Инна Чурикова: Мне с мужем очень повезло

Инна Михайловна Чурикова – гениальная актриса вне амплуа и народная артистка СССР – признается, что потребность играть выше любых атрибутов и наград, а популярность – это проверка на прочность. «Я рядовой солдат сцены», – говорит о себе Инна Михайловна. 

«Родители разошлись, когда я была младенцем» 

– Мои папа и мама были далеки от искусства. Папа, Михаил Кузьмич Чуриков, работал агрономом в Тимирязевской академии, он участник финской и Великой Отечественной войн. Моя мама, Елизавета Захаровна Мантрова, была биологом-почвоведом, доктором наук и профессором, работала в Ботаническом саду МГУ. Но это потом, в Москве. А родилась я в Башкирии, в городке Белебей, но мои родители очень рано разошлись – еще когда я была совсем младенцем. И мама вместе со мной сразу оттуда уехала. 

В Москве мы с мамочкой жили в коммунальной квартире с замечательными соседями. Когда мама была занята (а она все время работала), то просила Марью Петровну помочь и покормить меня. Я помню из детства вкус бутерброда с любительской колбасой. Это была настоящая любительская колбаса! Или мама меня посылала в магазин купить сосиски, а я на обратном пути садилась на ступеньки и думала: ладно, я одну сейчас сосиску съем. Сырую. А остальное отнесу маме. И эта сосиска была такая вкусная! Маме приходилось из-за работы оставлять меня одну дома, но я не скучала, я все время мечтала, часто воображая себя принцессой или героиней книжек, которые мне читала мама, а потом и я сама.

Обычно родители считают, что актер – это профессия сомнительного качества. Но мама мне не препятствовала, когда я сказала, что хочу стать артисткой. Когда я прочитала маме «Я помню чудное мгновенье», которое собиралась прочесть на вступительном в Школе-студии МХАТ, она мне сказала: «Дочка, читай с закрытыми глазами» – «Почему?» – «Потому что когда ты с открытыми читаешь эти стихи, то очень смешно». Я верила маме беспрекословно. И закрыла на экзамене глаза. Все смеялись. И я не прошла в Школу-студию. Зато поступила в Щепкинское. 

«Говори только своим голосом» 

– «В огне брода нет» – мое первое серьезное кино. Режиссер фильма Глеб Панфилов впечатлил и заворожил меня на всю жизнь. Он мне говорил очень важные вещи: «Надо говорить только своим голосом. Только то, что ты лично чувствуешь. Не делай все и сразу, постарайся, чтобы сил хватило на долгую дистанцию фильма – и вообще на долгую дистанцию жизни». 

Глеб Панфилов о знакомстве с Инной Чуриковой: «Я готовился к съемкам фильма «В огне брода нет» и искал молодую девушку лет семнадцати с удивительными глазами и радостью в душе. Я даже нарисовал ее – так нужен был мне этот образ. И вот однажды я включил телевизор и увидел ту самую девушку. Инна играла в каком-то спектакле. Я понял, что она – та самая, которая мне нужна. Но, к сожалению, тот телефрагмент длился всего полторы минуты, и я не узнал, кто она. Прошло время. Потом Ролан Быков вдруг сказал: «Я знаю, кто тебе нужен – Лидия Чурикова! Она в ТЮЗе работает!» Нашел, привел ко мне. И оказалось что это она, та самая, кого я видел полторы минуты. Только Ролан имя перепутал. А в 1970 году, во время съемок фильма «Начало», я женился на Инне, которая с тех пор стала моей музой».

«Я влюбилась в него сразу»

– Моя семья – это моя жизнь. Думаю, что искушение славой меня не задело потому, что у меня есть мои любимые люди. Муж – главный человек моей жизни. Мы так глубоко сроднились. Любовь – это ведь взаимное погружение друг в друга. А влюбилась я в него сразу. 

Мы так много лет вместе, что я даже не могу и подсчитать. Ссоры серьезные были, но только в молодости. Однажды, помню, у ТЮЗа разговор зашел о чем-то, мы поссорились и разошлись в разные стороны. А когда он мне звонил в ТЮЗ, мы не могли говорить, молчали. Молчали на очень большие деньги, если театр был на гастролях. И после долгого молчания кто-то из нас, обычно Глеб, говорил: «Ну ладно, до свидания».

Как-то сказали, что Глеб – гениальный, но недооцененный режиссер. Я отвечу: кем надо, он очень оцененный, а вот что касается всяких наград, может быть, их могло быть и больше. Но самое главное, что его это не волнует. Он очень увлечен театром в последнее время. Поэтому меньше снимает. У него абсолютно энергичный ум и великолепное чувство юмора. А еще в Глебе очень много нежности и любви. И в его фильмах «Мать» и «Васса» есть им придуманные сцены, полные глубокого понимания любви. Мне с ним очень повезло! Он дал мне такие замечательные роли! А когда человек к тому же верит в тебя, ценит тебя, любит тебя – это же великое счастье. Мы в работе очень нужны друг другу. Случается, что он снимает не меня, а других актрис. Но я обязательно смотрю отснятый материал, он со мной советуется. Мы вместе много читаем и обсуждаем книги – он доверяет моему мнению, оно ему важно. Поверьте, в жизни такое взаимопонимание встречается редко. И это большая удача, что у меня оно случилось! Я счастливая женщина.

«Захаров никогда не возьмет человека из личной симпатии» 

– Марк Анатольевич Захаров – великий труженик. И несмотря на опыт и возраст, совершенно не устал от своей работы, не стесняется учиться. Все время размышляет и сам себе задает массу вопросов: «Что нужно сегодня зрителю?», «На каком языке с ним говорить?» С актерами работает терпеливо, с каждым долго возится и делится своими знаниями. Марк Анатольевич – очень достойный человек. Возможно, в сфере шоубизнеса, где молодые девочки без слуха и голоса хотят петь, кому-то и приходится платить собой. У нас другая история. Захаров никогда не возьмет человека из личной симпатии, в ущерб работе. У меня не так уж много ролей, которые сыграны за все годы работы в Ленкоме. К моему великому удивлению, их не больше десяти. Помню, что как-то я так расстроилась из-за этого, что чуть было не кинулась звонить Захарову, чтобы спросить: «Почему вы так мало меня занимаете?» Конечно, у меня были прекрасные спектакли, среди которых самые любимые – «Тиль Уленшпигель», «Иванов», «Чайка». Но их могло быть гораздо больше... Я себя чувствую рядовым человеком в театре, я, как и все, прихожу на репетиции, ищу верные краски и мучаюсь иногда. 

Военно-полевой роман с Тодоровским

– Петр Тодоровский – замечательный человек. У них с Глебом даже есть какие-то человеческие совпадения. На съемках фильма «Военно-полевой роман» однажды говорю Петру Ефимовичу: «Можно я вам свой сон расскажу про Глеба, как я его во сне потеряла и очень испугалась?» И он говорит: «Да, давай!» И этот рассказ вошел в фильм. Тодоровский вообще был легким на импровизацию и на переделывание. Он был веселый, щедрый. Помню, я приехала в Одессу на озвучание и мы шли вечером по городу. Петр Ефимович шутил все время – и мы так хохотали! Он был очень близкий мне человек.

«С Лиечкой мы играли зайчиков и лисичек в ТЮЗе»

– Лиечка Ахеджакова – моя любимая подруга, мы с ней вместе работали еще в ТЮЗе, играли зайчиков, лисичек – много кого. И я хорошо отношусь к той человеческой позиции, которую она занимает. Я вообще считаю, что любой человек имеет право воспринимать жизнь и людей так, как он это чувствует. Лиечка – невероятно талантливая актриса, я хочу, чтобы у нее был свободный путь.

«Я разрывалась между семьей и работой» 

– Ваня в детстве хотел стать актером и был с малолетства наделен актерскими способностями. Но выбрал другую дорогу. (Иван Панфилов окончил МГИМО, он юрист-международник, продюсер. –  Авт.) И все-таки его детская мечта осуществилась – в 2008 году Иван снялся в фильме Глеба «Без вины виноватые» вместе со мной… Ваня – самый прекрасный сын в мире. Он сейчас живет в Лондоне. Мечтаю, чтобы границы были открыты, чтобы люди свободно уезжали, и приезжали, и возвращались, куда хотели. Сын как-то сказал: «Мама, давай сделаем тебе инстаграм!» – и теперь помогает мне его вести. 

Ваня с годами все больше становится похож на папу. Я абсолютно не строгая мать. Но мне приходилось разрываться между семьей и работой. Не забуду никогда, как я уходила на репетиции и в проеме двери, провожая меня, стояли двое моих мужчин – большой и маленький. Они смотрели на меня так, что сердце разрывалось, я чувствовала такую вину, как будто ухожу куда-то на свидание.