"Был прецедент, что дали 24,5 года". Кого в России сегодня называют политзаключенными

Правозащитный центр «Мемориал», опубликовавший специальный доклад, насчитал 199 политзэков в РФ. Их становится все больше.

Член политсовета правозащитного центра «Мемориал» Сергей Давидис рассказал «Собеседнику», кого и почему сегодня считают политзаключенными.

Статьи для несогласных

– Сергей, официально такого понятия у нас не существует. Кого вы называете политзаключенными?

– Мы используем определение Ассамблеи Совета Европы. Политзаключенные – те, кого преследуют за исключительно ненасильственную реализацию своих прав и свобод. Узники совести. Когда мотив преследования явно политический. Мы включаем в список, только тщательно изучив материалы дела и только убедившись, что люди не применяли насилие против личности и не призывали к нему. 

– По каким статьям сегодня судят «политических»?

– Мы считали в прошлом году, в числе политзаключенных были преследуемые более чем по 40 статьям УК – от хранения наркотиков, хранения оружия до классических «экстремизм» и «терроризм». Но статья может быть любой, при желании могут найти любых секретных свидетелей, которые скажут что угодно, экспертов, которые найдут что угодно в чем угодно. 

К тому же многие статьи у нас сформулированы очень размыто. Есть статья о призывах к нарушению территориальной целостности РФ, по ней могут судить, даже если речь идет о ненасильственном изменении границ – например за предложение провести референдум. То же самое касается статьи 354 «Реабилитация нацизма». По ней был осужден человек, написавший, что коммунисты и фашисты, напав на Польшу, развязали Вторую мировую войну, ему присудили штраф. 

По статье «оправдание терроризма» любая негативная оценка операции в Сирии трактуется как поддержка ИГИЛ, запрещенного в РФ. За это Алексей Кунгуров получил и отбыл срок.  

– Помимо этого, органы, кажется, вспомнили забытую практику и «находят» наркотики и патроны у тех, кого очень хочется посадить.

– Да, сегодня в Чечне отбывает наказание журналист Жалауди Гериев, под следствием находится правозащитник Оюб Титиев, оба обвиняются в хранении наркотиков. Понятно, что к наркотикам это не имеет никакого отношения, это просто инструмент. Нашли патроны у Владимира Балуха, который вывешивал украинский флаг над своим домом в Крыму.

Небратья-украинцы

– Украинцы вообще представляют обширную группу в вашем списке. 

– Среди них немало тех, кто обвиняется в участии в «Правом секторе» [деятельность организации признана экстремистской и запрещена в РФ решением Верховного суда – прим. Sobesednik.ru]. Это несколько человек, которые участвовали в деятельности ПС на территории Украины еще до запрета его в РФ. 

– Один из них – Станислав Клых – прислал в нашу редакцию письмо, в котором попросил считать его секс-туристом, так как приехал в Россию к девушке, но был здесь арестован и посажен.

– Дела Карпюка и Клыха – наиболее вопиющие. Оба подвергались пыткам. Клых серьезно подорвал психическое здоровье. Они обвинены в участии в чеченской войне на основании показаний одного человека, который, будучи больным СПИДом, туберкулезом, на протяжении десятилетий сидит в российских тюрьмах за чисто уголовные преступления, но он дал показания против еще десятка людей, включая Яценюка, Тягнибока, которые заведомо не имели возможности участвовать в этих боевых действиях. 

У Карпюка и Клыха есть алиби, да и не было в Чечне в то время таких событий – просто не убивали такое количество людей таким образом в то время. Тут чисто политический заказ на подтверждение пропагандистского тезиса, что злостные украинские националисты еще в 90-е годы строили козни и выступали с оружием в руках против РФ. 

Свобода (от) собраний

– Участники митингов и акций стабильно пополняют ваш список?

– Да, это печальное постоянство. Константин Салтыков, Михаил Цакунов, до этого еще – участники митинга 26 марта. Практически каждая крупная акция порождает новые дела против людей, которые реализовывали свое право на свободу собраний. Цель их преследования – запугать участников мирных акций. 

– Наиболее странно видеть в этом списке ученых и служащих, которые вообще никакой политикой не занимались.

– Их преследуют за реализацию права на свободный обмен информацией, не нарушающей закон. Есть авиадиспетчер из Сочи, который поделился информацией из газет во время своего отдыха в Тбилиси и получил реальный срок и отбывает его. Есть дело Кравцова, который послал резюме в Швецию, указал свою прошлую должность в ГРУ и факт участия в разработке некоего спутника, сведения о котором на тот момент были в открытом доступе. Есть несколько дел ученых, которые в рамках обмена поделились какой-то информацией – совершенно публично, легально, без всякой конспирации, и задним числом эта информация была признана секретной, а сами они обвинены в госизмене. 

Обычно здесь сочетаются три мотива: первый – подтверждение тезиса, что Россия находится в кольце врагов, второй – это интерес полевых фээсбэшников, которые отчитываются о количестве раскрытых дел, ну и в-третьих, зачастую в таких институтах есть какие-то группировки, борющиеся за ресурсы и дающие показания против оппонентов. 

Число «политических» растет

 – А кого больше всего среди политзаключенных?

– Больше всего тех, кто преследуется за свое вероисповедание, в этом списке у нас сегодня 145 человек. Большей частью это мусульмане, осуждаемые за принадлежность к Хизб-ут-Тахрир [деятельность организации признана экстремистской и запрещена в РФ решением Верховного суда – прим. Sobesednik.ru]. Это религиозно-политическая организация, которая в 2003 году Верховным судом была признана террористической. Это, конечно, исламские фундаменталисты, но они приверженцы ненасильственных методов, а на территории РФ занимаются исключительно пропагандой исламских принципов. Сроки по таким делам – огромные. Еще недавно максимальный срок был 19,5, а летом в Уфе был вынесен приговор – 24,5 года. И это не за убийства и даже не за приготовления или призывы, а за то, что они просто собираются и разговаривают о религии.

– Какой здесь политический мотив?

– Экстремистским у нас принято признавать все, что не подконтрольно государству. То есть любое крупное независимое идеологизированное объединение людей, да еще с центром управления вне пределов РФ, пугает. С прошлого года в этом же списке появились и Свидетели Иеговы [деятельность организации признана экстремистской и запрещена в РФ решением Верховного суда – прим. Sobesednik.ru], их количество тоже весьма велико – уже более 40 человек. В Питере есть дело сайентологов. Свидетелей Иеговы обвинили в экстремизме на основании того, что они считают свою веру истинной и обещают всем остальным кары в загробной жизни, что экспертиза признала возбуждающим ненависть и вражду. 

– Число политических дел растет, по вашим ощущениям?

– Да, растет. Единственным исключением является 2013 год, когда перед Олимпиадой большое количество политзаключенных были освобождены. Но с 2014-го возобновился рост. 

– Недавнее смягчение по 282-й статье дает надежду?

– Это дело, конечно, хорошее, но принципиально сути не меняющее, так как только за интернет преследуют еще и по другим статьям – например 148 (оскорбление чувств верующих). Просто под маховик стали попадать не только оппоненты власти, но и те, к кому больше симпатии, чем осуждения. В том же Барнауле прошли митинги, и власть осознала, что карательный механизм у этой категории дел стал приносить больше вреда, чем пользы. Но это частный случай. А в принципе, отказавшись от свободы выборов и последовательно закрывая каналы обратной связи, власть и дальше будет опираться на подкуп при распределении сырьевой ренты, на пропаганду и закручивание гаек для несогласных.