Николай Коляда: Сердце разрывается, когда ведущий артист работает курьером

Всю нашу коронавирусную весну Минкультуры пыталось помочь закрытым на карантин театрам. Речь, правда, шла только о гостеатрах с бюджетным финансированием. В это время частные театры выплывали сами.

«Собеседник» созвонился с Николаем Колядой – драматургом и руководителем одного из лучших частных театров России. Для гостей Екатеринбурга поход в «Коляда-театр» своего рода «маст хэв».

• Роспуск "Коляда-театра" – конец частного искусства в России?

– Николай Владимирович, ваш театр еще жив?

– Как сказать. 7 июня пришлось отправить весь театр в бессрочный неоплачиваемый отпуск. Сказал всем, что минимум до 7 июля. Но, судя по эпидемии в нашем регионе, собираться на репетиции опасно, да и платить все равно нечем. Так что думаю уже о 1 сентября, и то в лучшем случае. До тех пор зарабатывать театр не сможет. У нас 65 человек – кормить всех надо. А денег нет.

– Минкульт 11 июня решил, что надо создавать реестр частных театров. То есть, возможно, вам начнут как-то помогать, пока ходит коронавирус?

– Возможно, что-нибудь и сдвинется. Мне сказали, что Женя Миронов собирается куда-то там наверх, он знает там все ходы-выходы и хочет попросить, чтобы правительство обратило внимание на бедственное положение частных театров. Таких у нас много в каждом городе, не я один. И они все просто загибаются. Надо платить аренду, «коммуналку» – а с чего? Заработков нет, одни убытки. Частные театры брошены. У меня сердце разрывается, когда вижу, что ведущий артист моего театра сейчас устроился разносчиком еды. Он пишет, как его обманывают, платят копейки. В общем, катастрофа уже какая-то.

– Николай Владимирович, вы сами, говорят, милостыню просили на улице?

– Ну было дело. Мы выходили на улицу. Но не то чтобы совсем буквально просили. Понимаете, у меня-то пенсия 17 тысяч и 80 тысяч зарплата в театральном институте. Меня жизнь уже била-колотила в советские времена да в перестройку. Я-то выживу. А актеры мои? Они же гвоздя вбить не могут. Они на сцене научены играть. Такая профессия.

Я ради них два месяца действительно христарадничал, просил в интернете денег на театр, на зарплату людям, и мне присылали по 100, по 200, по тысяче. Но мне тоже неловко, это уже стыдоба какая-то.

– Разве это ваша стыдоба, а не чиновников от культуры?

– Понимаете, они помогут, но я же их знаю – они неповоротливые, эти чиновники. Они сначала чаю попьют, потом бумажки переложат, потом подумают, как бы чего не вышло. Потом дадут чего-нибудь. Просто они очень долго соображают, окочуриться можно. И потом, это же бюджет, а не тумбочка у губернатора. Там все расписано-подписано.

– Говорят, у вас грант есть на театральный фестиваль. И вы его собираетесь потратить на зарплаты.

– Нет. Я, наоборот, сказал, что этого делать не буду. На счете театра лежит 2 гранта общей суммой 6,5 млн. Но я не имею права раздавать оттуда зарплаты или оплачивать «коммуналку», иначе сяду в тюрьму на старости лет. И пример Серебренникова перед глазами. Такая вот у нас система «ниппель»: деньги есть, а трогать их нельзя.

* * *

Материал вышел в издании «Собеседник» №23-2020 под заголовком «Ведущие артисты театров уходят в разносчики еды».