Возлюбленная Андрея Миронова впервые рассказала о его последних словах
16 августа исполняется 33 года, как ушел из жизни любимый нашим зрителем артист Андрей Миронов
16 августа исполняется 33 года, как ушел из жизни любимый нашим зрителем артист Андрей Миронов. В Малом Власьевском переулке в доме №7 уже двадцать лет открыт музей актерской семьи Мироновых-Менакера. На днях актриса Татьяна Егорова, автор книги «Андрей Миронов и я», где она призналась о своем романе с известным актером, впервые после смерти Марии Владимировны Мироновой побывала там и провела для Sobesednik.ru экскурсию.
Коридор
– Вот здесь, в коридорчике, среди полок с книгами стоит любимое кресло мамы Андрея Марии Владимировны Мироновой, – рассказывает Татьяна Николаевна. – Когда был жив ее супруг – Александр Семенович Менакер, они вместе сидели тут, а уже после его смерти, мы вдвоем с ней устраивались на этом месте – «в книгах». Эпоха Владимировна, так я ее называла еще при жизни, читала тут письма, которые приходили к ней в огромных количествах! «Москва. Кремль. Матери Андрея Миронова». И представляете –корреспонденция доходила! Марию Владимировну благодарили за Андрея, восхищались им. В последнее время она признавалась, что «живет отзвуком успеха Андрея». Сама она как артиста его очень любила, причем именно как зритель, а не как мама. Когда он только окончил театральное училище, боялась даже ходить на его спектакли в театр Сатиры – вдруг не понравится. Но посмотрела «Над пропастью во ржи» и поняла: сын – настоящий артист!
– Мне кажется, будто она сейчас выйдет из комнаты и присядет в свое любимое кресло – в халате, с сеточкой на голове – это чтобы волосы не лохматились и не торчали. Ведь она все держала в идеальном порядке и чистоте. Здесь у каждой вещи своя история. В одной из витрин музея – костюм Андрея Миронова, в котором он умер во время спектакля «Женитьба Фигаро». Вот эту рубашку мы с Шурой Ширвиндтом рвали, когда Андрей лежал на столе за кулисами и врач – зритель из зала – должен был сделать укол… Сегодня столько легенд о смерти Андрея! Например, говорят, что он шептал в машине скорой помощи слова своей роли. Но я же помню, что в реанимобиле он лежал с огромной кислородной маской на лице, как же он мог говорить!?
Большая комната
– В большой комнате круглый стол раньше стоял чуть правее – под люстрой. Она, кстати, из питерского «Эрмитажа». Мария Владимировна купила эту вещь в 1930-е годы на какой-то распродаже. На столе у Мироновой цвел настоящий сад – горшки с гиацинтами, ландышами, другими цветами. А под Новый год она ставила в центр красную рождественскую звезду – цветок пуансетию.
А этот черный рояль когда-то подарил композитор Исаак Дунаевский. Леонид Утесов играл на нем, когда приходил в гости, и Андрей тоже музицировал. После смерти сына Мария Владимировна запретила всем даже близко подходить к инструменту. Она вообще соблюдала правила и традиции. Стоящий напротив буфет – это из ее детства. Миронова рассказывала, что маленькой ходила, держась за него руками. Когда в 1977 году они с Петровки переезжали в эту квартиру, то буфет распилили пополам – он не проходил в дверь, – а потом склеили. Посмотрите, – внутри стоят стеклянные бокальчики, рюмки – все просто, хрусталь Мария Владимировна не любила. А вот на буфете – часы. Ох, как же они будили по ночам своим боем! Как-то пожаловалась на это Мироновой, и она, в те дни, когда я оставалась у нее, она брала маленькую лестницу, ворча лезла наверх и останавливала часы.
В кресле-качалке, что стоит в углу, она любила смотреть телевизор. Помню, с гастролей в Америке, куда она ездила с театром Олега Табакова, Эпоха Владимировна привезла телевизор и видеомагнитофон. Особенно ей нравилось пересматривать фильмы Франко Дзеффирелли.
Кухня
– У нее всегда было чисто. Помню, однажды я вытирала полотенцем помытые вилки. Мария Владимировна вырвала их у меня из рук со словами: «Кто так трет?!» И стала продергивать кончиком полотенца в каждый зубчик вилки. А в этом шкафчике у нее в мешочках хранились сухари, из которых она делала знатный квас! Она была хорошей хозяйкой, ей удавались буквально все блюда. Как-то она готовила овощной супчик – этакий рататуйчик. И вдруг звонок в дверь, открывает – на пороге жена нашего президента Наина Ельцина. В тот день Борис Николаевич внезапно улетел в Чечню, а Наина Иосифовна решила заехать в гости к Мироновой. Сели они на кухне, хозяйка налила суп, предложила сметанки. Ельцина говорит: «Нет, сметаны не надо – вкус супа отобьет!» Они тогда выпили настойки – Мария Владимировна сама настаивала водку либо на калине, либо на рябине.
Часто здесь на кухне по возвращении с кладбища мы поминали Андрюшу. Давились слезами, и, чтобы не заплакать, Миронова говорила: «Знаете, почему Мичурин? Упал с клубники». И мы смеялись. А после трапезы она иногда говорила: «Бог напитал, никто не видал. Середка сыта, концы играют!»
Комната Менакера, где сделала мемориал
– Здесь она сделала некий мемориал, посвященный своему мужу и сыну. Фотографии, афиши, а вот этот столик – из гримерной Андрея в театре Сатиры. Засушенные цветы. Почему-то она и такие цветы любила. В этой комнате она часто молилась, плакала одна и вспоминала ушедших любимых своих мужчин. Рассказывала, что тогда ей становилось легче.
Спальня
– Спальню Мария Владимировна сделала в своем любимом красном цвете. Красные обои когда-то достал Менакер, как ему это удалось во времена тотального дефицита, не понимаю! По утрам я часто приходила в эту комнату, садилась в кресло с чашкой чая, а Миронова лежала еще в кровати. У нас это был своеобразный ритуал, который она любила. Мы часами разговаривали. Как-то она сказала: «Танечка, завещаю вам свои билибинские алмазы!» Они были в черненом серебре, величиной с орех, кулон и серьги, по-моему, елизаветинских времен. Но они пропали после ее смерти. Кто покусился на них, не знаю. Зато со мной остались другие драгоценности: судьба подарила мне дружбу с Эпохой Владимировной и любовь с Андреем.
