Андрей Искорнев: В наше время даже искренние порывы воспринимаются как средство самопиара
Сразу после крушения поезда в московском метро по сети фейсбук разошелся пост московского хирурга Андрея Искорнева: он сообщил, что готов бесплатно оперировать пострадавших с ранениями лица
Сразу после крушения поезда в московском метро по сети фейсбук разошелся пост московского хирурга Андрея Искорнева: он сообщил, что готов бесплатно оперировать пострадавших с ранениями лица. Врача обвинили и продолжают обвинять в самопиаре. О том, что происходило «за кадром», Искорнев рассказал в интервью «Собеседнику».
«Пятеро уже ждут операции»
– Андрей, как вы решили дать объявление?
– Это было спонтанно. Я каждый день езжу по Кутузовскому проспекту. В то утро была большая пробка. Я увидел вертолеты МЧС и машины скорой помощи, включил радио – там говорили об аварии в метро и большом количестве людей с колото-резаными ранениями лица. Это как раз то, чем я занимаюсь, поэтому я написал пост в фейсбук. Пластическая хирургия вообще изначально задумывалась как реконструктивно-восстановительная. И для меня это особенно очевидно, поскольку я закончил академический вуз и получил фундаментальное образование в этой области. Мой преподаватель, ныне покойный академик Николай Миланов, руководитель общества хирургов России, всегда говорил, что самая важная задача пластической хирургии – восстановительная. Этим не будут заниматься в скоропомощных больницах, куда были госпитализированы пострадавшие. Одной девушке так зашили лицо, что еще долго придется убирать следы рубцов.
– Решив помогать пострадавшим, вы обращались в МЧС? Как там отнеслись к предложению?
– Никак. Я списываю на то, что им было не до этого. Я созванивался с врачами, в частности, с хирургом из Института Склифосовского, через которого проходили эти пациенты. Он сказал: «Большое спасибо. Такая помощь нужна. И не в рамках конкретно этого происшествия, а вообще глобально». Я звонил в 36-ю больницу, но там были очень тяжелые пациенты и не до пластики. Из 31-й будет пациент. Но чтобы выяснить, кому может понадобиться наша помощь, я должен был проехать по всем больницам, а на это не было ни времени, ни возможности.
– Разве не достаточно просто позвонить главврачу больницы и спросить, кому нужна помощь?
– Некоторые хирурги ревниво относятся к таким предложениям. К тому же в нашей стране поверхностное отношение к пластической хирургии. Ее не воспринимают как медицинскую необходимость. Еще я прекрасно понимаю, что многие пациенты находятся в постшоковом состоянии и нужно просто выждать какое-то время.
– В чем заключается ваша помощь?
– Начинается все с консультации. Исходя из того, каковы травмы и повреждения, мы назначаем комплекс процедур, планируем операцию, делаем перевязки, снимаем швы и прощаемся.
[:image:]
– Когда ближайшие операции?
– 29 и 30 июля.
– Сколько человек к вам обратилось?
– Пока пять: двое мужчин и три женщины.
– В каком они состоянии?
– Средней степени тяжести. В основном это повреждения мягких тканей лица – у кого-то щека, у кого-то лоб, у кого-то переходящее ранение с щеки на шею. Это можно исправить без длительного стационарного наблюдения.
– Какого они возраста?
– До 35 лет. Самому младшему – 20.
– Почему среди тех, кто обратился к вам, нет людей старшего поколения?
– Возможно, потому, что молодые больше вовлечены в информационные технологии. Они просто больше времени проводят в интернете. Посмотрим, что будет дальше.
– У пожилых людей процесс заживления будет проходить медленнее?
– Я бы проводил параллели не с возрастом, а с тяжестью повреждений. Рваные, раздавленные раны заживают сложнее. Раненые мягкие ткани восстанавливаются обычно в течение месяца.
[:image:]
«Людям пока не до красоты»
– Вы написали в фейсбуке, что пострадавшие могут обращаться к вам в течение первых 2–3 дней. А сейчас?
– Операция дала бы максимальный эффект, если бы пострадавшие обратились в первые дни. Но многие попали в клиники с черепно-мозговыми травмами, кровотечениями, травмами внутренних органов – эти состояния требуют стационарного наблюдения, реанимационного мониторинга. И этим людям, конечно, пока не до красоты. Но мы оставляем свое предложение в силе: как только будут готовы, они могут обратиться к нам. Неважно, в августе это произойдет или в сентябре – мы их возьмем и поможем.
– Это будет сложнее?
– Немного сложнее, потому что раны у многих зашиты по-быстрому по принципу рыбьей кости, когда швы находятся на большом отступе от края раны и оставляют большие метки. Это будет требовать лазерной коррекции.
– Современная пластическая хирургия позволяет убрать их бесследно?
– Их можно убрать до такой степени, что они будут напоминать небольшие кошачьи царапины. Существует много всяких технологий: очень тонкий шовный материал, саморассасывающиеся материалы, специальные медицинские клеи, которые позволяют не ходить на перевязки. Понятно, что это не очень доступно в государственных клиниках. У хирургов, которые работают в скоропомощных больницах, вообще другие задачи – они спасают жизни, а не думают, как сделать красивый шов. Хотя во многих иностранных клиниках услуги пластической хирургии предлагаются в рамках страховой помощи – это не считается блажью или luxury. Это такой же этап реабилитации пациента, как, например, физиотерапевтические процедуры.
– В России такой практики нет?
– Насколько я знаю, нет.
– Потому что дорого? Сколько стоят такие операции?
– Цена складывается из гонорара хирурга. Его величина зависит от уровня специалиста и может варьироваться, условно говоря, от 100 рублей до миллиона. Кроме того, в цену входит стоимость расходных материалов. Если говорить про среднестатистическую пластику рубца, например, длиной 10–15 сантиметров, то цена на такую операцию может составлять от 25–30 до 60–70 тысяч рублей. Играет роль и статусность клиники.
[:image:]
«Стрессовый синдром может длиться всю жизнь»
– Вы общались с пострадавшими? Что поразило?
– Меня поразила история молодого парня, у которого в этой трагедии погиб брат – они ехали в одном вагоне. Когда мы с ним разговаривали, он еще не знал об этом – родные боялись за его психическое состояние. Естественно, сейчас он уже об этом знает. И вряд ли его первым желанием после всего пережитого было бежать переделывать шрамы. Подобные трагедии – большой шок для людей. Они постоянно вспоминают о случившемся, они контужены в плане скорости реакций, находятся на обезболивающих препаратах.
– Сколько это состояние может продлиться?
– От двух недель до нескольких лет. Но стрессовый синдром может вообще всю жизнь длиться. Все зависит от того, как сработали психологи, от того, насколько человек эмоционально стабилен и может абстрагироваться от негативных воспоминаний, прикрыв их каким-то другим жизненным опытом.
– Реабилитационный процесс пойдет быстрее, если убрать шрамы, которые каждый день напоминают о трагедии?
– Конечно. Пластическая хирургия в данном случае – это часть психологической реабилитации. Если девочка всегда была красавицей для себя и окружающих, то, глядя в зеркало на уродующие рубцы, она постоянно будет возвращаться в своих воспоминаниях к случившемуся. Потому и важно поскорее их убрать.
[:image:]
– Вы не первый, кого после публичного предложения помощи обвинили в пиаре. Почему так происходит?
– Люди привыкли к тому, что многие публичные люди из всего пытаются сделать пиар-событие. Поэтому даже какие-то искренние порывы воспринимаются как средство самопиара. Как только мой пост начал собирать голоса в интернете, меня обвинили в «гениальном способе самопиара клиники». Но при этом почему-то забывают, что задачей этого сообщения было достучаться до тех людей, которые могут потом войти в палату к своим родственникам или друзьям и сказать им, что есть такая клиника, где тебе помогут.
– Кто-то из коллег подхватил вашу идею?
– На самом деле это получило большой резонанс. Я сразу же получил поддержку главного пластического хирурга Москвы Натальи Мантуровой. Доктора ее клиники тоже были готовы принять пострадавших безвозмездно – они оказали бы нам поддержку, если бы мы по каким-то причинам не справились. Если говорить о прецедентности, было бы неплохо, если бы организовался пул из десятка хирургов, которые в случае подобных трагедий могли бы оперативно реагировать.
– В Москве наберется такое количество хирургов?
– Если, прежде чем стать эстетическим хирургом, врач прошел, например, школу челюстно-лицевой хирургии, имеет фундаментальный академический базис, то у него даже сомнений не возникнет, помогать или нет. Если это одноразовый доктор, который возник вчера исключительно для зарабатывания денег, думаю, он вряд ли будет заниматься этими вопросами. Из знакомых мне хирургов откликнулись многие. И это очень приятно.
