачей, которые остались в лагере и не были увезены немцами на марш смерти.

На территории Заксенхаузена был специальный блок, где содержались важные «государственные преступники» и особо ценные иностранные узники, включая Якова Сталина (старшего сына генералиссимуса, он погиб там 14 апреля 1943-го).

А один из филиалов лагеря размещался в Потсдаме, на том месте, где сейчас находятся общежития студентов местного университета. Здесь вместе с супругой находился в плену в конце войны экс-премьер-министр Франции Эдуар Эррио (1872-1957). Именно его правительство в 1924-м установило дип-отношения с СССР. В 1942-м Эррио был арестован вишистами «за подрывную деятельность», а в 1944-м депортирован в Германию и помещен в концлагерь.

О его освобождении командующий 4-й гвардейской танковой армии генерал Дмитрий Лелюшенко вспоминал:«Освободила Эдуарда Эррио 2-я рота автоматчиков из 63-й гвардейской Челябинской танковой бригадыпод командованием лейтенанта Витольда Станиславовича Езерского. Рота автоматчиков приняла бой, перебила охрану». В штаб фронта, куда пригласили освобожденного Эррио, французский политик, однако, попал не сразу: он вернулся в Заксенхаузен – проститься с товарищами по заключению, записать адреса некоторых друзей.

* * *

23 апреля 1945 г.

«Весь стиль германских городов – стиль большой тюрьмы»

В этот день войска 1-го Белорусского фронта, прорвав оборону германских войск, продолжали наступление восточнее Берлина. А войска 1-го Украинского фронта с юга ворвались в столицу Германии и вышли на реку Эльбу северо-западнее Дрездена. Завершались бои и в районе главного города Померании – Штеттина (ныне польский Щецин). В районе этого города находился и Евсей Зиновьевич Кругликов (1902-1987), уроженец города Мглин нынешней Брянской области, заместитель командира 90-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии 2-го Белорусского фронта. После долгого перерыва он дал о себе весточку жене и дочери Нелли.

«Здравствуй Сонька!

Я знаю, что все вы беспокоитесь и ждёте от меня письма. Но по некоторым обстоятельствам получился перерыв в моих письмах.

Я тебе уже писал, что я совершил экскурсию в некоторые города Польши и Германии. Правда, у меня получается нечто вроде «галопом по Европам», но и в ограниченное время, коим я располагаю, можно себе создать некоторое впечатление о местах, где сравнительно недавно происходили бои с фашистскими ордами.

<…> Из Варшавы, некоторое расстояние на машинах и некоторое расстояние поездом, я поехал в Данциг – в т.н. вольный город. Предварительно побывал в ряде маленьких и больших городов Польши, в том числе Быдгощ. Кстати, этот город немцы переименовали в Бромберг, выгнали из него поляков и заселили немцами. Сейчас там немцев нет, а поляки постепенно возвращаются. Во всех городах и местечках, в большей или меньшей мере, видны следы разрушений, хозяйничания гитлеровских мерзавцев. Данциг значительно меньше, чем Варшава, но также разрушен, и очень долго придётся его восстанавливать.

Польское население городов и деревень очень радушно встречает бойцов и командиров Красной Армии. Каждый поляк питает жгучую ненависть к гитлеровцам и искреннюю дружбу к советским людям, к Красной Армии. Не удивительно, многие мне рассказывали, как немцы били их и штрафовали только за то, что они разговаривали на своём родном языке. На улице поляки должны были говорить только по-немецки или вовсе молчать.

На территории Западной Польши видел я много верениц немцев и немок (Frau), шествующих со своим скарбом из Польши в другие места. Наконец-то и они узнали, что такое война...

Из Данцига на машине я поехал в немецкую Померанию. Я был в Восточной Пруссии, но мне кажется, что все немецкие города так же мрачны, как и города Восточной Пруссии. Наши русские классики исключительно правдиво описывали их. Каким-то холодом веет от каждого дома, от каждого строения. Весь стиль германских городов – стиль большой тюрьмы, причём не современной.

Чистокровные арийцы (и арийки) так же мрачны, как и их дома. Теперь-то они начинают понимать, что затеяли недоброе дело и расплачиваются за него, хотя полная расплата ещё впереди».

«Экскурсия» Евсея Зиновьевича завершилась на острове Рюген в Балтийском море 9 мая 1945 г. Путь в 157 км он преодолел за 16 дней. За героизм и мужество, проявленные в боях весной 1945-го полковник Кругликов был награжден Орденом Красного Знамени.

* * *

24 апреля 1945 г.

«Приказ – не трогать мирное население»

В этот день 5-я ударная армия генерал-полковника Николая Берзарина начала бои за квартал правительственных зданий, в том числе Имперской канцелярии, где находилась ставка Гитлера. На первом этапе армия должна была взять сильно укрепленное здание вокзала в центре города и форсировать реку Шпрее с ее высокими бетонными берегами.

Ведя ожесточённые бои, наши войска к ночи продвинулись к площади Александерплац, к дворцу кайзера Вильгельма, берлинской ратуше, Имперской канцелярии. И к исходу дня Георгий Жуков назначил Берзарина комендантом Берлина. Вот как описал его Василий Гроссман: «Генерал-полковник Н.Э. Берзарин – комендант Берлина. Толстый, кареглазый, лукавый. С седой головой, но молодых лет. Он умен, очень спокоен и хитер».

А вот выдержки из дневников непосредственных участников боев за Берлин.

Семён Пейсахович Мостов (1917 - 2007). Родился в г. Дрисса Витебской губ. (ныне Белорусия). В 1939-м закончил Ленинградский финансово-экономический институт. Войну начал на Западном фронте в июле 1941-го. Гвардии майор. зам. начальника по полит части 9-го гвардейского арт. полка 283 с. д. 3-й армии, награжден 4-мя орденами, дважды ранен. На фронт ушли и 4 брата Семёна, трое из них погибли.

«24 апреля 1945 г. Снялись и поехали по направлению Берлина, – записал он в дневнике, который вел с начала войны. – Ехали через Кюстрин (ныне Костшин на Одре, Польша), от города буквально ничего не осталось, одни развалины, как-то страшно смотреть. Переехали Одер. Широкая красивая река. За ней нашли районы последних боев. Видно, что бои шли ожесточенные. Танков подбитых масса. И все вдоль берлинского шоссе. Были места, где на одном гектаре стояло до полка сожженных танков. Очень много арт. орудий разбитых и брошенных немцами. Следы были видны везде. Проехали км. 100. Остановились в г. Ванзее (именно здесь в январе 1942-го прошла знаменитая Ванзейская коференция немцев об "окончательном решении еврейского вопроса" – ред.), что вост[очнее] Берлина 20 км. Это уже пригороды Берлина. Этот городок почти целый. Расположили неплохо. Но пробудем здесь совсем мало. Ведь Берлин уже окружен и стоять здесь не придется. События с каждым днем возрастают».

Фёдор Яковлевич Богатырев (Бахтырёв) родился в 1901 году в Мордовии под Саранском. 10 лет провёл на строительстве Беломорско-Балтийского канала. До войны жил в посёлке Аксиньино под Москвой, работал прорабом на стройке Северного речного порта. В начале войны, в 40 лет, ушёл на фронт, был связистом. Награждён медалями за освобождение Белграда, Варшавы и Праги, взятие Кенисберга, Вены, Берлина.

«24/IV-1945 год. Идут бои на окраинах Берлина, – записал он в своем дневнике. – Дачные места пригорода. Приказ Сталина – не трогать мирное население и, если надо выселить, то чтоб были сохранено их имущество и ценности. Немцы приказ узнали раньше нас. Убегать из домов не стали. Даже трудно стало выселять. Говорят, что Сталин говорит, чтоб не выселять».

11 мая 1945 года, будучи в Берлине, Фёдор Яковлевич получил письмо от сына из… Берлина. Командир полка дал ему увольнительную. Отец и сын обошли рейхстаг и расписались на нем. После войны они жили и работали в Москве.

* * *

25 апреля 1945 г.

«В воздух полетели тысячи разноцветных ракет» 

В этот день состоялась встреча союзников на Эльбе. Совинформбюро, однако, объявит о ней лишь спустя двое суток: «Войска 1-го Украинского фронта и союзные нам англо-американские войска ударом с востока и запада рассекли фронт немецких войск и 25 апреля в 13 часов 30 минут соединились в центре Германии в районе города Торгау».

Встречи с союзниками проходили не только на Эльбе. Так, в районе австрийского города Санкт-Пельтен встретился с американскими войсками уроженец Сталинградской области Василий Полеев. Он ушел добровольцем в Гвардейскую воздушно-десантную бригаду, когда ему было 16 лет. В конце войны уже 19-летний сержант, командир отделения роты связи в составе гвардейской воздушно-десантной бригады 3-го Украинского фронта участвовал в боях в Венгрии и Чехословакии, освобождал Вену.

«Ну, конечно, самый радостный момент солдату, фронтовику, – писал он родным, – это встреча с братьями по оружию. И вот, представьте, какая была наша встреча с американцами. Как только начали сходиться, в воздух полетели тысячи разноцветных ракет. Друг друга обнимали, целовали, поздравляли с победой!»

* * *

26 апреля 1945 г.

«В Берлине население голодает»

В сводке Совинформбюро этого дня основными словами были: «форсировали» и «овладели». Наши войска разгромили немецкий гарнизон и овладели Брно – вторым после Праги городом Чехословакии. В Восточной Пруссии форсировали канал, соединяющий Балтийское море с заливом Фриш-Гаф. В Померании форсировали восточный и западный Одер южнее Штеттина, овладев этим городом и крупным морским портом. Продолжались упорные уличные бои в Берлине, где были заняты несколько городских районов...

Уже знакомый читателю москвич Лев Городенский (1924-1991) в этот день еще находился в районе реки Одер, и о битве за Берлин узнавал из разных источников.

«Вчера я встретил двух украинок, которые 22 апреля вышли из Берлина, – пишет он родителям 26 апреля, – то есть в тот день, когда наши войска вошли в Берлин. Они очень много рассказали о положении у немцев. […] В Берлине население голодает, оно получает сушеный картофель и прочие "эрзацы". Теперь у них будет так все время.

От нас все немцы бегут. Они боятся "русского Ивана" как черт ладана. Но бежать-то им теперь некуда. На маленьком участке собирается очень много немцев, а весь скот и продукты остались нам или в Южной Германии. Ясно, что при таком положении им придется пощелкать зубами.

Дорогие родители! Я вчера нашел альбом с картинками. Несколько штук пошлю в этом письме. Какие подойдут, оставьте дома, а всяких зверьков отдайте новым жильцам нашего дома, родившимся за эту войну. Пока кончаю. Жду от вас письма. Привет всем родным и знакомым. Целую вас всех крепко-крепко».

А вечером того дня Лев отправляет второе письмо, радуясь неожиданно переданной ему весточки из дома и отвечая на опасения родителей о возможной увлечении 20-летнего сына «вином» и «юбками»:

«Вы себе не можете представить, как я обрадовался. Ведь уже 8 месяцев я не получал от вас письма. Вы правильно приметили, что "если это было перед твоим выступлением, так настроение было более повышено, чем от вина…". Конечно, письмо я получил не до выступления, а после, но обрадовало оно меня, как никогда. Насчет увлечения вином и юбкой, я могу вас заверить, что от первого я возьму столько, сколько нужно для нормального, культурного веселья, а ко второму даже не дотронусь. Можете за эти два основных "греха солдата" быть в полной уверенности».

* * *

27 апреля 1945 г.

«Наш боец не опустится до расправы»

В этот день войска 1-го Белорусского фронта овладели городами Ратенов, Шпандау, Потсдам. Уличные бои продолжались в Берлине. Прочитал об этом в сводке Совинформбюро и Даниил Иванович Погуляев (1895-1974), уроженец белорусского городка Горы, участник Первой мировой и Гражданской войн. В 1938-м он стал кандидатом геолого-минералогических наук. До и после войны заведовал кафедрой в Смоленском пединституте. Участвовал в обороне Москвы и Ленинграда. Воевал в Польше и Германии. Политработник 1-й отдельной гвардейской штурмовой инженерно-сапёрной бригаде. Гвардии майор. Награжден орденами Отечественной войны 1 и 2 степеней (дважды!) и Красной Звезды. Его письмо адресовано жене Татьяне и младшим детям (старший сын Всеволод погиб в боях за Латвию).

«Дорогая, родная, милая моя Татьяна! Пишу тебе из-за реки Одер. Форсировали мы эту широкую реку с трудом, но и к этому мы были подготовлены. Сейчас легко дышится. Мы далеко уже ушли от Одера. Направление держим на Гамбург. Берлин без нас взяли. Сегодня для всех нас большая радость – соединились войска Красной армии с союзниками. По этому случаю решил послать тебе букет цветов (на открытке). А когда увидимся, ты должна будешь встретить меня и всю Красную армию с букетом цветов. Конец войне скоро.

Целую тебя и детей крепко. Любящий тебя муж Даня».

В этот день в Москве Илья Эренбург, самый популярный советский журналист периода Великой Отечественной, пишет статью без заглавия. Была указана только дата: «27 апреля 1945 г.». Статью опубликуют лишь через 29 лет... В последние недели войны Эренбург попал в опалу: газета «Правда» напечатала знаменитую статью одного из главных тогдашних идеологов страны Георгия Александрова «Товарищ Эренбург упрощает». Именно на несправедливое обвинение в том, что журналист призывает к мести всем немцам и отвечал писатель, прекрасно понимая, что шансов на публикацию нет:

«В самые страшные дни, – писал Эренбург в своей безымянной статье, – когда враг топтал нашу землю, я знал, что не опустится наш боец до расправы. "Мы не мечтаем о мести. Ведь никогда советские люди не уподобятся фашистам, не станут пытать детей или мучить раненых. Мы ищем другого: только справедливость способна смягчить нашу боль. Мы хотим уничтожить фашистов: этого требует справедливость... Если немецкий солдат опустит оружие и сдастся в плен, мы его не тронем, он будет жить. Может быть, грядущая Германия его перевоспитает, сделает из тупого убийцы труженика и человека. Пускай об этом думают немецкие педагоги. Мы думаем о другом: о нашей земле, о нашем труде, о наших семьях. Мы научились ненавидеть, потому что мы научились любить". Когда я писал это, немцы были в Ржеве. Я повторю это и теперь, когда мы в Берлине».

Материал подготовил Илья Альтман, сопредседатель Центра «Холокост», профессор РГГУ