Книги, фильмы, сериалы и музыка октября от Отара Кушанашвили

Что читать, смотреть и слушать в октябре, советует читателям Sobesednik.ru Отар Кушанашвили:

— Здравствуйте, здравствуйте, очередной и, как всегда, самый субъективный обзор всего, что имеет отношение к эмоциональной сфере.

Музыка

Да, начал с музыка, бо это как раз первое, о чем думаешь, когда разбираешься с собственной эмоциональной сферой.

Взять Cage the Elephant: альбом называется «Tell Me I’m Pretty». Если речь про изображенную на обложке гризетку, я лучше суну пальцы в розетку. Я, конечно, профессиональный врун, но не до такой же степени.

Одна из песен называется «Cold Cold Cold». Сам альбом в то же время подходит для номинации «ни холодно ни жарко». Очевидная неудача.

«Каста» — «Четырехглавый орет»: я согласен с тем, что «в людях свет видеть нужно», было бы как минимум странно, когда бы я, Отарик-гуманист, не видел бы в людях хорошее, я сам этому вас учу, но по поводу «Касты» я сразу должен, без дальних разговоров и без кокетств, упредить: это совершенно, категорически и ни разу не мое, сколько ни кричи «Мир сходит с ума». А то мы не знали, да и вы, пацаны, как ни крути, прямое тому доказательство.

Но вот какое — с пацанами — дело: только ты вознамеришься сделать из пацанов объект показательной порки, как разбираешь строчку «Мама слышит мой смех» и впадаешь в оцепенение. Только заподозришь пацанов в состоянии мозгового переутомления, как дело доходит до пьесы «Скрепы» и рифмы «крещеный — копченый»; ничего охальнее, ничего оголтелее я в нашей местности не слышал уже лет четыреста.

Только подумаешь, что пацанам бы лучше не на сцене красоваться, а на диване мухам крылья отрывать, как они веселят тебя строчкой «Меня остановит только человек в белом халате» (но если говорить о трансмутации идеи в чувство и развернуть разговор так, чтобы снова о себе, то могу не без цинического сладострастия заметить: а меня, например, и дюжина фраерков в белых халатах не остановит). А вот «Ледяная карусель» — без дураков и скидок, превосходный трек. Как и «Макарэна»! В общем, ростовская шайка вам доходчиво разъяснит, что такое манифест судьбы.

После чего, конечно, Отис Реддинг вас утешит. После него и Эми Уайнхауз недолго и в блаженный квиетизм впасть. Если не знать судьбы этой экзотической барышни, у которой на одном плече восседал ангел, а на другом примостился черт. Погубившая самое себя, певунья к двадцати семи летам напела столько красоты о том, что жить без любви — жить зазря, что забыть ее невозможно. «Надо погибать молодым» — это, если начистоту, кощунственная максима, и это совершенно не мой случай, и я не стану прятаться за рассуждения, что «каждому — свое». Она умерла бессмысленно, глупо, предав свое предназначение и тех, кто ее любил. Даже «Аминь!» не выговоришь.

Лауру Перголицци, подписывающуюся LР, обожает Андрей Малахов. Он спознался с этим чудом, в чьем облике (не мешать с музыкой!) сошлись юный Боб Дилан и наркоманка со стажем, в Сочи, на «Новой волне», взял у нее там интервью, она его даже свистеть учила.

Девушка производит впечатление кататоника, но за песню «Lost on You» я простил бы ей не только кататонические ступоры — я простил бы ее, даже если бы она болела за «Спартак». Одноименный альбом — очень крепкий, идеальный музыкальный фон для перипатетиков.

Если этот альбом завораживает, как флейта кобру, то Блэйз Фоли убивает настроение, как гербицид траву. Чудак поет: «Если б только я мог летать»... Старичок, я бы сам купил тебе билет на Марс. Если меня спросят, вот мой ответ: таких исполнителей, таких псевдосамородков надо запрещать на законодательном уровне, ни скрежет зубовный, ни моя элоквенция не помогут.

Стараясь звучать непринужденно, сообщаю, что, при всем несомненном уважении к Pet Shop Boys, я никогда не был поклонником мармеладного тандема. Их «Super» — высококачественная, но ничем не примечательная работа, набор песен умеренно ярких.

Перефразирую Аристофана: про сборник лучших песен Pink можно сказать: щепотка вульгарности и бездна обаяния. Меня в Пинк подкупает то, что она таранная артистка, вкупе с улыбчивостью агрессия делает ее неотразимой.

Максима Леонидова я не слышал давно. Но вы знаете, альбом «Над» ЗВУЧИТ. Звучит непринужденно; не забыл старичок все, чему я его учил. «В 7 утра» и «Цвет ее глаз»: у Леонидова по-прежнему есть все, чтобы записывать шикарные поп-пьесы. Чувство ритма, чувство слова, нежные отношения с терцией, дружба с пианиссимо и фортиссимо. Он — лирик, Лирик именно что с большой буквы.

Джордж Харрисон в таком контексте Музыкантище с огромадной буквы М; он из Beatles, какие тут еще нужны экспликации? Любая песня, к сочинительству которой он имеет отношение, предполагает такую элоквенцию, на которую способен только Я. Даже Леня Агутин, понимая, что время продуло «Битлз», замирает, когда называешь священное имя. Если у Мика Джаггера, безусловного исполина, конек — движения, присущие козлу дионисийских культов, у Харрисона — мелодии, полные воздуха и в которых нет ни грамма фаустовской тоски по вечной молодости.

Этой тоски полно в совместной работе Лу Рида и Джона Кейла. Вот где в каждой песне слышно, что время суть невосполняемый ресурс, что полно проживать каждую минуту — единственно правильный курс. Эти мастодонты по психоэмоциональному устройству не просто лирики, но философы, не чурающиеся самокопания на людях. Но их рефлексия не про меня: слишком заунывная.

Элвису Костелло, британскому Иосифу Кобзону, места, где надо повысить голос, даются с видимым напряжением. Зато «She» он исполнит так, что вам и в ненастье станет тепло. Его «Pomp & Pout» — это самопроизводящиеся с упорством прибоя красивые песни о том, как судьбу не обмануть, но договориться с ней можно. О послаблениях и поблажках. Когда про грусть поют пианиссимо, она становится еще эксплицитнее. Костелло, кажется, интроверт, который при слове «социум» издает скрежет зубовный.

Феномена Эда Ширана мне не понять, простите вахлака, я из другого санатория. Ему не стать музыкантом, через любовь к которому узнают друг друга близкие люди. Визуально — это какой-то неисправимый посетитель ирландских пабов, где над ним глумятся такие же завсегдатаи, но побрутальнее. Такой рахат-лукум выдает увалень — аж зубы начинает щемить.

Сериалы

«Кремниевая долина» — самоочевидное название. Сериал куда как симпатичный, но не выдающийся. Все вот это вот я называю «хипстерством», а хипстерство в любом проявлении мне претит. Потому что хипстерам моменты, когда надо проявить не смекалку, но доподлинный ум и выказать вкус, доподлинный, — эти моменты этим людишкам даются с видимым напряжением.

Дрю Бэрримор за карьеру проваливалась несметное количество раз, но у нее есть то самое уникальное свойство самовоспроизводиться с упорством прибоя. Сериал «Диета из Санта-Клариты», которому многие уже пропели панегирики, эксплицитно плох.

Но если этот сериал для кретинов, то «База "Берлин"» порадует тех, кто любит все «шпионское». От этого сериала не впадешь ни в квиетизм, ни в кретинизм.

«Американская семейка» — это очень качественный, неподдельно милый, добродетельный юмор, а это очень много. Но если в сериале есть хотя бы один крепкий актер, это уже полдела.

Меня, натурально, потряс в «Подлом Пите» Джованни Рибизи, который доселе ловко вводил публику в заблуждение, что он легковесный дуралей, ветрогон, вертопрах, фигляр, мазурик (вспомните его в «Третьем лишнем»). А тут, играя самозванца и экс-зека, Рибизи так раздул кадило, что достоин панегириков.

«Хорошая борьба», продолжение «Хорошей жены», уже можно хвалить. Если учесть, что актеры и продюсеры сериала суть мощнейщие единицы, вряд ли будет неуместным предположить, что кино обречено на успех.

«Терьеры» какой-то идиот прикрыл после первого же сезона. Два лоботряса подвизаются частными детективами, постоянно влипают в какие-то истории, но именно они, притворно потешные, радикально склонны к благочестию. Симпатичные актеры, не звезды серии «А».

«Манхэттен» — история создания американцами атомной бомбы. Объяснимо и необъяснимо обаятельный сериал.

«Любовники» сильны, но сила эта страшная. Не по себе становится, когда смотришь, как двое, увлекшись друг дружкой, губят и себя, и жизни тех, кто рядом. Страсть обрушивается на них, и тогда выясняется, что никаких резистивных свойств у организма нет, и всем в последнем счете больно, и все выживают, но никто не спасается, и все останутся жить, и все будут несчастны.

«Области тьмы» из того числа, где есть превосходный замысел, но фатальный промах с генеральным исполнителем. Я даже не знаю, как зовут сего квазижеребца, надеясь, что более его не увижу: похерил и похоронил, сука, такой грандиозный замысел.

Хлоя Севиньи тоже, знаете, не красотка, но за ней куда как интересно наблюдать. Даже в «Распутье», где она играет трансгендера и — внимание! — киллера по найму, встающего на защиту своей семьи.

Про «Алкион» мне говорили, что он способен заменить «Аббатство Даунтон». Чушь какая. «АД» незаменимо, как я и Вуди Аллен, а «Алкион»— серый.

Но это как посмотреть. По сравнению с Дэвидом Духовны, самым переоцененным актером из тех, что я видел, в «Алкионе» играют виртуозы. «Водолеи», где носатый ДД играет полицейского, преследующего психа Чарльза Мэнсона, прикрыли сразу, и я этой скоропостижности только рад. Слишком благополучный ДД не умеет играть ничего, а уж рефлексию подавно.

Джеймс Франко играет чаще, чем я пишу. «11.22.63» — экранизация СТИВЕНА КИНГА. Прием итерации чрезвычайно любопытен и чрезвычайно любопытно решен: герой оказывается в том самом году, когда убили Кеннеди, младого, красивого, исполненного благородных планов, — и может это фатальное преступление предотвратить. Какая эристика может помочь с борьбой с бездушным временем? Смотреть интересно.

И «Девочек» смотреть интересно, но уж больно страшна главная героиня. Девочки делаются женщинами: занятное зрелище, учитывая, что главная героиня напрочь не хочет никаких трансакций со временем, переоценивая себя. И, конечно, роль спускового механизма играет секс, отличительной чертой которого является не нескладность даже, но безобразность.

«Там» — о войне в Ираке, а дальше даже дети знают.

«Все к лучшему» — в самом лучшем смысле бестолковый сериал, но, если бестолковость нафаршировать яркими характерами, у такой бестолковости вырастают крылья.

«Зовите повитуху» — добрейший, светлейший, теплейший сериал, что принципиально, британский. О сестрах милосердия, которым люди «веровали беспечно во всем». Название самоочевидное: таинство зарождения жизни — и через рассказ служительницы слезоточивый разговор о самом главном.

Добро никогда не пропадает втуне — об этом «Проповедник». В этом переменчивом мире вера и надежда связаны, как канат и якорь. Это говорит протагонист и отправляет на тот свет грешника, полагавшего, что только Сатана есть живой образец чуда гармонии и обеспечивает ее трансляцию.

Книги

Джулиан Барнс, «Нечего бояться». «Я не верю в Бога, но мне Его не хватает». Барнс пишет о смерти осторожно, но пишет так, что на выходе, конечно, получается панегирическое восхваление жизни.

При этом про Барнса, как про меня, например, нельзя сказать, что он «существо образцовой жизнерадостности», он не чужд рефлексии, а рефлексия бывает беспощадной. Его книги нужно прописывать как профилактическое средство против преждевременной старости души. Иной раз мне кажется, что ему дан высокий дар концептуализировать на пустом месте, но это я просто завидую.

«Чижа захлопнула злодейка западня». Не бойтесь смерти — бойтесь пустой жизни. И помните: «Когда летишь, как молния, падаешь, как гром».

Кино

«Лжец, великий и ужасный» — Роберт Де Ниро, который напропалую снимается преимущественно в дерьме, снова в форме. Играет основателя финансовой пирамиды, и играет основательно. Растоптав судьбы миллионов людей, он разыгрывает карту «объекта показательной порки».

Я даже и не помню, когда в последний раз РДН был так убедителен. Но, абстрагируясь от панегирика, задаюсь вопросом: почему он столь органичен в роли мразей? Самый фильм доказывает: капитализм ничем не лучше коммунизма, и там, и там бал правят «славные ублюдки».

Эпилог

Не самоутверждаюсь, не срываю покровы, не упражняюсь в остроумии.

Просто делюсь настроением, сложным, как наши будни, — и все-таки восторженным.