Где же вы, косточки родных? Родственники жертв репрессий в поисках правды

30 октября в России вспоминают жертв политических репрессий, расстрелянных и сгноенных в лагерях. Судьба десятков тысяч человек, их последний путь до сих пор неизвестны. Как россияне ищут следы репрессированных родственников и почему места расстрелов и захоронений все еще не разглашаются, выяснил «Собеседник». 

Легенда о штрафбате 

Художница Алла Тяхт из Москвы всегда знала, что в ее семье были репрессированные. 

– 9 мая мы собирались за столом и вспоминали моего прадеда Павла Артуганова, – рассказывает она. – В семье существовала легенда, что он был сослан в лагерь, воевал с немцами в штрафбате и погиб на войне.

Год назад Алла узнала от знакомого историка, что репрессированных не отправляли на фронт, и решила выяснить судьбу прадеда. На сайте «Открытый список» – это самая полная база жертв политических репрессий – она нашла пятерых Артугановых и поняла: это ее прадед, его братья и отец. Алла направила запрос в УФСБ по Читинской области, где в 30-е годы жила семья, и получила ответ по Артуганову-старшему и младшему из братьев. 

– 76-летнего старика арестовали за антисоветскую агитацию, но отпустили, – говорит Алла. – Его 20-летнего сына сослали в лагерь. Он умер спустя два года после вынесения приговора. 

Для получения сведений об остальных братьях Артугановых ей посоветовали обратиться в УФСБ по Омской области – по месту отбывания наказания Павла.

– Мне выслали копию дела прадеда, – рассказывает Алла. – Из него я поняла, что у Павла Артуганова с братьями было большое совместное хозяйство на 100 голов скота, большевики его забрали, и прадеду пришлось в 40 лет переехать из деревни в поселок городского типа и работать дворником. Его жена была тогда беременна девятым ребенком. 

Павлу Степановичу дали 10 лет лагерей, домой он больше не вернулся. Спустя эти годы его жена написала в Забайкальский военный округ с просьбой прояснить, что стало с ее мужем и кормильцем, ей не ответили. 

– Меня всегда волновало: почему такая несправедливость? – голос Аллы дрожит. – Все сестры и братья моей мамы закончили 4 класса, не получили нормального образования и работали на подсобных работах. Маму в школе травили как дочь врага народа. Легенда о штрафбате в нашей семье, возможно, была придумана, чтобы убрать статус врага народа. Ведь так получается, что прадед как бы искупил все кровью. 

Алла хочет найти место захоронения прадеда, предполагает, что оно, вероятно, в Омской области, рядом с лагерем. 

Репутация – всё

Председатель правления международного правозащитного общества «Мемориал» Ян Рачинский говорит, что самое сложное в поисках – как раз узнать дальнейшую лагерную судьбу родственника и тем более место захоронения репрессированного. ФСБ и МВД, по словам правозащитника, неохотно отвечают на такие запросы, и «с этим нужно что-то делать».

Многие места расстрелов и братские могилы до сих пор неизвестны, полигоны смерти Бутовский и «Коммунарка», где проводились массовые казни, – исключение из правил. 

– Архивы ФСБ, бывшего НКВД, доступны в очень небольшой степени, – объясняет Рачинский. – В делах репрессированных указаний на место захоронения нет, внутриведомственная переписка нам недоступна. В Москве некоторые места захоронений определены на основании сопроводительных документов, когда человека хоронили на территориях, напрямую не подведомственных НКВД, например на Ваганьковском кладбище. 

В основном же врагов народа расстреливали и сбрасывали в траншеи на землях, которые сейчас в ведомстве ФСБ. Многие захоронения сознательно уничтожены. Во Владивостоке во время подготовки к саммиту АТЭС новую дорогу проложили по костям репрессированных. 

Почему ФСБ не раскрывает места расстрелов и почему до сих пор, прежде чем получить информацию о пострадавшем от советской власти родственнике, нужно долго биться, бывает, по несколько раз обращаться в одни и те же инстанции?

 – Возможно, потому, что раскрытие информации зачастую связано с описанием методов следствия и преступлений конкретных сотрудников НКВД, большая часть которых никакого наказания не понесла. Про родственников, которые будут мстить палачам – чистая отговорка, – считает Рачинский. 

Он называет это попыткой сохранения репутации ведомства. Не случайно глава ФСБ Бортников на юбилее ведомства произнес слова о том, что репрессии были не совсем безосновательны. Архивы доказывают обратное. 

Правило – не врать родственникам 

Петербургский историк, автор «Ленинградского мартиролога» с десятками тысяч имен репрессированных Анатолий Разумов собирает биографии жертв террора уже 30 лет. Каждый день к нему обращаются несколько человек с просьбой выяснить судьбу предка: 

– Сегодня ко мне пришла Надежда Олеговна Чехович, она ищет своего деда Георгия Федоренко. Он жил в Москве, работал на железной дороге. В гос-архиве она узнала, что в 1929 году он был сослан на три года в Архангельскую область, а в 1933 году после окончания ссылки ему дали «минус 15»: не разрешили проживать в 15 городах. Последнее письмо от него семья получила из Онеги, где он находился в ссылке.

В МВД Архангельской области Чехович ответили, что сведений о нем нет. Она поехала в Онегу, но там тоже ничего не выяснила. 

– Она нашла и сфотографировала улицу, где жил ее дед, – рассказывает Разумов. – Она ищет сердцем, но эта поездка не поможет: скорее всего до того, как ее прадеду дали «минус 15», он перебрался в другой город. Стучаться надо не в Архангельск, а в Главный информационно-аналитический центр МВД в Москве, где хранится 20 миллионов записей о репрессированных. 

На презентацию «Мартиролога» ко мне пришла женщина, которая долго его листала, – продолжает он. – Она искала в списках отца. Говорит мне, что он попал в лагерь, но я-то понимаю из ее слов, что он скорее всего был расстрелян. Она стоит на своем и говорит, что, когда они жили в Риге, под окнами ее дома стоял человек в шинели и это был ее отец: только он мог так смотреть на их окна. У меня мурашки начинают бегать. Представляете, сколько лет она жила с болью и надеждой, что с ее отцом не случилось самое страшное? 

С той женщиной Разумов проделал путь до получения свидетельства о расстреле. На его глазах она постарела и угасла, но он не отказывается от правила – не врать родственникам. 

– Мой друг краевед Юрий Дмитриев говорит, что начальство карательных органов сознательно поддерживало истории, что кого-то из расстрелянных видели в лагерях. Надо же было как-то оправдывать, что прошло 10 лет без права переписки, а человек не вернулся. Родственники думали, что он жив, ему добавили срок. 

Историк готов выяснить, что случилось с дедом Надежды Чехович, попробовать все варианты. Таких, как она, людей, которые хотят выяснить историю своего предка, попавшего в жернова советских репрессий, где и как закончился его путь, много. Разумов рад, что они не сдаются и терпеливо годами ищут. Но есть и другие. Пожилая женщина дала ему копии следственного дела отца и просила о помощи, а потом вдруг сделала вид, что не обращалась. Она ему позвонила и объяснила: сейчас жертвы реабилитированы, их родственников оставили наконец в покое, а что будет дальше – кто знает. 

– Меня совсем не удивляет, что люди до сих пор боятся, – говорит Разумов. – В такой стране мы живем. 

инструкция

С чего начать поиски

• Нужно знать ФИО репрессированного, когда и где он родился. Эти сведения есть в региональных архивах загсов.
• На сайте «Открытый список» есть сведения о том, когда, где и по какой статье человек был осужден. 
• Если вы хотите ознакомиться с материалами следственного дела, нужно писать запрос в региональную ФСБ по месту жительства предка. 
• Если вы хотите узнать, в какой лагерь посадили родственника, нужно обращаться письменно в Главный информационно-аналитический центр МВД или ИЦ МВД по месту осуждения. 

P. S. Материал подготовлен при поддержке Центра документации Государственного Музея истории ГУЛАГа.

читайте также:
Глава музея ГУЛАГа об уничтожении дела в Магадане: Вряд ли дело в идеологии

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №42-2018.